– Его имя? – Гурский Никита Борисович. В моем телефоне есть его номер… Федор бросил взгляд на стекло, отделяющее допросную. Это была команда Антону – пробить координаты Гурского. – Откуда вам стало известно о ее существовании? – Вы что-нибудь знаете о том, что во время войны немцы вывозили из Калининграда, то есть тогда Кёнигсберга, ценности в польские города и поселения? Меня давно интересовали сокровища Королевского замка и древние книги из Университетской библиотеки. Я собрал много материала по этой теме, основная часть вывезенных ценностей сейчас находится в музеях разных стран. Но многие артефакты не найдены до сих пор… – Куренной замолчал и пристально посмотрел на Федора. – Продолжайте, – спокойно приказал Федор. – В две тысячи восьмом году ко мне попала информация, что из одной немецкой машины, перевозившей ценности из Кёнигсберга в польский городок Пасленк, по дороге пропал ящик. – Источник информации? – Немец Густав Шварц, он отвечал при перевозке за эту машину. Я связался с ним, на тот момент он был уже глубокий старик, но я поехал в Германию, чтобы лично переговорить с ним. Немец все подтвердил, показал мне на карте место в окрестностях города, где ящик могли сгрузить с машины, пока он спал. Это мог сделать только тот солдат, которого в это время он оставлял охранять ящики. Скорее всего, во время остановки, когда водитель отошел от машины в лес по естественной надобности. Шварц был уверен, что у этого солдата имелись сообщники. – По прибытию в Пасленк расследование инцидента проводилось? – В том-то и дело, что нет. Шварц считал, что этот ящик был не учтен и загружен в машину «под шумок». По документам было двадцать три ящика, столько же и прибыло в Польшу. Естественно, Шварц о своих подозрениях начальству не доложил, отвечать за пропажу пришлось бы ему. Я уехал от него в общем-то несолоно хлебавши, фамилию того солдата он мне так и не выдал под предлогом, что, мол, забыл. На всякий случай свои координаты я оставил его сыну Курту, который присутствовал при нашем разговоре. Курт, ученый-физик, уже тогда был болен, что-то с суставами, и передвигался в инвалидном кресле. Историю, рассказанную отцом, воспринимал с долей скептицизма, но визитку взял. Тем более я удивился его звонку на мой стационарный домашний телефон зимой этого года. Курт сообщил, что его отец Густав Щварц давно скончался, но его архивом он не занимался, не было времени. Взялся только в этом году и обнаружил любопытный документ, который готов передать мне. На определенных условиях. – Каковы условия? И что за информация? – Условия сейчас уже не важны, Курт на днях скоропостижно скончался, а договоренность была устной. Он переслал мне скан страницы из дневника отца, где тот упомянул имя того солдата, которого он подозревал в краже ящика. Там же сообщалось, что тот исчез, как только они прибыли в Пасленк. Отсутствие солдата он заметил не сразу, шла разгрузка машин, а позже поиски ничего не дали. Имя этого человека – Франц Шувье. Русский немец, воевавший в советском штрафном батальоне и добровольно сдавшийся в плен в самом начале войны. На этой же странице Шварц записал, что нашел список работников библиотеки, принимавших участие в упаковке книг. Среди них была некто Эмма Генриховна Эрлих. Он был уверен, что это именно та девушка Эмма, к которой часто наведывался Франц Шувье в часы досуга. Шварц предположил, что именно между этими двумя и был сговор, как похитить часть библиотеки. Шварц еще в шестидесятых встретился с женщиной, она уже жила в Восточном Берлине. Эмма подтвердила его версию, но заявила, что Франц Шувье ее предал, скрывшись в неизвестном направлении. Одну книгу из ящика он унес с собой. Эмма посчитала, что он решил добраться до дома. – А с чего вы решили, что Францу Шувье это удалось и он как-то сумел сохранить эту редкую книгу? – Для начала я предположил, что это так и произошло. Я знал об указе Сталина о депортации поволжских немцев в начале войны. Сейчас много сайтов, публикующих исторические справки. Я начал с поиска списков депортированных и выяснил, что некий Франц Шувье проживал в селе Яровка близ Саратова. Были еще двое, полные тезки из Ставрополья, но старик и младенец. Списки были составлены с указанием номеров вагонов и полных данных депортированных. До места ссылки в Казахстане он не доехал, всех мужчин из его вагона высадили раньше. Как попал Франц Шувье в штрафбат, история умалчивает, но факт добровольной сдачи его в плен зафиксирован в документах из немецких архивов. Об этом тоже писал Шварц в своем дневнике. Информации, где Франц воевал до Кёнигсберга, у него в записях не было. Видимо, после кражи ящика Шувье вернулся на какое-то время к Эмме, но потом стал опасаться, что рано или поздно его могут вычислить. Поэтому решил скрыться из города. Либо же он просто хотел увидеть свою русскую жену. Каким образом он добыл чужие документы, уже не узнать, да и не важно. Главное, что он под другим именем воевал в партизанском отряде, а после победы осенью сорок пятого добрался до села Яровка. Того, откуда его, немца, депортировали, но где осталась его русская жена Ефросинья. Она прятала мужа в подвале, но недолго. В архивных документах НКВД я нашел список арестованных в декабре сорок пятого жителей Яровки, которое было заселено уже русскими семьями. Среди них – Стошенко Степан Иванович, он же – Франц Шувье. Он был расстрелян. Жена Ефросинья Емельяновна уехала из Яровки в родное село Малиновка раньше, видимо, боялась за не рожденного еще ребенка. Я думаю, от мужа она отреклась, поэтому ее и не тронули. От Малиновки и Яровки сейчас осталось по несколько домов, да и те используются только как дачи. След жены Франца Шувье был оборван, но примерно через полгода поисков по архивам и сайтам я вышел на ее адрес проживания в Самаре, то есть тогда Куйбышеве. В сорок седьмом году она с дочерью Мартой была прописана в общежитии подшипникового завода. Но недолго, так как вышла замуж за главного инженера этого завода Соколова и переехала в его квартиру. Тот удочерил Марту, дав ей и Ефросинье свою фамилию. Дальше осталось только проследить биографию Марты. В конце концов выяснилось, что в данное время квартирой владеет внучка Ефросиньи и Франца Шувье – Аглая Лапина. По чистому совпадению проживающая сейчас в поселке у окраины нашего города. – Ну, хорошо. Выяснили. Что дальше? – Мой человек обыскал квартиру в Самаре и дом в Яровке, – просто ответил Куренной. «Ну, наглец, ничего не боится», – мысленно возмутился Федор. – Это сделал Подоленко? – Да. – Почему не начали с дома в поселке? – Вы видели, как живет женщина? Тут не пахнет даже приличным достатком, не то что роскошью. Я был уверен на все сто процентов, что Аглая Лапина понятия не имеет, какой бесценной вещью владеет. Я немного узнал о ней, в ее жизни были периоды настоящей нищеты. Неужели вы думаете, она не продала бы ценности, чтобы ее дочь была вдосталь сыта и прилично одета? – Ну, допустим. Но все, о чем вы говорите, Куренной, основывается на ваших предположениях. – Да. На интуиции! Я много раз хотел забросить поиски, но так и не смог. Чутье подсказывало, что я прав, Шувье привез в село украденную книгу, хотя я не знал, какую именно. Но догадывался. Вернее, надеялся, что он прихватил самую ценную из книг. Мою мечту, один из двух так и не найденных томов Серебряной библиотеки герцога Альбрехта. Их всего двадцать – евангелические сюжеты, переплеты из серебра. Восемнадцать были обнаружены в Польше еще в сорок седьмом, а два бесследно исчезли… Вы понимаете, что это такое – стать обладателем вещи, за которой гоняешься полжизни? Какой азарт движет, какие страсти? Впрочем, откуда вы можете это знать! – с отчаянием воскликнул Куренной. – Давайте без лирики, Семен Аркадьевич. Ответьте, как вам стало известно, что книга находится конкретно в тайнике в саду Аглаи Лапиной? – Вы же работали в Самаре, господин следователь? Тогда вам наверняка известно это имя – Адам Боровик. Карманный адвокат Василия Голода. Я с ним знаком очень давно. Впрочем, не суть. Это от него я узнал, что некто Дмитрий Марков сдал Голода и подельников ментам. То есть, простите, полиции. Вы же вели это дело, майор… – сделал паузу Куренной. – Продолжайте. – На той неделе я встретился с Адамом в Самаре, у нас есть общие дела, он – коллекционер. Я, уже ни на что не надеясь, рассказал ему о своих поисках книги. Он отреагировал на имя Аглаи и сразу вспомнил эту историю с Голодом. Тогда Марков украл «общак», очень большую сумму наличных в валюте. Деньги хранились на антресолях в квартире Аглаи Лапиной, тогда еще Краузе. Она была любовницей одного из подельников Голода, который жил у нее. После провала сделки Голод отправил Боровика к Аглае. Адам должен был поговорить с женщиной и убедить ее, чтобы та отдала деньги, он знал, что при обыске полиция их не нашла. Когда Адам рано утром подъехал к дому, то увидел, как из подъезда выходят Марков и Аглая. Марков нес дорожную сумку и рюкзак. Адам, быстро опросив старушек на лавочке, понял, что нужно ехать на вокзал. Он видел, что в поезд села только Аглая, Маркова же Адам упустил – тот с рюкзаком загрузился в ожидавшую его машину. «Да, это я ждал Димку на стоянке у вокзала, чтобы отвезти на служебную квартиру в райцентр. Там он и обитал под охраной до суда… помню, как Боровик метался по привокзальной площади, помню…» – мысленно ухмыльнулся Федор. – Люди Голода еще тогда обыскали квартиру Аглаи, но денег, естественно, не обнаружили. Зато нашли еще один тайник на антресоли со стороны кухни. Правда, пустой. – Давайте ближе к тайнику в саду. – Боровик ненавидел Василия Голода. Впрочем, как и я, – заявил Куренной и замолчал. «А это – новость…» – удивленно подумал Федор. – Назовите причины для столь сильных чувств, Семен Аркадьевич. – Это быдло несколько раз сорвал нам крупные сделки! – зло ответил Куренной. – И ладно, если бы это дитя подворотни что-то понимал в искусстве и антиквариате! Им двигала лишь жажда загрести побольше бабла. – А у вас иные цели? – не удержался от иронии Федор. – Да, иные! Вы спросите, почему Боровик работал на Голода? Потому что Васе всегда везло! Чертово везение, дьявольское даже. Нюх на прибыль просто феноменальный. И связи… потрясающая способность обзаводиться полезными и перспективными связями. Я повторю: Адам Боровик – сумасшедший нумизмат, а на пополнение коллекции нужны деньги, а значит – состоятельные клиенты. – Ясно, продолжайте. – Боровик еще до ареста подельников Голода знал, что их сдал Марков. Он стал свидетелем того, как тот зашел к вам в кабинет, видимо тогда он пришел к вам впервые. Мало того, Адам подслушал всю вашу беседу. И ту часть, где вы вспоминали общее детство, поиски кладов, дыру в заборе и ваш тайник под кустом ежевики. Адама мало это заинтересовало, но у него профессиональная память на мелочи… Если коротко – когда я рассказывал ему о доме Аглаи, Боровик сразу вспомнил о тайнике. Идея о том, что Дмитрий мог прятать там украденные деньги, пришла в голову Адаму. А я просто подумал, что там же Марков мог зарыть и книгу. Не важно, когда именно, но Дмитрий должен был вернуться в родные пенаты! Вы скажете, я придумал себе невероятную сказку с поиском сокровищ… но все же получилось! И это не чудо, а мои интуиция и опыт. Ни один из пропавших томов Серебряной библиотеки за эти годы так нигде и не всплыл, уж поверьте, я отслеживал все возможные варианты. А это означает только одно – они в частных руках. В случае с Шувье – книга «не засвечена» из-за незнания ее истинной ценности. Жена Франца – полуграмотная крестьянка, могла просто хранить реликвию как память о муже. Странно, что она не передала ее ни дочери, ни внучке… – И вы наняли Гурского. Почему не поручили Подоленко? – Потому что у него довольно приметная внешность, знаете ли. Мать его – кореянка, отец, кажется, с Украины. К тому же Аглая Лапина редко уходила из дома надолго; чтобы попасть к ней, нужна была другая тактика, не обыск. Гурский начал с простого – с поиска тайника в саду. В случае, если бы тот оказался пуст, он пришел бы знакомиться к Аглае как сосед, якобы купивший дом. Ваш дом, господин майор. Кто же знал, что вы его только что оформили на себя! «И тогда этот Гурский, чтобы обыскать дом Аглаи, попытался бы устранить препятствие – ее саму. Каким только способом? Подсыпал бы снотворное? Или же дал бы по голове, как мне?» – ужаснулся на миг Федор. В приоткрытую дверь заглянул Антон: – Товарищ майор, на минутку. Это срочно! Вот адрес Гурского в Тупсе, за домом наблюдает наряд. Выдвигаемся? Вы с нами? – Конечно. На месте и опознаю своего обидчика, – довольно улыбнулся Федор. Глава 35 – Кто бы это мог быть так рано? – Аглая услышала трель звонка и вышла из мастерской. На пути к двери на террасу ее опередила Берта. – Когда уже вызовешь мастера, чтобы починить домофон, мам! Месяц не работает! Не торопись, я открою. «Да мне одной как бы без надобности автоматика, гостей не привечала, не нужны мне были гости… зачастили только в последнее время, оживленненько стало, просто проходной двор какой-то… а началось все с Мутерпереля!» – подумала Аглая, с удивлением глядя в окно, как Берта впускает в калитку Алену и молодого мужчину. За ними показался Глеб, и только после этого калитка захлопнулась. Процессия двигалась к дому, а Аглая заметалась по гостиной, убирая с журнального столика остатки утреннего чаепития. Состояние вчерашней вялой лени, вызванное насыщенными эмоциями событиями, утром сменилось желанием чем-то себя занять. Аглае хотелось какой-нибудь развязки, возврата к прежней неспешной жизни, к любимым куклам. Висели два заказа, в сроки она уже никак не укладывалась, но с извинениями заказчикам решила повременить – после того, как капитан Канин принес новость – убийцы Олега Крушилина и Ксении Голод сидят в камере предварительного заключения. Встала Аглая пораньше, наскоро перекусила и погрузилась в работу. Только вошла во вкус, а тут вдруг гости. Аглая нацепила на лицо приветливую улыбку и повернулась к двери. – Простите за ранний визит, Аглая, это я уговорила Глеба, чтобы он привел нас с сыном к вам. Через три часа поезд, мы уезжаем в Москву, а потом летим домой. Вот, познакомьтесь – Ник. – Кофе? – вместо приветствия спросила Аглая, делая неопределенный жест – мол, присаживайтесь куда-нибудь, разберемся. В обозримом пространстве гостей были два дивана и два кресла, пуфик на колесиках и небольшой круглый табурет. Аглая немного удивилась, когда Глеб торопливо занял место на диване рядом с Аленой, а ее сын вынужден был сесть отдельно от матери. «Я что-то пропустила…» – подумала она и посмотрела на Глеба. Тот тут же отвел взгляд в сторону. – Аглая, а можно попросить чаю из самовара? – с улыбкой поинтересовалась Алена. – Я заметила его на веранде. Вас не затруднит его… растопить? А я составлю вам компанию. – Да, Алена, пойдемте, – согласилась немного удивленная Аглая. Конечно, бессовестно было бросать мужчин на Берту, но Аглая была уверена, что Алена хочет с ней поговорить с глазу на глаз. Догадок строить не стала, потому что поводов откровенничать с почти незнакомой женщиной у нее не было. Алена молча наблюдала за манипуляциями с самоваром, даже задала пару вопросов в тему, но Аглая заметила, что женщина просто собирается с духом, чтобы начать разговор. Ну уж помогать ей она не станет… – Знаете, Аглая, у нас с Глебом в школе был короткий роман. Очень короткий, – осторожно начала Алена. – А потом как-то получилось, что все мои мысли и сердце заполнил Дима Марков. Он умел влюбить в себя любую девчонку, стоило ему только захотеть. Невероятной харизмы человек, вы согласны? Простите, если мой вопрос вас задел. – Да, Дмитрий легко вызвал и во мне доверие с первых минут встречи, вы об этом спрашиваете? – не стала делать вид, что не поняла вопроса, Аглая. – Отношения с женщинами для Маркова были как игра. Он сам влюблялся или убеждал себя, что влюблен, но, завоевав избранницу, почти сразу же к ней остывал. Когда мы состояли в браке, таких случаев было много, ради сына я долго пыталась приспособиться к этой его игре в донжуана, но терпение лопнуло, и мы развелись. Тогда я и осознала свою ошибку: на самом деле мне всегда нравился Глеб, он порядочный, надежный и верный. – Алена, давайте начистоту. Вам от меня что нужно? Я не понимаю… вы сватаете мне Глеба? Это он попросил? – Аглае надоели эти намеки. – Нет. Хорошо, скажу прямо, – вдруг твердо произнесла Алена. – Я знаю, что вы с ним в отношениях не так давно, но у вас была… близость. Это что-то для вас значит? Вы планируете с ним быть вместе? – Ах, вот что… Алена, давайте-ка перейдем на ты. – Не возражаю!