Петрей подошел к ней сзади; шеи Фабиолы коснулось его теплое дыхание. — Я еще никогда не спал с поклонницей Митры, — сказал он. Фабиола закрыла глаза. За все нужно платить, горько подумала она. Неужели так будет всегда? Легат обхватил ладонями ее груди и прижался к ягодицам. Рука Фабиолы потянулась к его паху. До рассвета было еще очень далеко. * * * Петрей даже не спросил, куда она едет. Конечно, легионеры все расскажут ему, когда вернутся, однако этот великодушный жест многое говорит о человеке, подумала Фабиола. Помогать другому по собственной воле. Только потому, что тот попросил… Она криво усмехнулась. Помощь Петрея нельзя назвать совсем бескорыстной. Но хоть легат и переспал с ней, все же подчинился одному из главных принципов своей веры. Фабиола хорошо знала мужчин и понимала, что на его месте так поступил бы далеко не каждый. Хотя Петрей был одним из первых помощников Помпея, Фабиола желала ему добра. То, что Фабиолу и ее спутников должны были проводить на север оптион и полуцентурия, которые прогнали фугитивариев Сцеволы, казалось хорошим предзнаменованием. В конце первого дня молодая женщина очень обрадовалась, увидев легионеров, которые окружали носилки, подаренные ей Петреем. Чем дальше от Рима, тем слабее закон. Ее отряд постоянно сталкивался с дезертирами, бандитами и нищими крестьянами, которые были способны ограбить и убить четверых путников, ехавших без охраны. Но никто не дерзнул бы напасть на сорок хорошо вооруженных воинов, и путешествие, продолжавшееся дольше двух недель, шло без всяких происшествий. Следуя по римской дороге вдоль побережья и обойдя Альпы, они пересекли границу Трансальпийской Галлии. Фабиола впервые выезжала за пределы Италии и вдвойне радовалась, что у нее есть надежная защита. Хотя в этой местности часто попадались фермы, принадлежавшие гражданам Рима, однако земля была чужая. Страхи Фабиолы не могло развеять даже наличие военных постов. Большинство римлян знали, что галлы обидчивы и вспыхивают даже от малейшего намека на оскорбление. Мрачные обитатели крошечных деревушек, мимо которых они проезжали, казались Фабиоле опасными. Здешние мужчины, длинноволосые и пышноусые, одетые в мешковатые цветные штаны и подпоясанные туники, очень отличались от римлян. Их шеи и запястья украшали серебряные цепочки, практически у каждого имелся длинный меч, шестиугольный щит и копье. А все женщины ходили с ножами. Воинственный народ ненавидел своих хозяев. Фабиола не могла объяснить им, что она сама бывшая рабыня и не имеет отношения к агрессивной внешней политике Рима. Для всех, кто видел ее, она была еще одной богатой римлянкой, проезжающей мимо. Впрочем, оптион говорил ей, что здесь спокойно. Почти вся Трансальпийская Галлия находилась под властью Республики больше ста лет. К счастью, здешние племена не откликнулись на призыв Верцингеторикса взяться за оружие. Но чем дальше они продвигались на север, к районам, охваченным восстанием, тем сильнее становились опасения Фабиолы. По словам легионеров, служивших на постах и в городских гарнизонах, Цезарь потерпел крупную неудачу в Герговии, потеряв сотни воинов. После этого Верцингеторикс отошел к Алезии, укрепился там и стал ждать врага. Битва титанов была в самом разгаре. Оптион Петрея сопротивлялся, но Фабиола настояла на продолжении путешествия. Офицеру приказали выполнять ее распоряжения, и она не собиралась позволить ему забыть это. В одном из городков у границы они с Секундом обратились к оракулу, и знаки оказались благоприятными. Даже если пророчество было фальшивым, оно подкрепило решимость Фабиолы. Теперь она чувствовала, что обратного пути нет. Повернуть вспять не позволяли упрямство и гордость. Но дело было не только в этом. Если Цезарь проиграет битву у Алезии, ее планы рухнут. Если так, ей все равно, что будет дальше. Мать умерла; Ромул, скорее всего, погиб тоже; возможно, настал и ее черед. Однако если Цезарь одержит победу, его честолюбие — а заодно и честолюбие Брута — не будет иметь границ. Более того, он станет любимцем черни. Подавленный Помпеем мятеж ничего не будет стоить по сравнению с победой, одержанной над сотнями тысяч свирепых воинов. Граждане Рима оценят ее особенно высоко, потому что Рим всегда боялся Галлии. Три с лишним века назад галлы ограбили столицу, что оставило неизгладимый след в памяти народа. Цезарь был обязан победить; только в этом случае Фабиола смогла бы продолжить поиски Ромула и выяснить, кем был ее отец. Путешествие продолжалось. До сих пор самой страшной его частью было бегство от Сцеволы. Но так было до тех пор, пока они не приблизились к Алезии. Ужас возрастал с каждой минутой. Но угроза исходила не от людей. Всего в дюжине миль от последнего поста легионеров лежали разоренные деревни и выжженные поля. Повсюду валялись вздувшиеся туши коров и овец, разлагавшиеся под ранним летним солнцем. Люди Верцингеторикса знали свое дело; они стремились лишить армию Цезаря провианта и фуража. Единственными живыми существами здесь были дикие звери и птицы. Людей не осталось — они либо бежали, либо присоединились к Верцингеториксу в Алезии. Все говорило о том, что война идет не на жизнь, а на смерть; Фабиола это понимала. Вряд ли вождь приказал бы соплеменникам уничтожить свое хозяйство без крайней необходимости. Урожай был погублен; это означало, что зимой есть будет нечего. Воюющие солдаты уйдут, а ни в чем не повинные женщины и дети еще долго будут умирать с голоду. От этой мысли у Фабиолы стыла кровь в жилах. Но что она могла сделать? Одна женщина не в силах изменить агрессивную природу Республики и лучшего из ее полководцев. Как обычно, в ней взял верх здравый смысл. Изменить судьбу галлов ей не дано. Следовало заботиться о тех, кому можно помочь. В первую очередь о своих рабах. Фабиола решила обязательно найти того юношу, которого она пыталась спасти от фугитивариев. Мысль о том, что, по словам Сцеволы, сделали с ним, до сих пор мучила ее. Впрочем, времени на долгие раздумья у нее не было. За выжженной землей появились новые свидетельства жестокой войны. В нескольких милях от Алезии они наткнулись на мертвых и умирающих. Повсюду лежали галлы, бежавшие с поля боя или принесенные сюда товарищами, а потом брошенные ими. К счастью, боеспособных воинов видно не было, но испуганный оптион наотрез отказался идти дальше. Покраснев от смущения, он настоял на том, чтобы Фабиола с двадцатью легионерами спряталась в густой роще, находившейся в сотне шагов от дороги. Она с досадой смотрела вслед офицеру и остальным воинам, отправившимся на разведку. Оптион вернулся быстро. — Все кончено! — ликующим голосом крикнул он еще издалека. — Цезарь победил! Спрятавшиеся легионеры возбужденно зашептались, Фабиола облегченно вздохнула, а Секунд широко улыбнулся. Они с нетерпением ждали приближения младшего офицера. — Похоже, битва закончилась еще вчера. Клянусь богами, вам следовало это видеть! — размахивая руками, сказал довольный оптион. — Легионеры Цезаря построили вокруг города кольцо укреплений, протянувшееся на несколько миль, чтобы оттуда не вырвался никто. — Он сделал паузу. — И еще одну стену, чтобы не дать другим галлам прийти на помощь осажденным. Фабиола не смогла скрыть удивление. — Значит, их атаковали сразу две армии? Оптион с жаром кивнул. — Десять легионов Цезаря против впятеро превосходившего их по численности войска. Повсюду лежат тысячи мертвых галлов, но, говорят, к северо-западу от поля боя их еще больше. — Значит, именно там решился исход битвы? — спросил довольный Секунд. — Да. Враги чуть было не прорвали укрепления, Цезарь послал туда резервы во главе с Децимом Брутом, но их едва не разбили. Фабиола побледнела. — Тогда Цезарь сам возглавил атаку, которая решила исход сражения. — Ты не забыл, что служишь Помпею? — пошутил Секунд. — Я, как все, выполняю приказы, — проворчал оптион. — Но это не значит, что я не могу отдать должное великому полководцу. — Брут жив? — прервала его Фабиола. — Да, госпожа. Я спрашивал. — Слава богам! — воскликнула она. — Мы можем идти дальше? — Да. Я могу проводить тебя к нему. — Он скорчил гримасу. — Но нам придется идти через поле боя. — Раз так, веди. — Фабиола, уверенная, что уже видела все самое страшное, больше не могла ждать. Ей требовалось как можно скорее увидеть Брута. Но оптион колебался. — Опасность миновала, — бросила она. — Ты сам так сказал. Младший офицер посмотрел на Секунда; тот пожал плечами. Тогда оптион сделал еще одну попытку. — Это неподходящее зрелище для женских глаз. — Мне решать. Успевший привыкнуть к ее властности, оптион коротко отсалютовал, жестом велел легионерам следовать за ним и пошел по дороге. За небольшим подъемом началось поле битвы, над которым повисла странная тишина, непривычная после того, что им пришлось пережить в последнее время. В воздухе витали тучи ворон, с хриплым карканьем устремлявшихся вниз. Из земли торчали целые рощи копий, а пространство между ними было усеяно оперенными древками стрел. Но взгляд Фабиолы приковали трупы. Горы трупов. Ее сковал ужас. К такому Фабиола была не готова, хотя видела, как люди проливали кровь на арене цирка. Столько мертвецов просто нельзя было себе представить — настоящее царство смерти. Даже огромные стаи птиц не могли справиться с таким количеством еды. Римляне лежали здесь вперемежку с галлами. Они громоздились грудами, как пьяные, уснувшие после пира. Повсюду виднелась кровь — на мокрых лицах, телах, покрытых зияющими ранами, брошенных мечах и копьях. Воинов, умерших от потери крови, окружали красные лужи. Истоптанную траву покрывала жидкая красная грязь, прилипавшая к сандалиям легионеров. В неподвижном воздухе стоял негромкий гул от жужжания миллионов мух, облепивших каждый кусок мертвой плоти. Между трупами деловито ходили группы легионеров, собиравших оружие и ценности. Время от времени они натыкались на еще живых врагов и тут же добивали их. На поле остались только те, кто не мог двигаться. Тяжелораненые галлы в рабы не годились. Время от времени на солнце сверкали мечи, после чего слышались короткие сдавленные крики. Вскоре количество трупов стало таким, что рабы, несшие носилки, остановились. Фабиола вышла и прижала ладонь к носу, пытаясь не дышать, но тщетно. Запах гниющей плоти был нестерпим. А что здесь будет твориться через два-три солнечных дня?! Оптион быстро приказал своим людям очистить путь. Казалось, то была дорога в подземный мир, но останавливаться Фабиола не собиралась. В конце концов, Брут где-то рядом. Скоро она снова будет в безопасности. Внимание Фабиолы привлек показавшийся вдали римский вал. Масштабы этого сооружения производили неизгладимое впечатление. Тем более что вал был двусторонним. Фабиолу потрясла решимость Цезаря. Брут не ошибся: он действительно был великим полководцем. И опасным человеком. Наверняка склонным к насилию. На обширном плато, возвышавшемся над укреплениями, стояла желанная цель Цезаря. Алезия. Штурмовать ее с любого направления было бы самоубийством, подумала Фабиола. Крепостные валы выглядели устрашающе. Оптион не преувеличил масштабы бойни. То, что они видели до сих пор, казалось цветочками. Горечь во рту становилась все сильнее; Фабиола из последних сил боролась с тошнотой. Может быть, так выглядит Гадес? Неужели в Каррах было то же самое? Ее внимание отвлекли крики боли. Неподалеку стояла группа легионеров, собравшихся вокруг лежавшего навзничь старика в халате. Фабиола с ужасом следила за тем, как они шагнули к несчастному безоружному человеку. Наконечники дротиков опустились. Брызнула кровь, после чего последовали новые крики. На беззащитное тело опустились подбитые гвоздями подошвы. Фабиола была уверена, что слышит треск ломавшихся костей. Она отвернулась, но это не помогло. В ее ушах стоял жестокий смех. Страшная сцена снова привлекла ее внимание. Пытка продолжалась до тех пор, пока солдатам не надоело. Один из воинов поднял гладиус. Его примеру последовал второй. Не успев опомниться, Фабиола бросилась вперед. Растолкав своих удивленных легионеров, она громко крикнула: — Прекратите! — Вернись! — крикнул за ее спиной Секунд. — Не вмешивайся! Фабиола не обратила внимания на его слова, не желая видеть массовую казнь. То же самое могло случиться с Ромулом. Она знала только одно: нужно помешать этому. Ее крики возымели действие. Легионеры опустили мечи, оглянулись, осклабились и начали подталкивать локтями товарищей. Не обращая внимания на их похотливые улыбки, Фабиола подошла ближе. Ее уверенность в себе заставила ближайших воинов попятиться. Но их старший, закаленный легионер в ржавой кольчуге и мятом бронзовом шлеме с конским хвостом, не отступил ни на шаг. При виде красивой молодой женщины, прервавшей их занятие, он жадно облизал губы. Фабиола шагнула прямо к нему. Может быть, это заставит его ощутить стыд.