Круг разомкнулся, суровые, неумолимые лица повернулись к обескураженной женщине и ее управителю. Фугитиварии не могли не заметить ее красоту, их грубые черты исказились издевательскими ухмылками. Послышались и весьма нескромные замечания, правда, шепотом. Богатых все еще уважали. Фабиола сделала вид, будто ничего не слышала; Корбуло густо покраснел. Как ни странно, рабу позволили подняться на ноги. А потом один из фугитивариев вынул меч и ткнул беднягу острием, заставляя его сделать шаг в сторону — к Фабиоле. Ничего не понимающий молодой раб не пошевельнулся. Последовал новый укол; пленник громко всхлипнул, но, поняв, чего от него требуют, побрел нетвердыми шагами в сторону виллы. Раздался издевательский хохот, и в спину ему полетело несколько комьев земли. Раб попытался прибавить шагу. — Что они делают? — испуганно спросила Фабиола у своего виликуса. — Играют с ним. И с нами. Хозяйка, надо уйти в дом, пока не поздно, — пробормотал побледневший Корбуло. Но у Фабиолы ноги словно приросли к земле. Раб подошел ближе, и стало видно, что кровь на его теле — не только от укусов собак. Сквозь дыры в старой, изодранной в клочья тунике виднелись продолжавшие кровоточить раны, покрывавшие и грудь, и спину наподобие уродливой решетки. Нельзя было не узнать отметины кнута, наглядно говорившие о том, каким зверем был хозяин этого человека. Наверно, потому-то он и сбежал. Беглец был молод, Фабиола решила, что ему не больше пятнадцати. Совсем мальчишка. Пот и слезы промыли светлые полоски на покрытом грязью, осунувшемся от усталости и голода лице, не выражавшем ничего, кроме ужаса. — Госпожа! — немного повысил голос Корбуло. — Это опасно. Но Фабиола не могла отвести глаз от беглеца, который не смел взглянуть на нее. Словно в трансе, он прошел мимо них в направлении внутреннего двора имения. Но как у мыши, раненной и отпущенной для забавы котом, у него не было шансов далеко уйти. Фугитиварии сдвинулись с места, и Фабиола почувствовала болезненный спазм в желудке. Она оглянулась по сторонам, но не увидела никого из телохранителей. До сих пор необходимости в их помощи не возникало ни разу, и они по большей части сидели в кухне у очага, обмениваясь непристойными шутками. Даже рабы, находившиеся во дворе, не показывались. Корбуло настолько испугался, что осмелился дернуть хозяйку за рукав. Но Фабиола почувствовала непреодолимое желание помочь несчастному и повернулась к неторопливо приближавшимся людям. Да, она боялась, но броситься бегом под спасительную крышу своего дома, чтобы спрятаться там от этих нелюдей, было ниже ее достоинства. А они все приближались — тихо, угрожающе. — Кто тут старший? — крикнула Фабиола. Ей пришлось крепко сцепить руки, чтобы они не дрожали. — Получается, госпожа, что я. Сцевола, стало быть, главный фугитиварии, — с наглым полупоклоном произнес, растягивая слова, предводитель — низкорослый, крепко сложенный человек с короткими каштановыми волосами и глубоко сидящими глазами. Его туловище от шеи до середины бедер покрывала кольчуга, какие носят легионеры. На поясе висели гладиус в богато изукрашенных ножнах и кинжал. Запястья охватывали массивные серебряные браслеты, говорившие о его статусе. Похоже, охота на беглых рабов была выгодным делом. — Хочешь, чтобы я тебе чем-нибудь услужил? Эта простая фраза была довольно двусмысленным намеком. Это была грубость. И потому фугитиварии отозвались на нее довольными ухмылками. Прекрасно сознавая свое бессилие, Фабиола все же выпрямилась, чтобы казаться выше ростом. — Объясните, что вы делаете на моей земле. — На твоей земле? — Он прищурил глаза. — А как же Гемелл? Ты его последнее приобретение, что ли? На сей раз его спутники хохотали не сдерживаясь. Фабиола окинула их ледяным взглядом. — Поместье больше не принадлежит этому жирному уроду. Теперь я хозяйка, и отвечать ты будешь мне! Ее слова, похоже, удивили Сцеволу. — Не слышал об этом, — признался он. — Мы много месяцев были на севере, в Галлии. Пожива там была отличная. Из поганых галльских племен драпало столько народу… — Очень жаль, что вы вернулись. — Вернулись — значит, надо, — ответил фугитиварии. — Хотя гоняться три дня за этим мерзавцем — не стоит он того, верно, парни? Но от старого Сцеволы и его команды никто не уйдет! — Тебе так приятно мучить рабов, которых ты ловишь? — язвительно спросила Фабиола. Сцевола ухмыльнулся, показав острые зубы. — Это нравится моим парням, — ответил он. — И мне тоже. Его спутники снова захохотали. Фабиола строго взглянула на него. — Было бы потеплее, эта мразь еще не так орала бы, — с деланым дружелюбием сообщил Сцевола. — Мне нужен хороший, сильный огонь — железо нагреть. Но это можно сделать и попозже, в лагере. Фабиола кипела от гнева. Она отлично знала, о чем говорил Сцевола. Одной из самых распространенных кар для беглых рабов было клеймение. На лбу человека раскаленным железом выжигали букву «F» — fugitivus, беглец. Клеймо должно было служить жестоким предупреждением другим рабам. А если несчастный предпринимал повторную попытку сбежать, его, вероятнее всего, ожидала казнь на кресте. Потому-то большинство рабов вынуждены были мириться со своей участью. Но не я, напомнила себе Фабиола. И не Ромул. — Убирайтесь! — Она ткнула рукой туда, откуда явились фугитиварии. — Сейчас же! — И кто же, интересно, меня выгонит, а, госпожа? — глумливо осведомился Сцевола, указав подбородком в сторону Корбуло. — Неужто этот старый болван? Его спутники сразу же взялись за оружие. Виликус еще сильнее побледнел. — Хозяйка! — чуть слышно прошептал он. — Нужно скорее вернуться на виллу! Фабиола глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Она твердо решила не уступать Сцеволе, а бегство означало бы позорное поражение. — Я любовница Децима Брута, — громким, ясным голосом сообщила она. — Известно тебе, крыса помойная, кто он такой? Лицо Сцеволы превратилось в холодную непроницаемую маску. Он что-то прикидывал в уме. — Брут — один из главных командиров Юлия Цезаря, — гордо добавила Фабиола и окинула фугитивариев суровым взглядом. Все опустили глаза. Кроме Сцеволы. — Если со мной что-нибудь случится, он Гадес поставит вверх дном, но найдет виновного. В первое мгновение Фабиоле показалось, что ее слова дали желаемый эффект. Она повернулась, чтобы уйти. — А-а, так ты шлюха одного из Цезаревых прихвостней… — растягивая слова, проговорил у нее за спиной Сцевола. Щеки Фабиолы вспыхнули, она не нашлась что ответить. — В Риме кое-кто готов заплатить хорошие деньги, если какой-нибудь сторонник Цезаря, — Сцевола широко улыбнулся, отчего его слова прозвучали еще страшнее, — выйдет из игры. Остальные фугитиварии сразу оживились. У Фабиолы сердце екнуло. В Помпеях совсем недавно говорили о зверских убийствах многих небогатых сторонников Цезаря — тех, у кого прежде не было никакой необходимости содержать многочисленную охрану. И у нее самой было лишь трое телохранителей. — Скоро Брута ждешь? Фабиола ничего не ответила. К горлу подкатил ком, она была близка к панике. — Не волнуйся. Все будет как надо. — Сцевола наклонил голову и вновь прищурился. — Парни! Фугитиварии как один шагнули вперед. Фабиола испуганно взглянула на Корбуло. К его чести, он не заторопился к дому, а, напротив, сжал в кулаке кнут и встал перед своей хозяйкой, загораживая ее. Сцевола расхохотался басовитым неприятным смехом. — Прикончить старого глупца, — приказал он. — Но сука чтоб осталась жива и невредима. Она моя. «Юпитер, благой и величайший! — мысленно взмолилась близкая к отчаянию Фабиола. — Опять мне так нужна твоя помощь!» Ответом ей был только звук извлекаемых из ножен мечей. Корбуло расправил плечи и сделал еще шаг. Несмотря на весь ужас своего положения, Фабиола преисполнилась гордости за безнадежный героизм ее виликуса. Но потом вновь взглянула на толпу головорезов, и у нее перехватило дыхание. Они оба погибнут. Только ее, перед тем как убить, еще и изнасилуют. И ведь у нее нет никакого оружия, чтобы попытаться защитить себя. Не дойдя нескольких шагов до Корбуло, фугитиварии вдруг остановились. Лицо Сцеволы побагровело от гнева. Фабиола и Корбуло растерянно переглянулись. За своими спинами они ощутили какое-то движение. Повернув голову, Фабиола увидела, что к ним бегут едва ли не все мужчины-рабы, находившиеся в латифундии. Их было человек сорок, и у каждого был топор, молоток или коса, несколько человек просто подхватили лежавшие во дворе доски. Они поняли, что происходит, и спешили защитить свою хозяйку, хотя, в отличие от фугитивариев, никто из них не умел сражаться. К глазам Фабиолы подступили слезы, когда она подумала о том риске, на который эти несчастные пошли ради нее. Рабы поравнялись с ней и рассыпались длинной цепочкой. Головорезы были обескуражены. Даже хорошее вооружение не давало им преимущества против такого количества врагов. К тому же после восстания Спартака прошло только двадцать лет, и все хорошо помнили, что рабы способны героически сражаться. Фабиола вновь повернулась к Сцеволе. — Убирайтесь из моей латифундии! — приказала она. — Живо! — Без беглеца не уйду, — проворчал Сцевола. — Приведи его. Корбуло склонил голову и покорно шагнул к входу во двор. — Стой! — прикрикнула Фабиола. Виликус замер.