— Это уже почти объяснение, — встала она со стула, — а я слышала, что у вас жена очень красивая! — Копия вы, — парировал он, — но значительно старше. — Тогда понятно! — сказала она. — Я для вас вроде машины времени. И вы хотите со мной уйти в прошлое и наслаждаться им. — Пускай даже так! Но вы окончание своей фразы урезали, — не уточнили, с кем я буду наслаждаться. Хотя я не верю в фантастику, я реалист и живу настоящим. Но коль вы зацепили меня за волнующую тему, то позвольте я продолжу. — Ой, не надо, — показала она ему свою спину, — давайте десертный разговор оставим до лучших времён. А пока простите, мне сейчас некогда. Детей из лагеря надо встречать. Автобус с минуты на минуту должен подъехать. Послезавтра в школу им идти. Она прошла к двери как пава, демонстрируя ему свои красивые ноги и изящную фигуру. Он смотрел ей вслед, восхищался и мечтательно рассуждал. «Я не романтик, но эту женщину есть, за что любить и, наверное, я решусь на такой отчаянный шаг. Думаю, врёт Людмила Ивановна, что у неё любовь с директором. Будь у него хоть на спине ордена и лестница научных званий, но не сможет такая роза цвести рядом с репейником. Не должна она быть любовницей колченого директора. Не по Сеньке шапка». ПРАЗДНИК ЖИВОТА Шёл последний день августа. В лесной посадке было многолюдно. Патриотический клуб привёз все атрибуты для пинт — бола, маркеры снаряжения и целый ящик шаров, которыми заряжались маркеры. Дети разбились по пять человек в команды. Всего организовалось десять команд. Людмила Ивановна набрала себе в команду мальчишек, которые ещё вчера входили в её группу из восьмого и девятого класса. Она крутила всё время, головой выискивая кого — то в толпе. Увидав лежавшего на траве Сергея Сергеевича, подошла к нему. — Сейчас я покажу этой фифе Гордеевой, как за два месяца приучила свою группу к собранности и хорошим взаимоотношениям. Пускай не думает, что я безрезультатно отработала за воспитателя. — Да ничего она не думает. Людмила всего на всего требует от воспитателей чётких действий. У неё работа такая. А будет закрывать глаза на наши бездействия, то дети нам на голову сядут. Она опустилась перед ним на колени и, сузив глаза, с ехидцей, спросила: — И давно ты её Людмилой называешь? Меня ты ни разу так не назвал. А я тебя и Сергуня и Серёженька и Любимый! — Можешь меня называть хоть Василиском, хоть Джорджем Клуни, мне всё равно. А её я так назвал, потому что нравится она мне. Привыкаю понемногу к нашим близким отношениям, которые не за горами. А тебя я как мужчина уже не должен интересовать. Всё своё внимание обрати на Мишу ветеринара. А мы с тобой очень хорошие и близкие друзья. И встань с колен, на тебя народ смотрит. Она повернула голову назад и встретилась глазами с Гордеевой. После чего резко поднялась с травы и отряхнула ладонью колени: — Пойду я лучше мундир на войну одену, — искоса поглядывала она на свою соперницу, — а стреляю я неплохо. Была Чемпионкой института из пневматического пистолета. В последней фразе Платон уловил угрожающие нотки. И чтобы судьбу не испытывать, он взял Гордееву под руку и подвёл её к общей толпе, а сам лёг на травку. …На этих боях присутствовала вся администрация, исключая директора. На столах стояли торты и газированная вода. Призы для команды победительницы лежали в большой коробке у завхоза, которые она никому не показывала. …Людмила Ивановна залезла в мешковатый комбинезон цвета хаки, взяла маркер в руки и как командир партизанского отряда отдавала приказы своей команде. — Входим в лес и сосредотачиваемся по двое, я буду вас сзади подстраховывать. Во время боя всем слушать команды. Тогда победа будет за нами! …Сергей Сергеевич, лёжа на травке, наблюдал с улыбкой за Людмилой Ивановной, предвкушая, как она будет выглядеть после боя. Ясней ясного было, что град зарядов из маркеров уйдёт в её сторону. Мальчишкам не нужны были неизвестные призы, хранившие в коробке. Для них лучшим призом считалось, — всадить хлёсткий заряд в попу Людмиле Ивановне. В отличие от неё, они уже не первый раз участвовали в таких войнах и знали, чем ближе противник к тебе находится, тем ощутимей будет боль. Никто не знал из присутствующих, как не знала и она, что мальчишки обеих команд между собой договорились, что в первую очередь каждый из своих маркеров должен поразить Людмилу Ивановну, а затем разбежаться по разным сторонам и продолжить схватку, но уже без неё. Прозвучала команда готовность. Воинственно настроенная командирша махнула рукой, в которой держала маркер и крикнула: — За мной бандерлоги, победа будет за нами! Такой призыв потешил публику, а участники боя разбежались в разные стороны. Кусты задрожали, лес затрещал, создалось такое ощущение, что в чаще пробивается стадо кабанов или лосей. И вдруг тишина. Буквально через минуту прозвучал один выстрел, — и дикий крик Васи Сёмина: — Людмила Ивановна, смотри в кого стреляешь. Затем несколько коротких очередей прорезали воздух, и уже громкий голос Людмилы Ивановны выразительно выдал: — Предатели, собаки и отборный мат. Тут уже простым смехом не обошлось. Раздался гомерический хохот. Взрослые хохотали все поголовно, дети попадали на траву и держались за животы. Всех заразительней был Платон. Внутренне он смеяться начал ещё до старта, но когда услышал раздирающий крик Людмилы Ивановны, его было не остановить. Ему и падать было не надо, он катался по траве. Так он давно не смеялся. Остановился он только тогда, когда рядом с ним оказалась Людмила Фёдоровна. Она вытерла платком глаза, затем бросила державший в руках журнал на траву и присела на него рядом с Платоном. — Да, Сергей Сергеевич, кадра вы занятного нам отыскали. — Ищут в лесу грибы, и ошибки в диктантах. А её нам вероятно с параллельного мира заслали. — И там она так матом научилась ругаться? — Касаемо её искромётного лексикона, то я не слышал от неё ничего подобного, — ответил он. — Наверное, от ваших воспитанников научилась? Они все поголовно матерятся, как сапожники. — Это всем известно и вдобавок от мала до велика все курят, — добавила она. Немного погодя раздался ещё один хлопок, и старый электрик с хозяйственного двора подошёл к столу, где стояли сладости с горестным видом озвучил этот выстрел. — Расстреляли комиссара, за ненормативную лексику. Увековечим её память на этом поле боя, кусочком торта и стаканом газировки. — Вначале похоронить надо, — сказал кто — то из толпы. — Видите Сергей Сергеевич, её уже дети похоронить собираются, — заметила Людмила Фёдоровна. — Попробуйте, сказать ей про похороны, так она вам быстро настроение испортит. Получите ответ примерно в таком тексте; «пока не съем тазик кутьи на ваших похоронах, — не успокоюсь» Сам удивляюсь ей, она как шифер, то взволнованная, то гладкая, как девичья коленка. Не женщина, а головоломка, какая-то? — Так сами сказали, что она женщина из параллельного мира, — поднялась она с травы, — скорее всего Людмила Ивановна просто неприспособленна к земной жизни. Скажите ей, пускай она добровольно возвращается в свой загадочный мир. Не то Панкратов придёт, он лично сам её с Байконура запустит в родную вотчину. — Я юмор, конечно, уважаю, но доля правды в ваших словах есть. Как это я сам до этого не додумался, — почесал он затылок. — Я же на неё различные трафареты примерял. А ответ то прост, который вы мне только что дали. Она действительно не приспособлена к жизни. Хотя я привык к ней и мне без неё порой скучно бывает. Подколоть некого. Она кстати никогда на меня не обижается. — С чего это Людмила Ивановна на своего любимого будет обижаться, — прошлась она по нему своими неотразимыми глазами. — Весь детский дом уже говорит, что вы не просто друзья. В его голосе он услышал естественные звуки ревности, но склонять разговор к этому факту не стал. — Мы не любовники, а только друзья. А если точнее выразиться, она для меня как приложение от скуки. Я, конечно, ей так не скажу, — обидится, может. Людмила Ивановна прикольная и ещё у неё есть своё «Я». Она никогда не пойдёт на поводу у подлости и несправедливости. Это прекрасное качество я в ней ценю. Однажды я имел счастье убедиться в её порядочности. Когда мы с ней работали в Сибири, я серьёзно повздорил с директором, который вызвал стражей порядка и пытался мне нарисовать статью. И если бы не Людмила Ивановна, представить не могу, как бы дело обернулось. Она, не кривя душой и не подыгрывая директору, у которого ходила в замах, приняла мою сторону и потеряла работу. — И я бы смогла так поступить, — неожиданно сорвалось с губ Людмилы Фёдоровны. — Вы бы только могли, а она уже поступила. И вам я не представлю возможностей для такого подвига. Потому что я вас ценю, как человека, который заполнил моё вакуумное состояние любимой работой. — И всего, то, — собрала она морщины на лбу. — Сказать вам большее, обстановка не позволяет, — отвлечённо сказал он, — а то расчувствуюсь и позову вас в посадку прогуляться. — Ну, вы и жучок Сергей Сергеевич. Представляю вас молодым, — наверное, с половиной города гуляли по посадкам. — Ну почему же, в те года другие места были для прогулок. Это сборы, поездки на соревнования. На лес времени катастрофически не хватало. — У нашей Розы Викторовны, тоже молодость такая была в итоге она осталась одна. А вы всё — таки семью успели завести. — Вашу Розу я, кажется, знаю, она раньше копьё метала. А потом вдруг пропала. И я не удивлюсь, если встречу её здесь. — Да она копьеметательницей раньше была и не плохой, медали на России брала. Потом работала тренером в Спартаке, постепенно топя своё одиночество в вине, потеряв по этой причине работу. Немного остыла от вредной пагубности и пришла к нам работать. Периодически срывается. Последний раз рецидив с ней случился в мае. Директор заставил взять её отпуск за свой счёт и направил лечиться в монастырь Александра Невского, что рядом с её домом находится. Завтра ждём её в новом облике. Но всё равно хочу вас предупредить, что она жуткая женщина и вы пуговицы на своей рубашке перед ней не расстёгивайте. Откроете перед ней свою душу, через час весь детский дом будет знать, чем вы дышите. — Спасибо за совет, — с благодарностью посмотрел он на неё, — а то я человек коммуникабельный и могу разговориться даже с незнакомым человеком. — В этом я уже убедилась, — подарила она ему милую улыбку. — Я сейчас подойду к судьям и прошу вас, в след мне беспардонно не смотрите? На нас обращают внимание. Тогда он тоже поднялся с травы и, достав сигарету, направился в противоположную сторону от судейского столика. Постепенно стали из посадки выходить подстреленные бойцы, когда последней появилась команда победительница, то оказалось, нет Людмилы Ивановны. Её начали дружно хором все звать, но отзывов не было. Тогда дети и взрослые пошли прочёсывать посадку. Её нашли связанной по рукам и ногам пластиковыми хомутами, около большого муравейника. Весь её мундир и забрало было в краске от шариков. Полоска скотча закрывала рот, которую сорвали в первую очередь. — Гады проклятые, — закричала она, — предатели, лохмудеи. Завтра пойду в военкомат и скажу, чтобы их в армию не призывали. Продадут Родину за сигарету! У кого — то из ребят нашёлся ножик. Хомут с рук кое — как обрезали, а на ногах твёрдый пластик с металлической прожилкой, ни в какую не поддавался. — Допрыгаете до штаба? — спросил у неё один из организаторов проводящего клуба «Патриот», — там у нас есть мощные ножницы. — Вы что смеётесь, эти скоты мне всё седалище продырявили. Носилки мне подайте или на руках несите. — А карету скорой помощи или вертолёт вам не вызвать? — с сарказмом спросил он. — И против этого транспорта я не возражаю, но лучше паланкин, а позади, чтобы слоны шествовали. Хоть женой раджи побуду немного. Платон, стоял за спинами ребят и наблюдал, как капризничала Людмила Ивановна. — Не надо ей ни вертолёта, ни скорой помощи. Пускай она снимет с себя кроссовки, тогда хомут беспрепятственно покинет её ноги, — посоветовал он, — хомут же не затянут у неё намертво, как на руках.