— Сейчас выходить будете, сдерите их фотки со стенда. Они числились у меня три месяца. Фима по залу ходила только с телефоном, — ракетку боялась в руки брать. А Борис, оказывается, подрабатывал одновременно в рекламном агентстве. Щиты по городу развешивал, вот и плюнул на основную работу. Я не посмотрела на его влиятельного папу и рассчитала их обоих с Фимой в один день. К вашему сведению могу сообщить, что год назад и Хаджа здесь работал, но бывший директор Грибов выгнал его с треском. Что это за работник, месяц работает, два месяца водку кушает. — Что верно, — то верно, имеется у него такой грех, — подтвердил Платон. — Вы думаете, я с ним не знакома? — прищурила она глаза и отпила чай из чашки, — пришлось, по необходимости встретится с этим пупом земли. Важным себя считает и сильным, — а на самом деле одна эфемерность и никакого прока. Играет он с собой в непонятную игру. Самовлюблённый чурбан. Ему бы галошами на рынке торговать, а он в спорт полез. — Полностью с вами согласен, Людмила Васильевна, — на прощание произнёс он и направился к своей машине. После повторного разговора с Вишневской в груди образовалась оттепель, — кратковременная злость прошла, настроение восстановилось. Проходя мимо стенда, фотографии он срывать, не стал, только сухо плюнул в их сторону и сел в машину. …Шестидесятая школа была построена два года назад и считалась лучшей в городе. Там был и бассейн и три спортивных зала. Внушала она себя и своими размерами. Четырёх этажное здание, построенное в форме каре, значительно отличалось от других школ. Слухи ходили по городу, что в эту школу был подобран лучший педагогический персонал. Разузнав у охранника, где находятся физруки школы, он поднялся на второй этаж. У них был отдельный кабинет, около большого зала. В кабинете сидела смуглая экзотическая девушка в красном спортивном костюме азиатской внешности небольшого роста. — Вы Сергей Сергеевич? — не дала она и рта раскрыть Винту. — Да. — Мне уже Людмила Васильевна позвонила, и я вас жду. Будем работать вместе. Меня зовут Ася. Я здесь физруком работаю и на полставки буду теннис вести. Девушка была переполнена радушием. Она, не умолкая, славно трещала о школе и её нравах. Затем обхватила Винта за поясницу, вплотную прижимаясь к его бедру, повела смотреть зал. — А ты Ася в теннис можешь играть? — спросил он у неё попутно. — Нет, конечно, но Людмила Васильевна наказала мне, чтобы я беспрестанно заглядывала вам в рот и ничего не пропускала. У ваших — то предшественников я ничему не научилась. Они какие — то зомбированные были. На похоронах, наверное, веселей бывает, чем на их тренировках. Подобное сравнение словоохотливой девушки заставило его улыбнуться. — Если желание есть, то обязательно научишься. У тебя же будет начальная группа обучения. Я правильное направление тебе дам, для начала. Сама ничего выдумывать не будешь, то всё у тебя получится. А вообще — то у тебя специализация, какая? — Людмила Васильевны в Джамбуле была моим тренером по стрельбе из лука. Я была второй на Европе среди девушек. Но это было давно, четырнадцать лет назад. Он обмерил взглядом по сути дела ещё детское создание и удивлённо спросил: — А сколько же сейчас годиков вице Чемпионке Европы. — Не корректный вопрос, — засмущалась она. — Если вы приняли меня за Дюймовочку, то пускай я для вас ей и останусь. — Я уже подсчитал приблизительно твой жизненный путь, однако Дюймовочка рано замуж вышла, — он взглянул на её голые пальцы рук, — а ты ещё не обзавелись таким счастьем. — Была, но неудачно. От того брака у меня дочка растёт. Учится здесь в третьем классе. Вот будет она постарше, тогда можно думать и о близком спутнике. А сейчас ну их этих мужей, — махнула она рукой. Они вошли в зал. Он был огромный, на одной половине располагалась волейбольная площадка, а на второй баскетбольная. — А где же теннисные столы недоумённо покрутил он головой. — Наверху, — показала она пальцем на балкон. По вертикальной лестнице они забрались в теннисный сектор. Там стояли четыре новых китайских стола с не плохим отскоком. Ограждений не было. Сетки с ломаными струбцинами валялись в углу на полу. Одно радовало, места там вполне хватало для продуктивных занятий. Можно было даже поставить ещё один стол и специальные тренажёры. — Ну, в общем — то не плохо, — оценил он условия, — только балкон нужно огородить сеткой с мелкой ячейкой, чтобы мячи вниз не падали. — Сетка есть, но Фиме с Борей недосуг было. — Понятно всё, — заключил он, — их нерадивость к работе мне известна. Ася глубоко вздохнула: — Правильно сделала Вишневская, что вышибла их отсюда. Они надеялись на Татьяну Ивановну Смородину, мать Бориса. Она у нас здесь завучем работает. Но ничего не вышло. Людмила Васильевна не любит в спорте дилетантов, тем более ленивых. …Это был внеочередной и окончательный удар по его самолюбию. Услышав, отвратительную новость, он понял, что судьба его на этом поприще в скором будущем будет предрешена на уровне администрации города, и непременно в отрицательную сторону. Он знал, что родная сестра Хаджи работает в школе, но в какой именно ему было не ведомо. А муж её Смородин Павел считался одним из отцов города — являясь председателем местного совета депутатов. Сергей Сергеевич замаскировал своё негодование и, обняв Асю за плечи, сказал: — Не унывай, завтра мы с тобой натянем сетку. А послезавтра ко мне придут уже дети. Будешь проходить со мной курс молодого бойца. Другого пути у нас с тобой нет. Она засмущалась и, повернувшись к нему лицом, приложила ладонь к его груди: — Я безумно рада, что мне придётся работать с опытным и знаменитым тренером. — Опыт, конечно, есть, а про знаменитость ты загнула милая Ася, — убрал он её руку со своей груди и, направляясь на выход, обернулся. — Завтра в это же время жди меня. Будем сетку с тобой натягивать. Она поцеловала свою ладошку и дунула на неё ему вслед. Он улыбнулся и помахал ей рукой. «Обнадёживающий жест! — подумал он, — что — то в последнее время женский пол не ровно стал дышать в мою сторону, и не воспользоваться этим, значит обидеть воздыхательницу и об окрасть себя». ОБНАЖЁННЫЙ ПРИКОЛ После школы он заехал к Людмиле Ивановне. Та встретила его с радостью и провела на кухню. Кухня на этот раз сверкала, посуды немытой в мойке не было, и пол был тщательно вылизан. Он обратил внимание, что окно и облупленный подоконник были вымыты. «Значит, критика моя выстрелила» — подумал он. Людмила Ивановна открыла холодильник и выставила на стол недопитую ими бутылку. — Это ни к чему сегодня, — отодвинул он мрачно бутылку от себя, — спрячь до времени. Я устроился на работу и к тому же за рулём. — А почему у тебя вид недовольный, если с работой всё уладил? — спрятала она назад бутылку, — я старалась. Ты бы видал, как Вишневская обрадовалась. У неё в это время два тренера по гимнастике находились, — тебя на пять с плюсом охарактеризовали. Он был сдержанным и прыгать от счастья, что устроился на любимую работу, у него желания не было. — Я тебе, весьма благодарен за заботу, но чую, налечу в этом Метеоре на ножницы, когда лето кончится. — Как тебя понимать, — села она напротив него. — Да что там понимать, — безмятежно сказал он, — в той школе, где я буду проводить занятия, завучем работает родная сестра Хаджи, она же Смородина, мать Бориса. — Плевать на неё, — засмеялась Людмила Ивановна, — плевать, плевать и растереть. Тебе же не с ней работать. Платон попросил пепельницу и закурил. — Понятно, что не с ней, — глубоко затянулся он сигаретой, — но селевой поток грязи с её стороны может потечь. Она меня прекрасно знает и ей наверняка уже известна междоусобица со мной и её братцем. …Он уже говорил, улыбаясь, спокойно без всякого напряжения. Но когда позади себя услышал кашель, повернулся. Сзади стояла Яна и прикрывала рот ладонью, не прекращая кашлять. — Говорила тебе мороженное лизать нужно, — прикрикнула на неё мать, а ты от жадности сгрызла его. Теперь каркаешь. Марш отсюда нечего слушать взрослые разговоры. — Мам я хотела узнать у Сергея Сергеевича, где мы будем тренироваться. — Пока в шестидесятой школе, — ответил он, — помещение мне там понравилось. Стационарное, хотя не исключаю, что временами нам будет мешать шум. Но это ерунда, главная помеха может идти от «Сибири». Как только первый тревожный сигнал появится, сразу уходим оттуда. Мне ещё одно место неплохое посулили. — И где же, — расширила глаза Людмила Ивановна. — В пяти минутах ходьбы от твоего дома. — В тридцать третьей школе, — обрадовано спросила Яна. Он отрицательно покачал головой. — В детском доме. Там тоже обещают хорошие условия. Я уже им добро дал. Людмила Ивановна встала с табуретки вытолкала дочь с кухни и закрыла за ней дверь. — Может и мне ставка там отыщется? Он пожал плечами. — Сходи, узнай. Для тебя это не дурной вариант будет. Зарплата, конечно не ахти какая, но тебе ещё в школе часы запросто можно взять. А если выторгуешь у директора полторы ставки, то и дергаться не зачем. Она закатила глаза к потолку и три раза перекрестилась. — Боже помоги мне, — сложила она ладони клинышком, — век благодарна буду. Грешить не буду, а на Сергея Сергеевича мадригал во славу напишу.