Дело это непростое, и Леонард поручил его мне, чтобы я поднаторела в корпоративном праве. Мало того, Макмиллан с Леонардом приятели, и я подозреваю, что Леонард решил похвалиться мною – так родители хвастают перед гостями своими детьми, просят их спеть, станцевать или посчитать до десяти по-французски. Леонард хочет, так сказать, продемонстрировать меня гостям и погреться в лучах славы – вот, мол, какая у меня воспитанница! Все станут хлопать его по спине и приговаривать, что он большой молодец. Меня ничуть не вдохновляет перспектива защищать знакомого Леонарда, тем более речь идет о корпоративном праве: в нем силен Том, а не я. Однако нельзя показывать, что я не уверена в своих силах. Макмиллан – известный бизнесмен с политическими амбициями, поэтому малейшее пятнышко на собственной репутации он желает вывести при помощи лазера. Иными словами, я должна не только обеспечить ему в зале суда победу в деле о незаконном увольнении им бармена из своего же клуба, но и вывести из этой истории приятеля Леонарда чистеньким – ни пылинки, ни соринки, ни намека на компромат. – Даже не думай отказаться, – заявил Леонард, вручая мне папки. – Нужный исход дела принесет фирме большую пользу. – Значит, никто на нас не давит? – с вялым энтузиазмом пошутила я. Леонард строго посмотрел мне в глаза. – Давят, Клэр. Еще как давят, так что ты должна выиграть. – В дверях он помедлил. – Или тебе это не по силам? – По силам, конечно, – недрогнувшим голосом ответила я. Подтекст был очевиден: если мне не по силам дело Макмиллана, то не по силам и работа, а значит, и партнерство в фирме. Два часа я усердно тружусь, потом в дверь стучат – вопреки моему распоряжению не беспокоить. На пороге вырастает Леонард. – Хотел убедиться, что ты еще жива, – говорит он и закрывает за собой дверь. – Сэнди сказала, ты работаешь над делом Макмиллана. Как успехи? – Леонард кивает на разложенные передо мной бумаги и юридические справочники. Я расправляю плечи, откладываю карандаш. – Неплохо. Трудно, как и предполагалось. Вторая сторона готова предъявить свидетеля. – Значит, мы должны предъявить своего. – У нас никого нет. Оказывается, подчиненные не очень-то любят Макмиллана. – Найди свидетеля. – Сделаю все возможное. Голос мой звучит не слишком убедительно, и я тут же об этом жалею. Своих сомнений лучше не выдавать, в суде юрист должен выступать уверенно. От Леонарда мои колебания тоже не укрылись. – Нечего кормить меня избитыми фразами. Найди свидетеля. Растолковывать не нужно, надеюсь? – Нет, конечно. Я перекладываю бумаги на столе, лишь бы не смотреть Леонарду в глаза. Неудивительно, что он один из лучших юристов в городе. В судебных кругах Леонард славится своей безжалостностью. С ним даже в одной комнате находиться страшно, хоть он и выступает на моей стороне! – Макмиллан амбициозен, да еще и влиятелен, – бросает Леонард. – Было бы полезно его задобрить. Ты меня понимаешь? – Да. Да, понимаю. Еще бы. Макмиллан важен для фирмы. Он устроил Леонарду сделку по корпоративному праву, которая заметно улучшила состояние его пенсионного фонда и которую Леонард с Макмилланом обсудили в своем закрытом клубе за несколькими бокалами виски. – Хорошо. Я знаю про Элис. Грандиозная новость. Я сегодня общался с твоей мамой, и она мне рассказала. Но это все оставляй дома. Отделяй личную жизнь от работы. Очень полезный навык. – Согласна. Я пытаюсь. Меня немного задело, что мама успела поговорить с Леонардом об Элис. Да, они давно дружат, он в курсе нашей истории, но как же мне отделять личную жизнь от профессиональной, если они то и дело пересекаются? – Победа в деле Макмиллана принесет успех не только фирме, но и тебе, – бросает Леонард уже с порога. – Ты моя протеже, Клэр, не испорть все. Глава 5 Когда я приезжаю домой, девочки уже выкупаны и переодеты в пижамы. Время позднее, и Люк читает Хлое сказку на ночь. Я недовольно хмурю брови – он уже начал, не стал меня ждать. Я люблю читать дочерям перед сном. Делаю это, наверное, больше для себя, чтобы унять муки совести: искупаю вину за вечное свое отсутствие. Люк это знает, и его сегодняшнее чтение выглядит наказанием за мое позднее возвращение домой. – Привет, сокровище мое, – ласково говорю я, заходя в комнату. Хлоя тут же выскальзывает из объятий мужа и скачет по кровати: – Мама! Мамуля! – Малышка кидается ко мне, я ее зацеловываю. – Папа читает. Крольчонок потерял воздушный шарик. Она с серьезным видом объясняет, что шарик был красным и что он улетел. – Бедный крольчонок, – сочувствую я. – Ну все, Хлоя. Укладывайся. – Люк откидывает одеяло и похлопывает по матрасу. – Я дочитаю, – предлагаю я. Снимаю пиджак, кидаю его в изножье кровати. Хлоя прыгает: – Ма-му-ля! Ма-му-ля! Люк со вздохом встает, вручает мне книгу и чмокает в щеку: – Король умер. Да здравствует король. – Целует Хлою. – Спокойной ночи, милая. Приятных снов. Теперь я чувствую себя виноватой не за позднее возвращение домой, а за то, что Люк лишился возможности побыть с дочерью. Наконец успокоенная Хлоя засыпает – крольчонок нашел шарик. Я спускаюсь в гостиную, где Люк с Ханной смотрят телевизор. – Мама сегодня не с нами? – Я сажусь на диван рядом с дочкой. – Нет, она смотрит у себя какую-то садоводческую программу. – Люк развалился в кресле, свесив одну ногу через подлокотник. – Я пообещал, что ты к ней попозже зайдешь. Там ужин остался. Тебе подогреть? – Нет, я поздно пообедала. Сделаю себе потом бутерброд. Я сегодня работала над делом Макмиллана. Люк сочувственно улыбается, и напряжение, возникшее из-за чтения на ночь, исчезает. – А как у тебя день прошел, Ханна? – Я заправляю ей за ухо прядь волос. – Нормально, – отвечает Ханна, не отрывая взгляд от телевизора. Она смеется над чем-то на экране, и я, не желая портить дочери удовольствие, больше ее не отвлекаю. Переживать явно не о чем, иначе Ханна бы рассказала. Совсем не обязательно расспрашивать дочь о школьных делах каждый день, иногда достаточно видеть, что она счастлива. – Ты отсканировал фотографии для мамы? – Ага, все сделал. – Спасибо, любимый. Она согласилась на электронную почту? Я ввожу на телефоне пароль к новому почтовому ящику, зарегистрированному сегодня на маму. – По-моему, Марион все же хочет отправить обычное письмо. – Люк пожимает плечами. – Но Элис его получит дней через пять, не раньше. – А куда спешить? Пусть мама поступает, как ей больше по душе. Думаю, передышка всем пойдет на пользу. Люк, конечно, прав. Спешить некуда. Чем больше я думаю об этом теперь, в спокойной домашней обстановке, тем больше с ним соглашаюсь. Двигаться нужно потихоньку, осторожно. Ведь все, что мы знаем об Элис, – это воспоминания. По сути, мы будем строить отношения с незнакомкой. Я смотрю на Люка. Он вновь переключил внимание на телевизор. Ханна тоже поглощена происходящим на экране. – Схожу к маме. Я готовлю чай на двоих и стучу в мамину гостиную. Потом, с трудом удерживая поднос одной рукой, поворачиваю дверную ручку. – О, привет, дорогая, – говорит мама. – Ух ты, чай. Очень вовремя, как раз передача закончилась. Я опускаю поднос на маленький кофейный столик. Мамина гостиная светлая и просторная, высокие потолки придают ей воздушности и величия. Обстановка выглядела бы очень органично на страницах глянцевого дизайнерского журнала в интервью с владелицей какого-нибудь поместья. Мебель традиционная и элегантная. Совсем не такая, как в нашей семейной гостиной, где сплошь мягкие диваны, пушистые пледы да коврики – разномастно, зато уютно. – Ты переписала письмо? – Я усаживаюсь в кресло, обитое роскошным бордовым велюром, с прямой высокой спинкой.