Ватага со смехом устремилась в кино. — Что еще вы можете о ней рассказать? — В смысле? — Все, что придет в голову. Роллен задумался. — Случалось, что она бывала очень странной… вам это интересно? Сервас кивнул. — Например, спала с полностью зажженным светом: боялась темноты. Пила, как в прорву, но ни разу не бывала пьяной. Могла выкурить пачку сигарет с дурью, но ее не втыкало, она себе не позволяла. Черт, Амбра была просто чемпионом контроля, всегда настороже, всегда начеку… В автомобиле, если сзади появлялись фары, ей казалось, что за нами следят. Если она слышала чьи-то шаги в коридоре возле комнаты, я видел, как она вся превращалась в слух. Однажды ночью я застал ее, когда она буквально прилипла к двери и к чему-то прислушивалась. Нигде не слышалось ни звука, было три часа ночи. — Три часа ночи? — Точнее, три тридцать, я посмотрел на будильник. Сервас замер. — А вас тогда что именно разбудило? — Я вообще чутко сплю. Она пошевелилась, вылезла из постели — и я сразу открыл глаза. Сервас понял, что Люк Роллен еще не оправился от близости с Амброй Остерман. Чтобы отойти и забыть, ему требовалось время. — Если уж совсем честно, я думаю, что Амбра была немного того… чокнутой. Но ума не приложу, кто мог разозлиться и тем более покушаться на обеих сестер: ведь Алиса была совсем другая. — А слухи? — спросил Мартен. — Какие слухи? — Ходили слухи, что Амбра коллекционировала мужчин. Люк Роллен побледнел и изменился в лице. — Вы же эти слухи слышали, правда? — Конечно… но предпочитал не обращать на них внимания. Ты меня удивляешь. Когда в твоих объятиях такая девушка, это располагает перейти все границы… Сервас, в который уже раз, увидел Класа, который поднялся и сказал: «Девственница». — Я хочу задать вам деликатный вопрос. И прошу вас ответить на него максимально честно. Люк Роллен сдвинул брови и очень серьезно кивнул. — Какого сорта сексуальные отношения имели вы с Амброй Остерман? Студент опустил голову и снова уставился на свои кроссовки. — Никаких. Мы не спали. — Но вы же спали в одной постели? Роллен кивнул. — Она не разрешала мне к себе прикасаться. Ей просто было нужно, чтобы рядом кто-то был. Мы обнимались, но дальше этого дело не шло. Она просила меня потерпеть, говорила, что все у нас будет… Ну да, время от времени она все-таки меня… ну, вы понимаете… — Не понимаю. — Утешала… рукой… — Почему же вы на это шли, почему соглашались? — не унимался Мартен. В глазах Роллена снова появилось выражение побитой собаки. — Амбра была не из тех, кому хотелось перечить. — Кто из вас разорвал отношения? Ответ прозвучал твердо. — Я. Сервас удивленно разглядывал студента. Он приготовился как раз к другому ответу. — Вот как? А по какой причине? Роллен кашлянул, достал еще одну сигарету и закурил. Перед тем как ответить, выпустил дым. — Однажды, когда мы с ней гуляли в районе улиц Гамбетта и Дорада, улицу перешел какой-то мужик и окликнул ее по имени. Я увидел, как побледнела Амбра и какой полный тревоги взгляд бросила на меня. Этот тип подошел к нам, смерил меня взглядом с головы до ног, словно я был какой-то кусок дерьма, и сказал: «Это он?» Я спросил его, кто он такой, а он опять на меня уставился, как на коровью лепешку, и поинтересовался, не затруднит ли меня пойти погулять чуток, пока он поговорит с Амброй. И все с этакой насмешливой улыбочкой. Гаденыш… Люк Роллен поднес к губам сигарету и жадно затянулся. Рука у него дрожала. — Я обернулся к Амбре, а она вдруг попросила дать ей минут пять. Вот как… Перед этой сволочью она меня еще и унизила! Я ушам своим не поверил. Меня сразу затошнило, и я подумал, что сейчас блевану на ботинки этого типа, а ботинки были дорогущие, под стать костюму. Я его послал куда подальше и отвалил. В этот день я и решил, что с Амброй все кончено, хотя, сказать по правде, у меня в голове эта мысль вертелась уже давно. Выражение побитой собаки в глазах сменилось вызовом. Даже у щенков есть свой предел, подумал Сервас. — А на кого был похож тот тип? Вы его запомнили? — Запомнил ли я его… Около тридцати, темноволосый, самоуверенный, как все, у кого денег куры не клюют. От него так и несло деньгами, чванством и злобой. — Злобой? — переспросил Мартен, удивленный точностью выражения. — Ага. И вдруг ему пришла в голову одна мысль. Он повернулся к маленькой витрине книжного магазина и посмотрел на часы. 19.03. — Пошли! — У меня бобина закончится меньше чем через семь минут, — запротестовал Роллен. — И мне надо пойти взглянуть, не случилось ли чего. — Две минуты, — сказал Сервас, взяв его за руку. — И ни минутой больше. Он зашел в магазин, таща студента за руку, нашел раздел полицейских романов, пробрался между столами со стопками книг и прошелся взглядом по полкам до буквы «Л». Либерман, Ле Карре, Ланг… «Первопричастница». Книга была на месте. Мартен снял ее с полки, перевернул и показал парню фото на обратной стороне обложки. — Да. Это он. * * * Время уже перевалило за восемь вечера, когда Ковальский вызвал их с длинным Манженом в свой новый кабинет на бульваре д’Амбушюр, 23, под афишей «Мелодии для убийства»[11] и постером с изображением Синди Кроуфорд[12]. — Так, значит, говоришь, этот Люк Роллен спал с ней в одной постели и не трогал ее? Должно быть, фрустрация у парня была еще та… — И он сильно ревновал, — подлил масла в огонь Манжен. — После сцены на улице, когда тот тип их зацепил, он настолько разозлился, что решил разорвать отношения, — добавил Ко. — Наверное, с ума сходил от ревности… — Он опознал Ланга, — сказал Сервас. — А это означает, что господин автор полицейских романов нам соврал, — заключил шеф группы. — Потому что он виделся с Амброй в этом году и, судя по всему, приставал к ней со своими ухаживаниями… — И потом, у нас еще есть эта девушка, Карен Вермеер, которая утверждает, что Амбра коллекционировала мужчин. — Не думаю, что Лангу это нравилось, — заметил Ко, поглаживая бороду. — Но она оставалась девственной, — добавил Манжен. — Она заводила их, а потом — по нулям, им ничего не доставалось. Так и с катушек слетишь, а? Что вы об этом думаете? У Манжена был такой вид, словно он понял, каких мужчин искала для себя Амбра: такие думают, что насилие — почти всегда результат провокации. — Давайте подведем итоги, — сказал Ковальский. — Ланг утверждает, что сжег мосты много лет назад, а на самом деле продолжает преследовать Амбру Остерман даже на улице. Он в курсе ее отношений с Ролленом, а это означает, что они контактировали в последние несколько недель, пока длились эти отношения. У него нет алиби в ночь двойного убийства. По его словам, он был дома один, а его дом находится меньше чем в двадцати минутах на машине от острова Рамье. Он состоял с девушками в переписке и писал им, что хотел бы жениться на них обеих. Переписка полна неприкрытых намеков сексуального характера, хотя девушки были несовершеннолетними. Он признает, что многократно с ними встречался, и однажды даже в лесу. Родители заявляют, что тому человеку, который звонил им по ночам, судя по голосу, было лет тридцать. К тому же место преступления было обставлено, как в одной из его гребаных книжек…