— Но… м-м-м… откуда вы знаете, что я фанат Эрика Ланга? Сервас пристально посмотрел на него. — А что? Разве вы не его фанат? — Да, но… — Именно поэтому мы и здесь, Реми, — сказал он и увидел, как побледнел Мандель, и его глаза вдруг покрылись такой же прозрачной пленкой, что и кошачьи. — Мартен, — сказал Венсан, который, пока они говорили, успел подойти к шкафу, встроенному в стенку между кухней и футоном, и открыть его. — Не прикасайтесь! — крикнул Мандель. — Успокойтесь, Реми, — отчеканил Сервас, разглядывая платье первопричастницы, приколотое кнопками к задней стенке шкафа над конструкцией, очень напоминавшей алтарь. Над низким книжным шкафом возвышались две больших свечи в подсвечниках и висели фотографии в рамках. Он тоже подошел к шкафу-алтарю, Мандель не отставал от него ни на шаг. На фото они были сняты вместе с Лангом; оба пожимали друг другу руки на книжных салонах, на фестивалях, в книжных магазинах. Оба они за эти годы постарели, но, хотя писатель и был старше, создавалось впечатление, что его фанат старел гораздо быстрее. Между ними угадывалась некоторая фамильярность — та, что возникает, когда автор уже привык каждый год встречать своего самого преданного фаната и признателен ему за эту преданность. И Сервасу подумалось, что писатели со своими книгами входят в круг близких друзей каждого дома. Для некоторых читателей такой писатель невольно становится новым членом семьи, американским дядюшкой, давнишним другом, который, если карьера писателя длится многие десятилетия, прочно входит в их жизнь. К задней стенке шкафа, вместе с платьем, были приколоты кнопками пожелтевшие, все в трещинах, вырезки из газет. Одна из них особенно привлекла внимание Мартена, поскольку в то время он читал и перечитывал ее: «ДЕЛО ПЕРВОПРИЧАСТНИЦ: С ЭРИКА ЛАНГА СНЯТЫ ВСЕ ПОДОЗРЕНИЯ». Статья напечатана в 1993-м в «Ла депеш». Сервас разглядывал белое платье. Сверху на гвозде висел деревянный крестик на кожаном шнурке. Интересно, давно ли в хибаре Манделя появился этот реликварий? — Вы давно здесь живете? Мандель бросил на него подозрительный взгляд. — Совсем недавно. Здесь жили мои родители, потом мать после смерти отца, а теперь моя очередь… — Судя по всему, вы последний из жильцов, кто остался в доме? Фанат Ланга заморгал глазами. — Владелец продал его инвесторам, которые два года назад хотели построить здесь отель класса люкс. Все жильцы получили уведомление о прекращении договора найма и уехали. Все, кроме меня. Я всегда здесь жил и всегда исправно платил за жилье, и мои родители тоже. Но дело передали в суд, и я получил распоряжение о выселении. Как только кончится зимняя передышка, они вышвырнут меня на улицу. Эсперандье наклонился над книжным шкафом и принялся перебирать книги. Сервас заметил, что это очень нервирует Манделя. Глаза его быстро моргали и перебегали с Серваса на его заместителя. — Вы давно его фанат? — С первого романа… — С «Первопричастницы»? Мандель краем глаза наблюдал за Эсперандье. — Нет, нет, этот третий. Первым был «Лошадь без головы», потом «Треугольник», и только затем «Первопричастница». Эти книги вышли уже больше тридцати лет назад, а Мандель все еще говорил о них с таким волнением, словно они только что напечатаны. — А сколько всего вышло романов? — Двадцать семь под псевдонимом Эрик Ланг и четыре романа ужасов — под настоящим именем: Шандор Ланг. — А какие ваши самые любимые? — спросил Сервас, почувствовав, что эта тема позволила Манделю немного расслабиться. — Трудно сказать. Я их все люблю. Конечно же, «Первопричастница». Может быть, «Восковой траур» и «Черные кувшинки»… Сервас уловил в поле зрения какое-то движение. Эсперандье выпрямился. — Мартен, иди-ка взгляни. Он подошел. Венсан держал в руках толстую картонную папку. Когда он открыл ее, Сервас наклонился пониже и вгляделся. В полумраке, да еще при его дальнозоркости, буквы расплывались. Он достал очки и прочел наверху первой страницы: «Глава 1». Под первой была объемистая пачка страниц. Они нашли рукопись Эрика Ланга. * * * Сидя перед экраном компьютера и просматривая страничку Реми Манделя в Фейсбуке, Самира Чэн теребила пирсинг на нижней губе. Она проверила все группы, к которым он принадлежал. По большей части это были открытые группы любителей детективов, исключение составляла только одна: любителей научной фантастики. Самира прошерстила их публикации, но не нашла там ничего интересного, потом активировала все уведомления, чтобы получить информацию о похожих группах, и под конец обнаружила единственную закрытую группу под названием «Сердце-разоблачитель». Она кликнула на войти в группу, чтобы послать заявку администратору, но поскольку группа была закрытая, ей надо было подождать, пока они свяжутся с остальными ее членами. Ладно, можно пока пойти выпить кофе. Вернувшись, Самира увидела, что ей пришло еще одно сообщение в Фейсбуке. Прежде чем открыть его, она задумчиво погоняла языком пирсинг вокруг нижней губы. Дорогая Самира! Мы счастливы принять тебя в наше сообщество членов группы «Сердце-обличитель». Здесь читают только триллеры, нуар и детективы. Если же ты предпочитаешь оптимистически-беспроблемную литературу или мягкое порно, тебе с нами не по дороге. Однако членом группы «Сердце-обличитель» могут стать не все, кто пожелает. Мы принимаем только настоящих знатоков. Тебе придется доказать, что ты знаток. Ты готова? Патер Браун, администратор. Она глядела на экран, не веря своим глазам. Что это было? Лет с двенадцати Самира проглатывала около сорока детективов за год. Патер Браун — явная отсылка к романам Честертона. Она несколько секунд поразмыслила, а потом широко улыбнулась. Ладно, Патер Браун так Патер Браун. Поехали! И набрала самый лаконичный ответ из возможных: [Да.] И тут же не замедлил появиться первый вопрос: [Что такое Сердце-обличитель?] Усмехнувшись, она ответила без промедления: [Новелла Эдгара Аллана По] Патер Браун, видно, не дремал, поскольку сразу же появился следующий вопрос: [Кого называли Людоедом из Милуоки?] [Джеффри Дамера] [Это были легкие вопросы. А теперь кое-что потруднее. Какое имя персонажа означает по-английски «перечитать вслух»?] Ее это уже начало смешить. Тем более что под рукой был «Гугл». Но она сомневалась, что наступит момент, когда вопросы уже не будут такими чепуховыми. [Рипли у Патриции Хайсмит.] [Великолепно. Кто автор этой криптограммы? (Криптограмма в тексте книги.)] Она снова улыбнулась. «Черт побери, Патер Браун, да ты шутник». [Убийца Зодиак.] Следующее сообщение было без вопроса. [Ловко выкручиваешься. Браво. Поехали дальше.] «Да пошел ты, мудрец хренов! Дери свой дрын!» — подумала она. [Какое имя из четырех букв носили рок-музыкант и персонаж детектива?] «Ой, ой! — подумала она. — Да этот Патер Браун, оказывается, онанист-скорострел». Ей понадобилось секунд десять, чтобы найти ответ, и реакция была немедленной: [Да ты прямо торпеда. Еще два вопроса — и тебя примут в Вальхаллу. Ну, держись…] [Я готова. Хоть килограмм.] [У какого романа первая часть называется «Муки полиции?»] Черт… небольшой экскурс в «Гугл» — и вот он, ответ. [Бальзак, «Темная история».] Она достала из ящика стола плитку черного шоколада, в котором содержится в два раза больше антиоксидантов, чем в черном чае, и в четыре — чем в зеленом. [Внимание, последний вопрос: какой пожиратель (убийца, уничтожитель) бумаги носит имя одного из сортов вина?] Самира нахмурилась. Ни фига себе, что за дебильный вопрос? Нет, в самом деле. Сортов вина? Она не пьет вино! Только крепкий алкоголь и кофе. Чэн опять потеребила пирсинг на губе. Да кто они такие, члены этого клуба? Адепты интеллектуальной мастурбации? Библиотечные крысы?