Два дня Иоганн провел словно в оцепенении. Сославшись на болезнь, он лежал в своей кровати и неподвижно смотрел в потолок. Даже Валентин не мог до него достучаться. Время от времени друг приносил ему хлеб, тарелку супа и немного разбавленного вина. Иоганн выпивал вино, а еда оставалась нетронутой. Сколько ни просил Валентин рассказать, что случилось, Иоганн хранил молчание. Для него весь мир погрузился во тьму, и не было в нем ни единого проблеска надежды. С тех пор как он принял решение разыскать Маргариту, эта цель придавала ему сил, заставляла идти вперед. И вот теперь Маргарита нашлась, но она была для него недосягаема. И он не сможет даже узнать, как она там. Нойбург находился всего в часе пути от Гейдельберга, но постороннему человеку нечего было и думать о том, чтобы увидеться с послушницей. Обитательницы монастыря общались только между собой и покидали обитель лишь в исключительных случаях. В особенности это касалось тех заблудших душ, которых отослали туда мужья или отцы. Только они могли изредка видеть их, и больше никто. И больше никто… Но в какой-то миг темную пелену скорби прорезал яркий луч. Иоганн резко сел в постели и пододвинул к себе тарелку с супом. Внезапно он ощутил зверский голод. До сих пор его разум пребывал словно в заточении, и вот наконец-то юноша увидел выход… У него начал созревать план. Утром третьего дня Иоганн сообщил магистру Партшнайдеру, что ему стало лучше. Он взял папку с листками и перьями для письма и вышел, словно собирался на лекцию. При этом проследил за тем, чтобы Валентин не прознал о его вылазке. Иоганн еще не укрепился в своем намерении и опасался, что друг сумеет его отговорить. Он повернул к северу – там, недалеко от университетской капеллы, у причала были привязаны несколько лодок. Юноша позаимствовал у какого-то рыбака барку и поплыл вверх по течению. Стояла первая неделя сентября, и Неккар пока нес свои воды неспешно. С севера и с юга высились холмы Хайлигенберг и Королевский трон, главные возвышенности Гейдельберга, между которыми и ютился этот славный городок. По обоим берегам тянулись виноградники. Крестьяне с корзинами трудились в поте лица, собирая первый урожай. Где-то там, наверное, хлопотал и Якоб Кольшрайбер, муж Маргариты, – если не отсыпался с похмелья где-нибудь в зарослях. Иоганн почувствовал, как внутри него закипает злоба. Он стиснул зубы и усерднее заработал веслами. Река делала изгиб, и вскоре город пропал из виду. Неккар все глубже вгрызался в Оденвальд, покрытый лесами горный массив, на склонах которого раскинулся Гейдельберг. Спустя некоторое время на левом берегу показался монастырь. Он расположился среди лугов на возвышенности, и у его подножия лежала небольшая деревушка с мельницей. От причала к громаде монастыря вела узкая, обсаженная липами дорожка. Иоганн привязал лодку и стал подниматься по склону: при этом он едва сдерживался, готовый пуститься бегом. Где-то там, за этими стенами, жила Маргарита! Юноша неспешным шагом приблизился к стенам. Монастырь Нойбург состоял из церкви, горстки хозяйственных построек и самой обители, обнесенной высокими стенами. За ними до самого леса тянулись виноградники. Держась на почтительном расстоянии, Иоганн обошел обитель. При этом он внимательно присматривался к окнам, пытаясь угадать, за которыми из них располагались опочивальни. С восточной стороны, где стена проходила вплотную к обители, стояло массивное сооружение. В окнах второго этажа Иоганн заметил какое-то движение. По всей видимости, это был парлаторий, единственное место, где монахиням дозволялось вести беседы. Юноша кивнул, исполненный решимости, – это было самое подходящее место. Он отошел в сторону, достал из сумки чернильницу, перо и бумагу, разложился на разрушенном участке стены и написал письмо, содержание которого продумал заранее. Когда письмо было готово, аккуратно проткнул иглой нужные буквы. Затем сложил листок и запечатал, приложив к воску венецианскую монету со старинным гербом. Монахиням эта печать вряд ли что-то скажет. Иоганн надеялся лишь произвести нужное впечатление. Он привел в порядок одежду, пригладил волосы и с письмом в руках направился к воротам монастыря. Ему пришлось трижды звонить в колокольчик, но в конце концов на уровне глаз приоткрылось небольшое окошко. В проеме показалось морщинистое лицо. То была старая монахиня в черном чепце, какие предписывалось носить бенедиктинкам. – Благослови тебя Господь, – протянула она скрипучим голосом. – Что тебе нужно? – Я должен передать письмо, – ответил Иоганн и поднял сложенный листок так, чтобы монахиня могла видеть. Старуха близоруко прищурилась. – Письмо, значит… И для кого же? Иоганн сделал вид, будто вспоминает имя. – Эмм… для некой Маргариты… – Все сестры оставляют мирское имя за монастырскими стенами, болван, – проворчала монахиня. – Или ты не знал? Сестры Маргариты у нас нет. Иоганн почесал нос. – Тогда… я даже не знаю… – От кого письмо? – Наверное, от ее мужа; его имя Якоб Кольшрайбер. Сморщенное лицо монахини просияло. – Ах, от мастера Кольшрайбера! Ну, так бы сразу и сказал. Я-то думала, старый скряга и слышать о своей супруге не желает… К тому же он задолжал с уплатой. – Она протянула руку. – Давай сюда письмо. Я лично передам сестре Агате. – Сестре Агате? Монахиня вздохнула. – Такое имя теперь носит супруга Кольшрайбера. Святая Агата уберегла невинность, хоть враги и поместили ее в блудилище, а после отсекли груди. И девица, которая прежде звалась Маргаритой, посвятила свою невинность Господу, как и все мы. «Тебе-то это решение явно далось без труда», – подумал Иоганн. Он просунул листок в окошко. Старуха повернулась к нему спиной, но Иоганн заметил, как она сломала печать и принялась читать письмо. Он не зря прибегнул к шифру, который они с Маргаритой использовали еще детьми. Монахиня, похоже, не заметила ничего подозрительного. Через некоторое время она нетерпеливо обернулась. – Чего тебе еще? – Мастер Кольшрайбер сказал, что вы дадите мне крейцер, – сказал Иоганн. – Вот пусть старый скупердяй и платит. Передай ему, что мы ждем обещанных денег. Ему повезло, что мы вообще приняли его жену послушницей, учитывая, что с ней произошло… А теперь ступай с Богом, ступай! Монахиня захлопнула окошко, и юноша услышал, как удаляются ее шаги. Теперь оставалось лишь надеяться, что старуха действительно передаст письмо. Иоганн торопливо спустился к причалу, где покачивалась его лодка. Он был взволнован и даже не заметил, что за ним кто-то следит. * * * – Что ты сделал? Валентин уставился на него с разинутым ртом. Иоганн едва продержался до вечера. Ему нужно было с кем-то поделиться своей радостью! Поэтому он сообщил другу, что Маргарита теперь жила в монастыре Нойбург с бенедиктинками. Поведал он и о своем намерении увидеться с ней. – Я написал ей письмо, – рассказывал Иоганн. – С виду это письмо от ее мужа – он якобы интересуется, как она там поживает. Но между строк скрыто послание. Если Маргарита еще в своем уме, она вспомнит наш старый шифр. Я кое-что добавил в текст, о чем известно только нам двоим. Она должна понять, что письмо от меня! Валентин покачал головой. – Это форменное безумие. Если об этом узнают, ты с треском вылетишь из университета. Чтобы студент затевал интрижки с монахиней!.. – Это не интрижка, – резко возразил Иоганн. – К тому же она еще не монахиня, а только послушница и еще не дала обетов. Мне только и нужно выяснить, как она… – Ты это уже говорил. А когда ты узнаешь, что тогда? – Валентин ткнул в него пальцем. – Не обманывай себя, Иоганн! Ты не оставишь ее в покое. Может, ты захочешь потом силой увести ее из монастыря? Ее муж сделает все, чтобы она осталась там, – хотя бы ради собственной репутации. – Как знать, – Иоганн плотно сомкнул губы. – В любом случае, в воскресенье через две недели я буду ждать под условленным окном, как и обещал в письме. А дальше будет видно. Валентин рассмеялся. – Это безумие! Но я-то вижу, что тебя не отговорить. Любовь ослепляет… Впрочем, возможно, я сумею тебя отвлечь. – Каким же образом? Друг ухмыльнулся и достал какие-то записи. – Вот, посмотри. Я нашел их к библиотеке коллегиума. Это записи некоего Леонардо да Винчи. Кажется, это ученый и придворный художник в Милане. Ты о нем знаешь? – Слышал… кое-что. Иоганн тотчас оживился. Он принялся дрожащими пальцами перебирать записи. На одном из листков был изображен короб с отверстием, из которого пробивался луч света. На стенке – вероятно, где-то в комнате – вырисовывалось изображение льва. На другом рисунке была нарисована свеча и нечто, похожее на отражение. – Боже правый, что это такое? – спросил Иоганн через некоторое время. – Леонардо да Винчи назвал это Laterna magica, волшебный фонарь. С помощью этого устройства, по всей видимости, можно направить на стену изображение, которое содержится внутри этого короба. – Звучит и впрямь как волшебство, – выдохнул Иоганн. – Вовсе нет! Я ознакомился с записями. Леонардо да Винчи опирается на идеи некоего Джованни Фонтаны, врача и мага из Венеции. Доводы этого Фонтаны звучат весьма убедительно. Если раздобыть нужные части, то нам, возможно, удастся собрать такое устройство. – Направлять на стену изображения, как по волшебству? – Иоганн рассмеялся. – Это и впрямь было бы интереснее, чем целыми днями выслушивать одни и те же лекции. Только представь, если б мы устроили такое в часовне, пока чокнутый Шпангель бормотал бы свои проповеди… Вот это была бы потеха! – Значит, ты мне поможешь? – спросил Валентин. Иоганн подмигнул ему. – Само собой, мы же друзья. Он не стал говорить Валентину, что уже читал записи да Винчи – возможно, даже больше, чем следовало. Подобных устройств ему пока не попадалось, но юноша знал, что ученый создал бесчисленное количество таких зарисовок. Он почувствовал, как в нем пробуждается былая страсть к исследованиям. Ему хотелось заглянуть дальше и глубже, чем смотрели закоснелые ученые до него. На память вдруг пришел девиз синьора Барбарезе. Aude sapere… Дерзай знать… Может, этот человек и поклонялся дьяволу, но его девиз был Иоганну по душе. В конце концов, что плохого в этих словах? В сущности, их следовало бы поместить над входом в университет. Но за несколько месяцев, проведенных в этих стенах, Иоганн убедился, что даже в Гейдельберге лишь пережевывали давно известные истины. Ничего нового не появлялось, собственные мысли и идеи не находили поощрения. Впервые за долгое время Иоганн вновь почувствовал себя человеком. Появилась надежда увидеться с Маргаритой, и Валентин предложил ему соорудить это чудно?е устройство… Возможно, в конечном итоге любовь и наука все же сольются воедино. * * * Латерна магика помогала Иоганну скоротать время до встречи с Маргаритой. Ночами, после скудного ужина, они с Валентином штудировали записи Леонардо да Винчи. В библиотеке отыскали также книгу Джованни Фонтаны, Bellicorum Instrumentorum Liber. В книге были описаны военные машины, какие рисовал и да Винчи для миланских герцогов. На одном из рисунков была нарисована ведьма с крыльями, она катилась по направляющим и изрыгала пламя. Очевидно, это была кукла, призванная устрашать врагов. На другой странице друзья отыскали изображение того самого устройства, которое да Винчи и описал более подробно. – По сути, нужен короб, в котором помещается источник света, – в который раз уже объяснял Валентин, показывая на чертеж. – Свет усиливается при помощи зеркал и выходит сквозь отверстие наружу. Если поместить в отверстие стеклянную пластинку с рисунком, то увеличенное изображение проявится на стене.