Стены затрясло. Жало По лицам этих людей я понял, что им по-настоящему страшно. – Похоже, мы окружены, – мрачно сказал Коктебель, подходя к окну. – Держи дверь. Они будут напирать с той стороны. – Наступает финальный этап этой драмы, – меланхолично произнесла Массандра, подливая себе чаю. – Не слушай ее, держи дверь!!! – прокричал Коктебель. – Подопри чем-нибудь. Из-за стен, причем со всех сторон помещения, слышался топот. Вначале мне показалось, что собравшаяся там толпа просто ходит вокруг нас – и было похоже, что народу собралось действительно немало. Я слышал и еще один звук, показавшийся странным и жутковатым. Больше всего он был похож на стон. Надрывный, непрекращающийся. – Это единственный выход? – крикнул я. – Конечно нет. Но те давно заставлены. Видишь, за шкафом одна дверь? За другим – еще одна. Нам не впервой здесь обороняться. Я схватился за стол и, не обращая внимания ни на книги, ни на чашки, ни на рукописи, потащил его к двери. – А если они прорвутся? Вы будете стрелять? – Конечно, – откликнулся Коктебель. – Бывает, сжигаем их, гадов, дотла, чтоб ничего от них не осталось. Но теперь не тот случай… Надо просто отбиться. – А это гуманно? – спросил я. – Не понял, – искренне ответил он. – Ну, вы говорили, что они люди. Что они не отмерли. Гуманно ли отстреливать живых людей? Мужчина разочарованно махнул рукой и бросил женщине: – Ответь ему. Массандра опять вздохнула. Она вела себя странно: сохраняла спокойствие, пила чай, словно и не было никакой зомби-атаки на их «Старую Башню». Вместо того чтобы нам чем-то помогать или хотя бы прятаться, она продолжала неторопливый разговор. – Это гуманно по отношению к тем, кто мог бы о них что-то узнать. Понимаете, нам Юниверсум не прощает ошибок. Мы не можем допустить серьезности, здесь все должно быть просто так. – Опубликуй! – раздался громкий рев из-за стен, сменивший стон. – Опубликуй! Опубликуй! Зомби стучали по стенам, шатали их, колотили руками и ногами в дверь. Мне становилось страшно. – Дайте мне шанс, – раздалось совсем рядом со мной, и я заметил, как распахнулась дверца шкафа. – Дайте мне маленький шанс! – Ну посмотрите на него, – воскликнула Массандра. – Как он серьезен! Он отвратительно серьезен. Я снова взглянул на несчастного зомби, у которого в жизни случилось, кажется, все, что могло: и падение с Регализации, и коварный реагент, и даже публикация была. И что с ним стало теперь? Пена изо рта, глаза, лишенные осмысленности, трещины по телу, землистое лицо. Намордник, руки за спиной, комкающие рукопись. Да уж… Он действительно был серьезен. И отвратителен. – Вы же понимаете, если мы его пустим… – начала женщина. Можно было не продолжать. Но она продолжила: – И что же, мне самой подаваться в реагенты? – Ничего, мы справимся! – прервал ее Коктебель. – Правда ведь? – Правда, – уверенно ответил я. – Держитесь! Я видел, как желтые и грязные руки с отлупившимися ногтями и висящими на оголенных жилах пальцами тянутся в окно. Мужчина нещадно бил их книгами, дробовиком, наматывал ярко-красное жало на руку и ударял головы атаковавших об угол окна. Головы крошились, из них вытекала мутная жижа, заливала бумагу. – Опубликуй! – не унимались остальные. – Опубликуй!!! Дело становилось плохо. Я не хотел погибать за этих людей и их «старые» Башни, «новые», Юниверсумы, Планиверсумы. Но я оказался заперт тут. Все, что мне оставалось, – сильнее прижимать к себе лампу. Вдруг ее заметят? Вдруг с ней не тронут? – Опублику-у-у-у-уй! Потом ее прорвали, нашу хлипкую оборону. Стол сложился, будто картонный, меня оттолкнули, и я упал. Коктебель стрелял в них, бился врукопашную, женщина нещадно выливала на их лица кипяток, била портретами благообразных пережитков. Но так не могло продолжаться долго: силы были очевидно неравны. Я увидел, как стремительно зомби выпустил огромный язык-жало и, обмотав вокруг шеи мужчины, резко развернул того и приблизил к себе. Коктебель ничего не успел сделать: он схватился за язык и хрипел, но зомби взял его обеими руками за голову и резко крутанул. Спустя мгновение жало свернулось, словно строительная рулетка в руках моего папы, и исчезло в гнилом рту зомби. Напоследок он облизнулся. Массандра сидела бледная и не шевелилась. На стол перед нею упала стопка бумаг. – Ставь в ближайшую «Башню», – твердо сказал зомби. Потом она плакала. Опустившись на колени возле павшего Коктебеля, она гладила его лоб, сжимала неподвижную ладонь. – Это мир, – рыдала она. – Это наша «Старая Башня». Мы стоим на этом, я не могу, не могу!!! Я люблю тебя. «Не вы ли здесь затеяли все это выхолащивание любви?» – вдруг подумал я, но разве такое скажешь, тем более в тот момент? Я решил не размышлять, а действовать. Схватив огромный портфель, набитый бумагами, с размаху ударил зомби по голове. Но тот извернулся и выхватил портфель из моих рук. Все, что я успел подумать: «Это конец». Но нападавший, бросив хищный взгляд, тут же потерял ко мне интерес. Он схватил Массандру за руку и громко повторил требование: – Ставь в ближайшую «Башню»! Затем резким движением открыл портфель и начал вышвыривать скопившиеся там бумаги. – Он переполнен! – завопила Массандра. – Что вы делаете? Портфель переполнен! – Это ненадолго, – рычал зомби. Освободив портфель, он принялся набивать его новыми листами, которые принес с собой. – Вот теперь он будет переполнен по-настоящему! Но его планам не было суждено сбыться. Сразу несколько других зомби набросились на него сзади, повалили на пол, принялись грызть и кусать его, отрывая куски тела. Довершив расправу, они схватились за портфель и, расталкивая друг друга, запихивали в него все новые и новые листы. – Ты будешь, будешь публиковать! – ревели они. Завязалась драка. Зомби рычали, кусали и били друг друга, отрывали головы, руки, ломали хребты. Наконец они разорвали портфель в клочья и принялись разбрасывать листы по столу. Каждый стремился всунуть их плачущей Массандре – но только свои, те, что принес с собой, параллельно вырывая из ее рук чужие. И тут же уничтожая их. Скрипнула дверца шкафа, и связанный зомби в наморднике принялся, смешно подпрыгивая, будто пружиня от земли, скакать. Но озверевшая толпа схватила его за волосы и, сильно ударив несколько раз о шкаф, а потом о стену и убедившись, что тот не подает признаков жизни, отшвырнула от себя с такой силой, что тот перелетел через всю комнату. Женщина пыталась схватить дробовик с пола, но ее руки дрожали, тело трясло, а глаза застилали слезы. Я понял: эти твари будут драться и уничтожать друг друга, пока не останется только один. Мне было плевать, кто это будет, но процесс нужно было ускорить: я боялся, что женщина не доживет до конца. «Наступает финал этой драмы», – вспомнил я ее слова. И выстрелил. Еще. Еще. Еще. – Нате, суки! Вот вам Юниверсум! Вот вам, вот вам, вот вам! Краем глаза я увидел, что Массандра забилась в угол и смотрит, заваленная кусками бумаги и обрывками книг. А потом стрелять стало нечем. «Пора выбираться, – соображал я. – Где мои все? Где Инкерман? Феодосия? Я должен их еще увидеть! Должен! Должен!» Я развернул дробовик, схватил другой стороной и принялся их бить. Не глядя, не разбирая. И не желая ни глядеть, ни разбирать. – А ты пиш-ш-шешь? – услышал я словно издалека. – А? Пиш-ш-ш-шешь? Я понял, что уже довольно долго как будто был где-то не здесь. Орудовал ногами, кулаками, бил, кромсал. И теперь я лежал на полу и видел перед собою лицо. Надо мной нависал зомби – последний; кажется, всех остальных мне удалось уложить. – Пиш-ш-ш-шешь? А? Отвечай, пиш-ш-ш-шеш-ш-шь? Я приподнялся на локтях и сплюнул. Изо рта вытекала кровь. – У меня миссия. Я несу лампу. – Щас-с-с… – прошипел зомби. – Щас-с-с-сливый. Он швырнул на стол стопку рукописей и быстро вышел за дверь. Я лежал и слушал, как плачет, вздрагивая, Массандра. – Нам недолго осталось, – наконец прошептала она. – Почему вы не уйдете наверх? – Я встал и теперь пробовал идти. Получалось с трудом, я шатался. Тошнило и хотелось спать. – Вот моя лампа, – сказала она и показала на журнал «Старая Башня», потрепанный, залитый кровью и слизью. – Не понял. – Она растворилась здесь. С каждой страницы – ее свет. Ее уже никуда не вставишь, но она есть, вот она, – женщина глотала слезы. – А зомби питаются светом и производят мрак. – Мне нужно идти, – сказал я тихо. – Все будет в порядке, – ответила она. – Это не твоя борьба, да и не борьба вовсе. Они еще вернутся, но с этим ничего не сделать. Я нужна им, меня не тронут.