Джейн обернулась, чтобы ответить на вопрос молодой госпожи. — Ничего бы не случилось, мисс, останься она в гостиной или поднимись к нам. Мы прятались на чердаке и все прекрасно видели. — Где же она была? — уточнила Фанни, постепенно привыкая к бледности Маргарет и медленно подходя ближе. — На крыльце, рядом с господином! — многозначительно ответила Джейн. — Рядом с Джоном… рядом с моим братом! Как же она туда попала? — Не знаю, мисс, — пожала плечами Джейн. — Сара… — Что Сара? — поторопила горничную Фанни. Джейн принялась протирать лоб, явно не желая повторять слова Сары. — Так что же Сара? — настойчиво повторила Фанни. — Перестань изъясняться намеками. Я тебя не понимаю. — Хорошо, мисс, как пожелаете. Так вот. Сара стояла у правого окна и все видела. Эта мисс Хейл обнимала хозяина на глазах у всей толпы. — Не верю, — решительно возразила Фанни. — Знаю, что она влюблена в моего брата — это сразу заметно, и была бы счастлива выйти за него замуж. Вот только он никогда на ней не женится, уж я-то уверена. И все равно не думаю, что мисс Хейл настолько бесстыдна, чтобы бросаться к нему с объятиями, да еще на людях. — Бедняжка! Если она это сделала, то дорого заплатила. По-моему, удар вызвал такой сильный прилив крови к голове, что она уже не поправится. Вот, лежит как мертвая. — Ах, скорее бы мама вернулась! — воскликнула Фанни, заламывая руки. — Мне еще ни разу не приходилось оставаться в комнате с мертвецом. — Подождите, мисс! Она еще жива. Смотрите: веки дрожат, а по щекам текут слезы. Поговорите с ней, мисс Фанни! — Вам лучше? — спросила та дрожащим голосом. Не последовало ни ответа, ни малейшего знака, хотя, несмотря на общую бледность, губы слегка порозовели. В этот момент в гостиную поспешно вошла в сопровождении доктора миссис Торнтон. — Как она? Маргарет открыла подернутые туманом глаза и сонно посмотрела перед собой. — Вам лучше, дорогая? Доктор Лоу окажет вам помощь. Миссис Торнтон говорила громко и отчетливо, как будто обращалась к глухой. Маргарет попыталась приподняться, инстинктивно прикрыв рану роскошными волосами, и очень медленно и тихо проговорила: — Уже лучше… А было неважно. Она позволила доктору сжать запястье и сосчитать пульс, а когда тот попросил позволения осмотреть рану на лбу, густо покраснела и взглянула на Джейн, словно стеснялась ее больше, чем мистера Лоу. — Думаю, ничего страшного. Мне уже лучше. Да и домой пора. — Только после того, как обработаю и перевяжу ссадину. А потом вам придется еще немного отдохнуть. Маргарет быстро села и позволила выполнить все необходимые процедуры. — А теперь, прошу вас, позвольте мне уйти. Надеюсь, мама не заметит… Рана ведь под волосами, правда? — Конечно. Совершенно не видно. — Но вам нельзя идти, — нетерпеливо вмешалась миссис Торнтон. — Вы слишком слабы. — Я должна, — решительно возразила Маргарет. — Подумайте о маме. Если дома что-нибудь узнают… к тому же я не могу оставаться здесь. Пожалуйста, нельзя ли вызвать кеб? — У вас жар и слабость, — заметил доктор Лоу. — Это все оттого, что здесь очень душно. Воздух и дом — вот все, что нужно, — взмолилась Маргарет. — Склонен поверить. — Доктор вопросительно посмотрел на миссис Торнтон. — Если ее матушка и в самом деле настолько больна, как вы говорили мне по дороге, то слухи о бунте и опоздание дочери могут подействовать крайне отрицательно. Рана неглубока. Если слуги все еще боятся выйти на улицу, я сам найду кеб. — О, спасибо! — горячо поблагодарила Маргарет. — Мне сразу станет лучше. Воздух этой комнаты приводит в отчаяние. Она откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Фанни вызвала матушку в коридор и поведала нечто такое, что заставило миссис Торнтон тут же согласиться с отъездом мисс Хейл. Не то чтобы она полностью поверила рассказу дочери, однако простилась весьма сдержанно. Доктор Лоу вернулся в кебе. — Если позволите, мисс Хейл, я провожу вас до дома. На улицах еще не совсем спокойно. Маргарет уже настолько окрепла, что, не желая пугать родителей, поспешила избавиться и от кеба, и от мистера Лоу, немного не доехав до Крамптона. Дальше этой ближайшей цели она не заглядывала. Забыть безобразный сон о сказанных в свой адрес гадких словах она не могла, но могла отложить переживания до полного выздоровления. Да, сейчас она еще слишком слаба, и разум искал опору в непосредственных фактах, чтобы снова не угаснуть в отвратительном обмороке. Глава 23. Ошибки Взглянув на сына, вздохнула мать: Печальнее судьбы ему не знать. Спенсер Э. Не прошло и пяти минут после отъезда Маргарет, как мистер Торнтон вернулся домой. Лицо его пылало. — Не мог прийти раньше: суперинтендант… Где она? Он обвел взглядом столовую, а потом почти яростно посмотрел на матушку. Миссис Торнтон спокойно занималась рукоделием и не спешила отвечать. — Где мисс Хейл? — повторил Джон. — Отправилась домой, — лаконично сообщила мать. — Отправилась домой?! — Да. Ей стало намного лучше. Честно говоря, не думаю, что рана заслуживала внимания. Просто некоторые впечатлительные молодые особы падают в обморок от любой мелочи. — Странно, что мисс Хейл сбежала, — заметил Торнтон, нервно расхаживая по комнате. — Она не могла так быстро поправиться. — Сказала, что чувствует себя вполне нормально. И доктор Лоу это подтвердил. Я сама за ним ходила. — Спасибо, мама. Джон остановился и протянул руку, намереваясь поблагодарить мать, но миссис Торнтон не заметила этого жеста. — Как там дела с ирландцами? — Отправил посыльного в «Дракон» за сытной едой для несчастных, а потом, к счастью, разыскал отца Грейди и попросил поговорить с ними по душам и убедить не принимать скоропалительных решений. Как мисс Хейл доберется до дома? Уверен, что пешком это непросто. — Ей вызвали кеб. Все сделали как полагается, даже заранее заплатили вознице. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Эта особа и так доставила немало беспокойства. — Не знаю, что бы со мной стало, если бы не она. — Неужели ты стал настолько беспомощным, что тебя защитила девушка? — насмешливо осведомилась миссис Торнтон. Джон покраснел: — Не всякая девушка приняла бы удар, предназначенный мне, к тому же тщательно рассчитанный. — Влюбленная девушка способна на многое, — коротко заметила миссис Торнтон. — Мама! Джон шагнул было к матери в страстном порыве возразить, защитить, но остановился. Очевидное усилие, с которым сын сохранил спокойствие, поразило миссис Торнтон. Она не совсем ясно понимала природу чувств, которые сама разбудила. Не оставлял сомнений лишь запредельный накал. Был ли это гнев? Глаза пылали, грудь вздымалась, дыхание вырывалось быстро и неровно. Радость, гнев, гордость, счастливое удивление, болезненное сомнение — все эти эмоции захватили сына одновременно, но мать не смогла их распознать, хотя и встревожилась: непонятные или неоцененные душевные движения всегда приводят очевидцев в замешательство. Пытаясь скрыть душевное волнение, миссис Торнтон подошла к буфету, выдвинула ящик и, достав тряпку, которую хранила там на всякий случай, направилась к дивану, чтобы стереть с полированной ручки каплю одеколона, простояв спиной к сыну гораздо дольше, чем было необходимо. А когда, наконец, заговорила, голос ее звучал сдавленно и глухо. — Полагаю, ты уже предпринял какие-то меры против бунтовщиков? Не опасаешься новых выступлений? Где была полиция? Когда нужно, ее никогда нет рядом!