Званые обеды не казались Маргарет панацеей, однако Эдит считала их принципиально важными и собиралась сделать «совершенно непохожими на мамины вдовьи застолья». Сама же миссис Шоу участвовала в подготовке вечеров во вкусе мистера и миссис Леннокс с неменьшей радостью, чем в прежние времена, когда давала собственные тяжеловесные обеды. Капитан Леннокс относился к Маргарет с неизменной братской добротой. Она искренне восхищалась зятем за исключением тех моментов, когда тот проявлял повышенное внимание к внешности и наряду жены, готовясь в очередной раз покорить мир ее красотой. Тогда Маргарет с трудом сдерживалась, чтобы не высказать собственное мнение. Обычно день проходил так: тихий час-другой до позднего завтрака; вялое, ленивое застолье утомленных, еще не совсем проснувшихся людей, где присутствие Маргарет считалось обязательным, потому что далее следовало обсуждение планов (несмотря на то что светские развлечения ее не касались, домашние всегда ждали поддержки или какого-нибудь несущественного совета); затем приходилось отвечать на бесконечные записки, которые Эдит неизменно оставляла ей, рассыпаясь в комплиментах красноречию и прекрасному почерку; далее следовала короткая партия в шахматы с вернувшимся с утренней прогулки Космо; забота о детях во время обеда слуг; прогулка в экипаже или прием посетителей; обед или дневной прием, куда кузены и тетушка уезжали, наконец-то предоставив Маргарет самой себе. К сожалению, к этому часу усталость пассивного и бесполезного времяпрепровождения накладывалась на угнетенное состояние духа и слабое здоровье. С острым, хотя и молчаливым, интересом Маргарет ждала приезда Диксон из Милтона, где старая служанка заканчивала устройство семейных дел. Хотелось услышать какие-нибудь новости о людях, среди которых прожила два долгих года. Правда, в своих коротких письменных отчетах Диксон время от времени ссылалась на мнение мистера Торнтона по поводу продажи мебели или общения с владельцем дома в Крамптоне, однако это имя, как и прочие, мелькало лишь изредка. Однажды вечером Маргарет сидела одна в гостиной Ленноксов с письмами горничной в руке; но не читала, а вспоминала прошедшие дни и наполненную событиями жизнь, откуда ее безвозвратно вырвали; пыталась представить далекий мир, вращающийся так равнодушно, как будто их с отцом в нем никогда не было; спрашивала себя, неужели ни один человек во всем городе не вспоминает о ней (не Хиггинс, конечно, — о нем она не думала). В этот момент объявили о визите мистера Белла. Маргарет торопливо спрятала письма в рабочую корзинку и вскочила, покраснев, словно попалась на месте преступления. — О, мистер Белл! Вот уж не ожидала вас увидеть! — Надеюсь, что гостеприимство окажется столь же искренним, как это очаровательное удивление. — Вы обедали? Как доехали? Позвольте заказать ужин. — Только если собираешься поужинать сама. В ином случае не стоит, я к еде равнодушен. Но где же все? Куда-нибудь уехали и бросили тебя в одиночестве? — Да, но это замечательно! Можно отдохнуть. Я вот думала… Нет, все же не хотите ли перекусить? Честно говоря, не знаю, есть ли в доме что-нибудь съестное, но можно поискать. — Не беспокойся, я пообедал в клубе. Вот только там готовят не так хорошо, как раньше, поэтому, если собираешься ужинать, согласен составить компанию. Не переживай! Во всей Англии не наберется и десятка поваров, способных сочинить достойный импровизированный ужин. Если даже мастерство и вдохновение соответствуют задаче, то самообладание обычно подводит. Лучше приготовь чаю, Маргарет. Итак, о чем же ты думала? Кажется, собиралась со мной поделиться. И что за письма только что поспешно спрятала? — Они всего лишь от Диксон, — ответила Маргарет, густо покраснев. — Всего-то? А догадайся, кто приехал со мной в одном поезде. — Не имею понятия, — пожала плечами Маргарет. — Как зовут брата твоего зятя? — Мистер Генри Леннокс? — Именно, — подтвердил мистер Белл. — Ты ведь знала его прежде, не так ли? Что это за человек? — Когда-то давно он мне нравился. — Маргарет на миг опустила взгляд, но тут же подняла глаза и продолжила в своей обычной невозмутимой манере: — Мы переписывались по поводу Фредерика, но за три года, что не встречались, он мог и измениться. Какое впечатление сложилось у вас? — Не знаю. Джентльмен так прилежно выяснял, кто я в первой инстанции и кто во второй, что ничего о себе не поведал. Впрочем, плохо замаскированное любопытство к попутчику само по себе немало говорит о личности и характере. Тебе он кажется привлекательным? — Нет! Определенно нет. А вам? — И мне тоже. Просто почему-то подумал, что ты можешь считать иначе. Он пользуется успехом? — Когда живет в Лондоне — наверное, но я его еще не видела: он работал на выездной сессии суда. Скажите, мистер Белл, вы приехали из Оксфорда или из Милтона? — Из Милтона. Разве не видишь, как прокоптился? — Вижу. Но решила, что так действуют на человека древности Оксфорда. — В Оксфорде я бы с легкостью справился с любым домовладельцем и сделал все по-своему, а милтонский скряга вывернул меня наизнанку и в итоге поверг в бегство. Отказывается принять у нас дом раньше июня следующего года. Спасибо мистеру Торнтону: подыскал подходящего арендатора. Кстати, почему ты не спрашиваешь о мистере Торнтоне, Маргарет? Должен заметить, что он очень активно помогает в решении твоих дел: снял с меня едва ли не половину забот. — Ну как он там? Как мистер Торнтон? — поспешно осведомилась Маргарет, напрасно стараясь говорить равнодушно. — Полагаю, у него все хорошо. Я жил в его доме до тех пор, пока мог терпеть бесконечные разговоры о предстоящей свадьбе. Кажется, и сам Торнтон сломался, хотя выдает замуж родную сестру: постоянно прятался в своей комнате. Кажется, он уже переступил порог брачного возраста, будь то в качестве главного героя или сопровождающего лица. Удивительно, что старая леди поддалась искушению и разделила энтузиазм дочери по отношению к кружевам и флердоранжу. Признаюсь, почему-то считал миссис Торнтон особой более основательной. — Она готова притвориться кем угодно, лишь бы скрыть слабости мисс Фанни, — негромко заметила Маргарет. — Возможно. Ты наблюдала за ней, не так ли? Особой любви к тебе она явно не питает. — Знаю, — кивнула Маргарет и воскликнула с заметным облегчением: — О, вот наконец и чай! Вместе с чаем прибыл мистер Генри Леннокс, который решил пройтись пешком после позднего обеда и явно ожидал застать дома брата и невестку. Маргарет заподозрила, что он не меньше ее обрадовался присутствию третьей стороны, ведь эта встреча оказалась первой после предложения и отказа в Хелстоне. Поначалу она с трудом находила слова. К счастью, чайные хлопоты позволили обоим восстановить душевное равновесие. Честно говоря, мистер Генри Леннокс с трудом заставил себя отправиться на Харли-стрит в ожидании встречи, неловкой даже в присутствии брата и невестки и вдвойне неловкой сейчас, когда Маргарет оказалась единственной дамой, с которой следовало постоянно беседовать. Она опомнилась первой и заговорила на тему, которую считала самой важной. — Мистер Леннокс, я глубоко признательна за все, что вы сделали для Фредерика. — А я глубоко сожалею, что попытки оказались безуспешными, — ответил адвокат, быстро взглянув на мистера Белла и пытаясь понять, что можно говорить в присутствии гостя. Маргарет прочитала его мысли и обратилась к профессору, вовлекая в разговор, чтобы Леннокс понял: джентльмен в курсе мер, принятых для оправдания Фредерика. — Хоррокс, самый последний из свидетелей, оказался столь же несостоятельным, как и прочие. Мистер Леннокс выяснил, что он отплыл в Австралию только в августе — за два месяца до приезда Фредерика в Англию — и предоставил нам имена… — Фредерик был в Англии? — удивленно воскликнул мистер Белл. — Ты никогда об этом не говорила! — Думала, вы знаете. Не сомневалась, что отец сообщил в письме. Разумеется, это строгий секрет. Наверное, не стоило раскрывать его даже сейчас, — с горечью сказала Маргарет. — Я ни разу не упомянул о Фредерике в разговорах с братом и невесткой, — заметил мистер Леннокс с профессионально тонким намеком на скрытый упрек. — Ничего, Маргарет, — добродушно успокоил мистер Белл. — Я не живу в болтливом, полном сплетен мире, где каждый пытается выудить какой-нибудь пикантный факт. Не пугайся оттого, что выпустила кота из мешка перед преданным старым отшельником. Никогда и никому не скажу, что Фредерик приезжал в Англию. Подожди! Это было во время похорон миссис Хейл? — Фредерик сидел рядом с мамой в минуту смерти, — тихо пояснила Маргарет. — Точно! Точно! Кто-то спрашивал меня, не приезжал ли он в это время, и я решительно отверг такую возможность… Всего несколько недель назад… Кто же это мог быть? О, вспомнил! Имени он так и не назвал. Маргарет многое бы отдала, чтобы убедиться в справедливости своих подозрений и подтвердить, что спрашивал именно мистер Торнтон, однако при всем желании не решилась произнести ни слова. После короткой паузы Генри Леннокс спросил Маргарет: — Полагаю, поскольку теперь мистер Белл знаком со всеми подробностями несчастного положения вашего брата, настало время представить ему нынешние обстоятельства дела. Если он согласится позавтракать со мной завтра, мы обсудим имена всех отсутствующих свидетелей. — Если можно, я бы тоже хотела услышать подробности. Не сможете ли вы прийти сюда? Не решаюсь пригласить вас обоих на завтрак, хотя не сомневаюсь, что хозяева будут рады. Только позвольте узнать все, что касается брата, пусть даже сейчас надежды нет. — В половине двенадцатого у меня назначена деловая встреча, но если хотите, обязательно приду, — согласился мистер Леннокс с излишним энтузиазмом, от которого Марагарет внутренне съежилась и пожалела о естественной просьбе. Мистер Белл встал, оглянулся в поисках шляпы, убранной со стола, чтобы освободить место для чая, и провозгласил: — Что же! Не знаю, каковы намерения мистера Леннокса, но лично я собираюсь отправиться домой. Весь день провел в дороге. После шестьдесяти путешествия утомляют. — Пожалуй, дождусь возвращения брата и невестки, — отозвался молодой джентльмен, не проявляя склонности к перемене мест. Маргарет смутилась и испугалась: сцена на террасе маленького дома в Хелстоне предстала перед глазами так живо, что, скорее всего, и сам Генри Леннокс не успел ее забыть. — Прошу, не спешите, мистер Белл! Хочу, чтобы вы познакомились с Эдит. Пожалуйста! Она легонько сжала руку гостя. Профессор удивленно взглянул на нее, заметил в глазах смятение и снова сел, словно не находя сил сопротивляться прикосновению. — Видите, мистер Леннокс! — усмехнулся мистер Белл. — Ну разве ей можно отказать? Я счастлив буду познакомиться с кузиной Эдит, как того хочет Маргарет. Добрый умный мистер Белл намеренно взял шутливый тон, чтобы дать названной дочери время оправиться от смятения, рожденного его намерением уйти. Маргарет не осталась в долгу. Мистер Леннокс смотрел на нее и не переставал удивляться, как брат-капитан мог заявить, что мисс Хейл утратила всю свою красоту. Конечно, в скромном черном платье она резко отличалась от Эдит, порхавшей на балу в белом креповом платье, с рассыпанными по плечам длинными золотистыми волосами. При знакомстве с мистером Беллом миссис Леннокс очаровательно зарделась: ей предстояло подтвердить репутацию красавицы и вызвать восхищение и поклонение Мордекая[8] — пусть и в образе старого профессора малоизвестного коллежда. Миссис Шоу и капитан Леннокс искренне и великодушно приветствовали гостя, а когда тот увидел, насколько естественно чувствует себя Маргарет в роли сестры и дочери, сразу же проникся к обитателям дома особой симпатией. — Какой позор, что мы уехали и не встретили вас! — воскликнула Эдит. — И тебя тоже, Генри. Впрочем, не думаю, что ради тебя стоило оставаться дома. А вот ради мистера Белла, лучшего друга отца Маргарет… — Да уж! Ради этого ты пожертвовала бы всем, — насмешливо заметил деверь. — Даже званым обедом и возможностью блеснуть в этом прелестном платье. Эдит не знала, что делать: хмуриться или улыбаться, — но мистер Леннокс не оставил ей выбора: — Ничто не мешает тебе пригласить меня на завтрак, чтобы встретиться с мистером Беллом, а блюда подать приказать не к десяти, а к половине десятого. Хочу представить мистеру Беллу и Маргарет кое-какие письма и документы. — Надеюсь, во время пребывания в Лондоне мистер Белл не сочтет зазорным принять наше приглашение заходить запросто, — вступил в разговор капитан Леннокс. — Сожалею, что не могу предложить отдельные апартаменты. — Спасибо. Весьма обязан. Если бы предложили, то я был бы вынужден отклонить любезное приглашение, несмотря на искушение провести время в столь приятной компании, — поблагодарил мистер Белл, раскланиваясь во все стороны и тайно поздравляя себя с тем, что сумел придумать вежливый отказ, который позволил завуалировать истинное положение вещей, а именно: он не смог бы вынести общество таких воспитанных и заботливых хозяев — это все равно что есть несоленое мясо. «Какое счастье, — подумал профессор, — что у них не нашлось свободной комнаты! До чего же славно я выкрутился! Начинаю постигать тайны хороших манер». Чувство глубокого довольства собой не покидало джентльмена и тогда, когда шагал по улице рядом с Генри Ленноксом. Внезапно вспомнился умоляющий взгляд Маргарет и ее просьба не уходить; потом пришли на память слова давнего знакомого, что мистер Леннокс был когда-то восхищен красотой и достоинствами молодой леди, и мысли потекли в ином направлении. — Полагаю, вы давно знакомы с мисс Хейл. Как вы ее находите? Боюсь, бедняжка выглядит несколько утомленной и даже не вполне здоровой. — А по-моему, прекрасна, как всегда. Возможно, на первый взгляд она и показалась несколько бледнее, чем обычно, но потом воодушевилась и стала такой же, как прежде. — На ее долю выпало много страданий, — гнул свое мистер Белл. — Да, я наслышан. Причем не только естественные, неизбежные переживания, вызванные смертью родителей, но и другие причины, связанные с поведением ее отца. Кроме того… — С поведением отца? — удивленно воскликнул мистер Белл. — Что вы имеете в виду? Мистер Хейл всегда вел себя весьма честно и достойно, проявляя значительно больше воли и решимости, чем можно было от него ожидать. — Возможно, меня неверно информировали. Его преемник в Хелстоне — умный, рассудительный и активно верующий — пояснил, что обстоятельства отнюдь не вынуждали мистера Хейла оставить приход, чтобы обречь себя и семью на скудное существование за счет частных уроков, да еще в промышленном городе. Кажется, епископ предлагал ему другой приход, но если возникли определенные сомнения, ничто не мешало остаться на прежнем месте. Грустная правда состоит в том, что сельские пасторы ведут изолированную жизнь, оторванную от людей своего круга, равных по образованию и мировоззрению, им недостает общения, чтобы понять и оценить собственные сомнения. Будь все иначе, многим священнослужителям стало бы ясно, что их сомнения в вопросах веры надуманны и неосмотрительно от нее отказываться. Мистер Белл с трудом сдержал гнев: — Не могу с вами согласиться! Не думаю, что многие способны поступить так, как мой бедный друг Хейл. — Возможно, определение сомнений как надуманных не вполне верное. Но все же жизнь, которую ведут сельские священники, зачастую приводит или к чрезмерной самонадеянности, или к болезненному состоянию совести, — невозмутимо заключил мистер Леннокс.