– А если я получу его разрешение? – сказала Лира. – Тогда да. Она повернулась и побежала по снегу назад. – Лорд Фаа! Если Йорек Бирнисон отвезет меня за ту гору в деревню, мы выясним, что там делается, а потом догоним сани. Он знает дорогу, – настаивала она. – Я бы не попросила, только это – как в тот раз, помните, Фардер Корам, с хамелеоном? Тогда я не поняла, но он говорил правду, мы потом выяснили. Сейчас я то же самое чувствую. Я толком не понимаю, что он говорит, но знаю, – что-то важное. А Йорек Бирнисон знает дорогу, он говорит, что может сбегать туда и обратно три раза до восхода луны, и при нем я в полной безопасности, правда? Но он не пойдет, если не позволит лорд Фаа. Наступило молчание. Фардер Корам вздохнул. Джон Фаа хмурился под капюшоном, рот его был угрюмо сжат. Пока он раздумывал, вмешался аэронавт: – Лорд Фаа, если Йорек Бирнисон берет девочку, ей с ним будет так же безопасно, как здесь, с нами. Медведи все надежные, а Йорека я знаю много лет, и ничто на свете не заставит его нарушить слово. Поручите ему девочку, и он все сделает, будьте спокойны. Что до скорости, он может бежать часами без устали. – Может быть, отправить с ними людей? – сказал Джон Фаа. – Им придется идти пешком, – возразила Лира, – через эти горы на санях не проедешь. Йорек Бирнисон идет по такой местности быстрей любого человека, а я легкая, я для него не груз. И обещаю, лорд Фаа, обещаю, что не задержусь там ни минуты лишней, и никому ничего не скажу о нас, и рисковать не буду. – Ты уверена, что это нужно? Что твой прибор не дурит тебя? – Он никогда не обманывает, лорд Фаа, и, думаю, не умеет. Джон Фаа потер подбородок. – Что ж, если все получится, мы будем знать немного больше, чем знаем сейчас. Йорек Бирнисон, – позвал он, – ты хочешь сделать то, что предлагает ребенок? – Я делаю то, что предлагаешь ты, лорд Фаа. Вели мне отвезти туда ребенка, и я отвезу. – Хорошо. Отвези ее туда, куда она хочет, и делай, что попросит. Лира, теперь я приказываю тебе, понимаешь? – Да, лорд Фаа. – Отправляйся туда, выясни что следует, и, когда выяснишь, сразу возвращайся. Йорек Бирнисон, мы к тому времени будем уже в пути, тебе придется догонять нас. Медведь кивнул громадной головой. – Солдаты в деревне есть? – спросил он у Лиры. – Броня мне понадобится? Без нее быстрее. – Нет, – сказала она, – это точно, Йорек. Спасибо, лорд Фаа, обещаю все сделать так, как вы сказали. Тони Коста дал ей полоску вяленого тюленьего мяса, и с Пантелеймоном-мышью в капюшоне Лира вскарабкалась на медведя, схватилась варежками за его мех и сжала коленями мускулистую спину. Мех у него был замечательно густой, и ее наполнило ощущение колоссальной силы. Он повернулся и, словно она ничего не весила, размашистым шагом побежал к низкорослым деревьям, в сторону гребня. Она не сразу привыкла к движению, зато когда привыкла, ее охватил восторг. Она едет верхом на медведе! Над головой золотыми арками и петлями колыхалась Аврора, а вокруг – исполинское безмолвие и бескрайний жгучий холод Севера. Лапы Йорека Бирнисона ступали по снегу почти беззвучно. Деревья здесь были худосочные, карликовые, потому что дальше начиналась тундра, но на пути попадалась морошка и какие-то цепкие кустики. Медведь проходил сквозь них, как сквозь паутину. Они взобрались на невысокий гребень с голыми черными камнями, и вскоре их отряд скрылся из виду. Лире хотелось поговорить с медведем, и, будь он человеком, она давно болтала бы с ним по-свойски; но он был такой странный, дикий и неприступный, что она стеснялась – чуть ли не впервые в жизни. Он бежал, свободно выбрасывая огромные лапы, и она просто отдалась движению, не произнося ни слова. Наверное, так ему удобнее, думала она; наверное, в глазах бронированного медведя она – болтливая мелюзга, только что не сосунок. До сих пор она редко задумывалась о себе и находила это занятие интересным, но не совсем приятным, вроде езды на медведе. Йорек Бирнисон двигался быстрой иноходью, попеременно вынося вперед то левые, то правые лапы, с плавной и мощной раскачкой. Лира обнаружила, что нельзя просто сидеть: езда верхом требует работы. Они шли уже час или больше, у Лиры уже болели и немели ноги, но она была очень счастлива. Йорек Бирнисон замедлил шаг и остановился. – Посмотри наверх, – сказал он. Лира подняла глаза, но пришлось протирать их запястьем: она так замерзла, что слезы мешали смотреть. Когда зрение прояснилось, она охнула при виде неба. Аврора поблекла, оставив после себя лишь трепетный бледный отсвет, но звезды сверкали, как алмазы, и под огромным темным сводом, усыпанным алмазами, с востока и с юга на север летели сотни и сотни крохотных черных пятнышек. – Это птицы? – сказала она. – Это ведьмы. – Ведьмы! Что они делают? – Летят на войну, может быть. Никогда не видел столько ведьм сразу. – У тебя есть знакомые ведьмы, Йорек? – Я служил некоторым. И воевал с некоторыми. Это зрелище должно напугать лорда Фаа. Если они летят на помощь вашим врагам, вам всем есть чего пугаться. – Лорд Фаа не испугается. Ты же не боишься? – Пока нет. Когда испугаюсь, я справлюсь со страхом. А лорду Фаа надо сказать о ведьмах, потому что люди могли их не увидеть. Он пошел медленнее, а она все смотрела на небо, пока глаза снова не заволокло холодными слезами. И не было счета летевшим на север ведьмам. Наконец Йорек Бирнисон остановился и сказал: – Вон деревня. Внизу, под бугристым склоном, стояла группа деревянных домов, а за ней широкое и совершенно плоское снежное пространство – Лира решила, что это замерзшее озеро. И не ошиблась: на краю его виднелась деревянная пристань. Дотуда было минут пять ходьбы. – Что ты хочешь делать? – спросил медведь. Лира сползла с его спины, и оказалось, что стоять ей трудно. Лицо онемело от холода, ноги подгибались, но она держалась за его мех и топала ногами, пока они не окрепли. – В деревне – то ли ребенок, то ли призрак, то ли кто еще, – сказала она, – а может, где-то рядом, не знаю пока. Хочу пойти туда, найти его и привезти к лорду Фаа. И других, если сможем. Я думала, это призрак, но алетиометр показывает что-то непонятное. – Если он не в деревне, – сказал медведь, – то не на открытом же воздухе. – Не думаю, что он мертвый… – сказала Лира, но уверенности у нее не было. Алетиометр намекал на что-то противоестественное и жуткое. Но кто она? Дочь лорда Азриэла. И кто под ее началом? Могучий медведь. Разве можно показывать свой страх? – Пойдем посмотрим, – сказала она. Она снова взобралась ему на спину, и он пустился вниз по ухабистому склону, теперь уже неторопливым шагом. Деревенские собаки услышали или почуяли их и подняли страшный вой, а северные олени нервно забегали по своему загону, с треском сталкиваясь рогами. В неподвижном воздухе всякий звук разносился далеко. Когда они подошли к первым домам, Лира стала озираться, но было уже темно, потому что Аврора почти погасла, а луна еще и не собиралась вставать. Там и сям под заснеженными крышами мерцали огоньки, Лире казалось, что она различает за окнами бледные лица, и она представляла себе, как они изумляются при виде девочки верхом на огромном белом медведе. Посреди деревеньки, рядом с пристанью, было открытое место, там под толстым слоем снега лежали вытащенные на берег лодки. Собаки брехали оглушительно, и только Лира подумала, что они, наверное, всех перебудили, как открылась дверь и вышел человек с винтовкой. Его деймон-росомаха вскочил на поленницу возле двери, разбросав снег. Лира сразу слезла и встала между человеком и Йореком Бирнисоном, помня, что отсоветовала медведю надевать броню. Человек произнес что-то непонятное. Йорек Бирнисон ответил на том же языке, и у человека вырвался тихий испуганный стон. – Он думает, что мы дьяволы, – объяснил Йорек. – Что ему сказать? – Скажи, что мы не дьяволы, но у нас есть друзья из дьяволов. Мы ищем… просто ребенка. Чужого ребенка. Скажи ему. Как только медведь перевел, человек показал рукой куда-то направо и быстро заговорил. Йорек Бирнисон сказал: – Спрашивает, хотим ли мы забрать ребенка. Они его боятся. Они хотели его прогнать, но он возвращается. – Скажи, что мы его заберем, но они очень плохо с ним поступили. Где он? Человек объяснил, испуганно жестикулируя. Лира опасалась, что он по ошибке выстрелит, но, едва договорив, он сразу нырнул в дом и захлопнул дверь. Во всех окнах появились лица. – Где ребенок? – спросила она. – В рыбном сарае, – сказал медведь и пошел к пристани. Лира последовала за ним. Она ужасно нервничала. Медведь направлялся к узкому деревянному сараю, он поднимал голову, принюхивался, а подойдя к двери, остановился и сказал: – Тут. Сердце у Лиры билось так быстро, что она едва дышала. Она подняла было руку, чтобы постучать, но, сообразив, что это нелепо, набрала в грудь воздуху и хотела крикнуть – только не знала что. И как же стало темно! Надо было взять фонарь… Однако выбора не было, да и не хотелось ей, чтобы медведь заметил ее страх. Он тогда сказал, что справится со страхом: вот и ей так надо. Она подняла ремешок из оленьей кожи, удерживавший щеколду, и изо всех сил потянула примерзшую дверь. Дверь крякнула и приоткрылась. Лире пришлось отгрести ногой снег, заваливший низ двери, и только тогда ее удалось открыть как следует. От Пантелеймона толку не было – испуганно попискивая, он бегал взад и вперед в виде горностая, белая тень на белом снегу. – Пан, умоляю тебя! Сделайся летучей мышью. Поди посмотри вместо меня… Но он не желал – и говорить не желал. Таким она видела его только раз, в крипте Иордана, когда они с Роджером переложили монеты с деймонами не в те черепа. Сейчас он был напуган еще больше ее. Что же до Йорека Бирнисона, то он лежал на снегу и молча наблюдал. – Выходи, – сказала Лира настолько громко, насколько хватило смелости. – Выходи! В ответ ни звука. Они приоткрыла дверь чуть шире, а Пантелеймон-кот вспрыгнул ей на руки и толкал, толкал ее лапами, приговаривая: – Уходи! Не стой здесь! Ну, Лира, уходи же! Назад! Стараясь удержать его, она заметила, что Йорек Бирнисон встал, а потом увидела спешившего к ним из деревни человека с фонарем. Приблизившись, он заговорил и поднял фонарь, чтобы осветить себя: старик с широким морщинистым лицом и почти утонувшими среди морщин глазами. Деймон его был песцом. Он заговорил, и Йорек Бирнисон перевел: