– Проходи, раз приехала, – ответила старушка, – чую, что видела тебя раньше, но вспомнить не могу, где и когда. – Много солнц назад вы помогли мне вылечить сына, – она кивнула в сторону сидящего на козлах Всеволода. – Не помню, но раз говоришь, значит, так и было, – сказала хозяйка, – а сейчас что тебя ко мне привело? – Я хотела поблагодарить вас, – ответила женщина, – тогда вы не только вылечили моего ребёнка, но и вселили надежду, что счастье когда-нибудь найдёт меня. – Вижу, что оказалась права, – сказала знахарка, кивая в сторону Боремира. Васса чуть смущённо улыбнулась. – Да, примите от меня этот дар, – она протянула старушке корзинку с едой. Глаза одариваемой радостно загорелись. – Спасибо тебе, – кивнула хозяйка, – еда – это самое ценное, чем ты могла меня порадовать. Я могу предложить ночлег в моей избе. Она мала и темна, но там тепло и сухо. Васса взглянула на Боремира, слышавшего их разговор. Мужчина кивнул и зашёл во двор. Женщины накрыли скромный ужин, так как большинство запасов, которые Васса взяла с собой из дома, уже закончились. Она собиралась пополнить корзины с едой на городском рынке, но до него они ещё не доехали. Во время трапезы Васса чувствовала себя странно. Ей казалось, что она уже ужинала в подобном доме, хотя в прошлый свой приход не оставалась на обед у старушки. А ещё её не покидала тревожность, охватившая душу при въезде в селение. Радовало то, что утром они должны были двинуться дальше. Но этим планам не суждено было сбыться. Глава 24 Чужое наследие Ночью молодая жена занемогла. Жар наполнил всё её тело, мысли путались, ноги стали совсем слабыми. Боремир с Всеволодом очень обеспокоились за неё. А знахарка, задумчиво глядя на гостью, что-то бормотала себе под нос и не спешила объяснять происходящее мужчинам. – Что с ней? – спросил Боремир у старухи, которая сидела рядом с его женой. Васса, ещё вчера счастливая и нежная, пребывала в бреду и никого не узнавала. Жар не отступал, несмотря на все отвары, что давала ей травница. – Что вы с ней сделали? – подозрительно продолжал мужчина. – Моя жена была здорова и весела, пока не переступила порог этого дома. – Не перекладывай на меня то, за что другие ответственны, – ответила старушка, – я сама не знаю, что с ней. На обычную горячку не похоже, как и на отголосок воспоминаний: она жива, и мальчик спасён, – знахарка кивнула на стоящего в стороне Всеволода, – значит, не в этом дело. – А в чём тогда? – с напором спросил Боремир, с ужасом думающий о том, что может потерять жену. – Разберусь – скажу, а пока не мешайте мне, – ответила хозяйка и махнула рукой в сторону стола: – Там остатки еды, перекусите. О следующей трапезе сами позаботьтесь: я одной водой порой питаюсь, мне много не надо. А вас мне кормить нечем. – Где можно достать еды? – спросил Всеволод. Он привык, что запасы делаются с осени и всю зиму хранятся в погребе. А тут – самый сезон, но ничего не припасено. Травница, будто прочитав его мысли, повернулась к юноше: – Я давно не работаю в поле и запасов не делаю. Живу тем, что люди принесут. А они ко мне часто захаживают: то ребёнок у матери заболеет, то муж разогнуться от работы не может, то жена захворает – вот и бегают ко мне селяне по любой потребе. В благодарность приносят то, что у самих есть. Всеволод потупил глаза: в его селении старики жили в семьях и ели вместе со всеми. Лишь колдунья жила в уединении в лесу, но ей семья внучки помогала. – Надо в город на рынок, – сказал Боремир, – я поеду, а ты оставайся, за матерью присмотри. – Думаешь, худо ей сделаю? – покачала головой старушка. – Что бы я ни думал, а оставлять жену одну не хочу, – был ответ. Мужчина уехал, собираясь выменять побольше провизии, понимая, что придётся задержаться в доме знахарки до выздоровления жены. В том, что с Вассой всё будет хорошо, он не сомневался, так как не представлял своей жизни без неё. Всеволод остался с матерью. Знахарка попросила его принести дров и затопить печь. За дровами пришлось идти в лес. Юноша взял топор и отправился на заготовку. Старушка тем временем осматривала болящую. Она видела, что мучает женщину что-то давнее, тёмное, чужеродное ей. – Не было в тебе этого, когда ты в прошлый раз приходила, – бормотала травница, – что же ты в себя приняла за это время, что так проявляется? Вдруг взгляд старушки зацепился за красный след на запястье. Это место горело и обжигало при прикосновении. А сама полоска напоминала извивающуюся змейку. Знахарка вспомнила, что ещё до её рождения был в их селении случай, когда колдунья наслала на местных женщин змей, а сама сбежала. С тех пор ни одной змейки в этих краях не видели, хотя в соседнем селении они жили. – Давняя история, – продолжала бормотать старуха, – забытая, что это я про неё вспомнила? Матушка тогда говорила, что не колдунья виновата, а сами женщины, хотя все в селении считали иначе. Неужели вернулась к нам та Сила? Знахарка с удивлением посмотрела на Вассу. Не было в ней задатков ведуньи. Простая бытовая магия, доступная каждой женщине, присутствовала, но никакого родового дара не было. «Раньше не было, – поправила себя целительница, – сейчас в ней течёт кровь, несущая в себе многие возможности. Но проявиться не может, да и не нужно это ей. Человек, не рождённый для обладания даром, может погибнуть, если вдруг возьмёт себе то, что ему не положено. Наверное, так и случилось. Надела она браслет чужой, и передал он ей свои качества от сильной ведьмы». Васса слегка застонала. Старушка поменяла на её лбу холодную повязку. – Потерпи немного, – проговорила хозяйка, – я разберусь, что с тобой происходит, и смогу помочь. А пока я сама не понимаю, что случилось. Вскоре вернулся Всеволод, принёс дров, затопил печь. Знахарка подошла к огню, чтобы сварить ещё зелий для болящей. К вечеру приехал и Боремир. Он задержался в городе, так как встретил одного из знакомых, с которым состоял в дружине князя-завоевателя. Сейчас этот воин перешёл на службу Доброславу. – Мы думали, ты погиб, – сказал мужчина, увидев старого приятеля. – Я был за гранью нашего мира, – ответил Боремир, – потерял свой огненный пояс, но родные вытащили меня, исцелили своим отношением и вниманием. Теперь я – простой селянин, женился недавно, да супруга заболела. – Здравия ей, а вам обоим – счастья и лада в семье, – ответил собеседник, – могу я чем-то тебе помочь? – У моей жены взрослый сын, он хочет вступить в дружину, – сказал Боремир, – я привёз послание воеводе от своего брата Демида, он просит взять моего пасынка в обучение. Помоги мне встретиться с предводителем. – Хорошо, у нас завтра объезд территории, будем осматривать защитные сооружения вокруг города. После последнего сражения не всё успели привести в порядок, да и летом много других забот. Сейчас самое время заняться перед зимой, – был ответ. – Нам вновь угрожает опасность? – спросил собеседник. – Я не знаю, но защита никогда не помешает, – ответил дружинник. – Тогда завтра мы с Всеволодом подъедем к воротам города и будем вас ждать, – сказал Боремир. Вернувшись в селение, он рассказал о своей встрече сыну Вассы, тот обрадовался. – Но разве я могу прямо сейчас оставить матушку? – спросил он. – Я позабочусь о ней, – успокоил его Боремир, – да и помощи от нас с тобой никакой: одна надежда на знахарку. Та как раз разбирала мешок с провизией, которую привёз воин, и искала масло, которое наказывала ему купить у одного торговца. Сама она давно не могла к нему выбраться. – Хороший у него товар, – приговаривала она, втягивая большим носом аромат, исходящий от фляжки с густым маслом, – я на нём такой настой сделаю, что вся хворь из болящей выйдет. Васса не понимала, что с ней происходит. С того момента, как они с Боремиром заехали в селение рядом с городом, ей стало плохо. Больше всего хотелось развернуть повозку и уехать далеко-далеко. Но, постеснявшись так часто менять свои просьбы, она обрекла себя на мучения. Хворь подобралась к ней незаметно. Проснувшись посреди ночи, она не узнала своего тела: оно всё горело, как в лихорадке. Но было в этом состоянии что-то, непохожее на обычную болезнь. Тело пылало огнём, будто всё в нём бурлило. Особую боль причинял след от браслета. Резь была похожа на то воздействие, которое настоящий браслет оказывал на её запястье во время свадебного ритуала. И хотя та верёвочка была давно сожжена, но ощущения от неё были очень явные. Васса хотела объяснить это знахарке, но, открывая рот, не могла произнести ни звука. Вместо слов у неё вырывалось шипение. Испугавшись, что это услышит Боремир и решит, что яд Тимиры всё же взял над ней верх, женщина молчала. Он очень боялась, что муж откажется от неё. Его семья потратила столько сил на борьбу с бывшей старейшиной не для того, чтобы обрести змею внутри своего рода. Поэтому Васса молчала, а большую часть времени вообще была без сознания. Старушка чуяла, что что-то нечисто с болезнью гостьи, но понять причину не могла. Вечером, когда Боремир вернулся из города, а она приготовила ему с Всеволодом ужин из привезённых продуктов, стала расспрашивать насытившихся мужчин, что и как происходило незадолго до болезни их жены и матери. Боремир отвечал неохотно, так как привык к замкнутому образу жизни и вообще не любил общения с незнакомыми людьми. Юноша же был разговорчивее. Он и поведал знахарке, что его мать совсем недавно прошла свадебный огонь, но праздник чуть не был испорчен нашествием змей, которых уничтожили огнём Перуна. – А на руке мамы оказался пропитанный ядом браслет, – продолжал Всеволод, и старуха тотчас поняла, что в этом и есть причина. – Расскажи-ка поподробнее, – попросила она. Юноша передал ей всё, что помнил сам. «Вот оно что, – думала знахарка, кивая головой, – я как чувствовала, что неспроста вспомнила историю с Оланой: так вроде её звали. Надо проверить, имеет ли хворая к ней отношение».