– Этого было достаточно, – ответил Ведмурд, – пока сила была слаба и спала. Но недавно что-то её пробудило, древней памятью наполнило. – Я не знаю, что это могло быть, – пожал плечами воин, – ты сможешь помочь ей? – Обязательно, – успокоил его отец, – мы завтра же отправимся в обратный путь. Сегодня мне надо встретить из лабиринта последних испытуемых, а потом я смогу оставить их на попечении других волхвов, уже получивших посвящение. Часть из них будет постоянно жить здесь, ритуалы творить и проводить милость Богов на наш край. Другие вернутся и разойдутся по селениям. Я думал подольше здесь задержаться, но вижу, что надо идти. Вечером Боремир видел, как из каменного лабиринта вышел один из потворников отца. Он был истощён и еле держался на ногах, но сказал, что прошёл своё испытание. Ближе к ночи появился ещё один, его тоже встретили и проводили к месту отдыха. – Они одновременно проходили посвящение? – удивлённо спросил воин. – Не сталкивались друг с другом? – Внутри лабиринта – изменённое пространство, – ответил Ведмурд, – каждый, кто попадает туда, видит что-то своё. И даже идя рядом, люди не заметят друг друга. Всю ночь я буду разговаривать с ними, помогать принять то, что они прошли и испытали. А утром мы с тобой отправимся в путь. С первыми лучами рассвета после скромной трапезы Боремир с отцом и несколько волхвов выступили в путь. Шли другой дорогой: Ведмурд знал, где лучше пройти и свернуть. – Не в первый раз я здесь, – сказал он в ответ на удивлённый взгляд сына, – впервые блуждал в этих лесах, когда искал волхвов на краю нашей земли. Вот тогда трудно было, часто шёл не туда. Но со мной рядом был Валид, когда я начал его понимать, волк подсказывал мне нужное направление. Как мои внуки? – продолжал он, вспомнив о душе друга, воплотившейся в сыне Белозара. – Они растут не по дням, а по часам, – улыбнулся воин, – очень привязаны друг к другу. Если спят, то вместе, если капризничают, то тоже вдвоём. – Я надеюсь скоро увидеть их, – ответил Ведмурд, – соскучился по дому. Знаю, что ты построил себе отдельный дом на берегу ручья? – Да, Доброслав прислал к нам нескольких мастеров, и они быстро собрали дом. Но сейчас в нём гостит Цветана с сыном и свитой, поэтому мы с Вассой и уехали. Я теперь жалею об этом, она не хотела покидать дом, видимо, чувствовала неладное. А мне не нравилось, что на неё дружинники смотрят. – Не вини себя, – успокоил его отец, – что должно произойти – в любом случае случится. Скоро мы придём и узнаем, как ей помочь. С этими разговорами они двигались в сторону княжеского града. И к концу Луны вышли на прямую дорогу к нему. Васса всё это время хворала. Сначала она пребывала в бреду и в редкие моменты просветления благодарила старушку за уход и помощь. Искала глазами сына или мужа, лишь потом вспоминала, что они ушли. Всеволод несколько раз навещал её, но она его не узнавала, мечась в лихорадке. Однако через некоторое время её настроение изменилось. Приходя в сознание, она начала обижаться, что её все бросили. И даже лучи тепла, что посылали ей Боремир с Всеволодом, не давали успокоения. Чем дальше отходил муж, тем слабее она его чувствовала. Что-то чужеродное, пугающее заполняло её изнутри, ограждая от послания близких людей. Всё с бо́льшим недовольством смотрела она в минуты просветления на знахарку, ухаживающую за ней. «Хорошей притворяется, – думала Васса, – а потом выгонит меня, не пожалеет». Откуда у неё такие мысли, женщина не знала, но они не давали ей покоя. А когда к старушке зашла соседка и спросила что-то про болящую, молодая жена ощутила угрозу и желание бежать и защищаться. Соседка ушла, а Васса осталась с убеждением, что ей желают зла. Вся обстановка вокруг пугала. Отвары, которые ей подносила травница, женщина пила с опаской. Но поскольку сама встать не могла, то не отказывалась окончательно. Старушка видела, что меняется её гостья. Накатывают на неё воспоминания, ей не принадлежащие, несут в себе страхи и боль, пробуждают подозрения и агрессию. Сделать с этим старушка ничего не могла, лишь молила Богов, чтобы Ведмурд успел прийти и помочь несчастной. В один из дней Васса проснулась без жара и попыталась встать. Ноги были слабы, и она смогла сделать лишь несколько шагов, потом опустилась на пол. – Уже ходишь? – услышала она голос травницы. – Хорошо, значит, силы возвращаются. Главное, чтобы они не сильнее тебя стали. – Можно поесть? – спросила женщина, чувствуя голод. – Сейчас сделаю, – ответила хозяйка, – продукты, которые привёз твой муж, почти закончились, а у меня самой ничего нет. И селяне не захаживают, боятся. Впервые за долгие солнца в лесу видели змею. Знахарка пристально посмотрела на гостью, желая понять, какое впечатление на неё произведут эти слова. Васса, услышав про мужа, сначала почувствовала тепло на душе, вспомнила его взгляд и нежные руки. Внешнее наваждение на мгновение отступило и дало место разумению самой женщины. Но как только прозвучали слова о соседях и их подозрениях, её сразу захлестнула волна паники, сменившаяся злобой. Она решила, что никому не позволит обидеть себя, чего бы ей это ни стоило. Глава 26 Повторение прошлого В следующие несколько дней Васса быстро пошла на поправку. Травница смотрела на неё с удивлением: она знала, что обычный человек так быстро не восстанавливается после подобной болезни. И понимала, что яд, разлитый по венам гостьи, стал брать верх над её собственным разумением и душой. А тут ещё местные детишки стали замечать змеек, ползущих в лесу. Давно их столько здесь не наблюдалось, да ещё в середине осени. Матери запретили отпрыскам бегать в лес, а на домик старухи начали посматривать с подозрением. Хоть история Оланы и произошла довольно давно, взрослые женщины хранили память о ней, помня её рассказанной во всех красках своими бабушками. Но попыток разобраться с Вассой никто не предпринимал. Знахарка просила Богов о том, чтобы муж и свёкор её гостьи вернулись до того, как та обретёт полную силу. «Погубит она её, – думала старушка, – не выдержит не рождённое для дара тело такой нагрузки, и душа не справится. Каждому своя доля соткана матушкой Макошью, а чужая невыносима». Так шли дни за днями. Травница чувствовала, что возвращение мужчин всё ближе. Пока же Вассу навещал её сын. В первый раз он пришёл, когда мать была ещё слаба, рассказал, что его приняли в дружину, так как он успешно прошёл все испытания: и на силу, и на выносливость. – Лишь владение клинком не смог достойно показать, мало я занимался, – говорил юноша, – но сейчас у меня хорошие наставники, и моё мастерство растёт день ото дня. А вы, матушка, поправляйтесь скорее, я скоро клятву верности буду князю приносить, хочу, чтобы вы присутствовали. Васса слушала и улыбалась сквозь слабость. Она гордилась своим сыном, и её сердце, чувствуя вдохновение и счастье в его словах, трепетало от радости за молодого воина. В такие моменты женщина ощущала, что внутреннее напряжение отступает, и нечто чужеродное, что она начинала воспринимать как своё собственное, становится слабее. После ухода сына молодая женщина легче преодолевала в мыслях расстояние до своего мужа и погружалась в его заботу и любовь. Но спустя короткое время что-то жгучее вновь вползало в её мысли и меняло восприятие. Начав выходить во двор, зябко кутаясь в свою шаль, которая уже не спасала от пришедшего похолодания, Васса стала замечать косые взгляды соседей. Они недобро посматривали на неё из-за покосившегося забора, стоящего вокруг дома старушки. Окружающие вызывали в ней страх и желание сбежать, иногда к этому примешивалось странное чувство своей власти над ними. Женщина гнала эти мысли, но они возвращались вновь и вновь. В какой-то момент она совсем потеряла связь с мужем. Сразу после его ухода привязанность была очень сильна, и Васса ежедневно чувствовала его мысли и заботу о ней даже на расстоянии. Но с каждой ночью, проведённой в одиночестве, Боремир становился дальше и душевно, и физически. То чужеродное, что наполняло её, вставало преградой между их мысленным общением. Оттого так сильна была её радость, когда молодая женщина почувствовала приближение мужа. Его дух был силён, и мысли о ней постоянны. «Он не забыл меня, он возвращается», – ликовало её сердце. Но что-то другое злилось и пыталось отвернуть Вассу от воспоминаний о самых счастливых днях в её жизни, проведённых с Боремиром. Чем ближе мужчина подходил к селению, тем большую решимость обретала пробуждающаяся в женщине сила, чтобы не допустить их объединения и не быть изгнанной. И однажды притаившееся внутри неё решило действовать. Васса почувствовала это негласное указание на поражение, но на кого оно направлено, не поняла. Всё прояснилось на следующий день. Во двор знахарки вбежали несколько возбуждённых женщин. Они с недовольством посмотрели на сидящую на ступенях крыльца Вассу и стали звать хозяйку. Та вышла из дома. – Что вы кричите под моими окнами? Пожар где? – спросила травница. – Кого ты приютила у себя? – зло спросила одна из пришедших, кивая головой на Вассу. – Это моя давняя знакомая, она заехала в гости и заболела. Я оставила женщину в своём доме лечиться, – спокойно ответила хозяйка. – А почему с её появлением в селение вновь пришли змеи? Такого не было со времён наших бабушек, – продолжала пришедшая. – Всякое бывает, – пожала плечами знахарка, стараясь не подавать вида, что напугана: она лучше остальных помнила историю Оланы и боялась её повторения. – Скоро вернётся муж Вассы и заберёт её. – Пусть поторопится, – пренебрежительно бросила одна из незваных гостий. Её тон больно кольнул болящую. Она могла стерпеть нападки в свой адрес, но не позволить так говорить о муже. Выпрямившись, женщина пристально посмотрела на собеседницу. – Мой супруг вернётся тогда, когда пожелает, и вас не спросит, – строго ответила она, демонстрируя непонятно откуда взявшуюся уверенность: раньше Васса такого за собой не замечала. Знахарка внимательно посмотрела на неё, понимая, что её подопечная меняется. Поэтому она постаралась поскорее закончить конфликт: – Не пускайте пока детей в лес и сами будьте осторожны. Скоро всё закончится: осенью активность змей уменьшается. – Вот именно, а у нас они только активизировались, – поджав губы, ответили гостьи. Но они всё-таки ушли, обещав вернуться, если что-то произойдёт. Через несколько дней селение огласил крик. Одну из селянок ужалила змея. Сила, пробуждающаяся внутри Вассы, специально направила к ней свою ползучую подопечную, чтобы спровоцировать повторение ситуации с Оланой и заставить Вассу понять и использовать свои возможности для защиты. Знахарка, стоя в своём дворе, прислушивалась к доносящимся звукам. Происходящее ей не нравилось. – Возьми свои вещи и немного еды и иди потихоньку в город, – сказала она Вассе, – твой муж уже рядом, подожди его и свёкра на капище. Ты уже лучше себя чувствуешь, сможешь осилить дорогу. – Вы меня гоните? – спросила молодая женщина. – Нет, я хочу избежать беды, – ответила хозяйка и пошла в дом собирать в дорогу узелок с едой. Васса не стала перечить, хотя внутри неё бушевало пламя, сжигая её собственные мысли и стремления. С одной стороны она была бы рада избежать конфликта и, дождавшись мужа, поскорее вернуться в свой дом на берегу ручья, по которому очень скучала. Но другая её часть не хотела спускать обиды местным женщинам, желала показать им свою силу и поставить на место. Изо всех сил противодействуя второму побуждению, она взяла узелок, протянутый травницей, и двинулась в город, укутавшись в шаль, которую та дала ей. Собственная одежда Вассы была уже слишком лёгкой для наступившего периода. Она шла так быстро, насколько могла, желая поскорее покинуть селение, ставшее для неё ловушкой и источником странного состояния. Но недавняя болезнь давала о себе знать, от этого путнице не хватало воздуха, и она время от времени закашливалась. Почти выйдя на основную дорогу, она столкнулась с местными селянками, которые возвращались из леса, неся лукошки с грибами. Они настороженно посмотрели на неё, прекратив разговоры. Васса опустила голову, желая поскорее пройти мимо и жалея о том, что дорога в этом месте такая узкая. Налетевший ветер растрепал её косынку и заставил вновь закашляться, в горло попала дорожная пыль, от этого женщина долго не могла унять кашель. – Хворь её не отпускает, – услышала она голос одной из встречных женщин, – видимо, наказывают Боги за недостойное поведение.