Надин соображала, что ответить. Она никак не могла уловить причинно-следственную связь между переходом в зону личного и мгновенным ответным хамством Маерса. Сайвер воспринимал эти посягательства болезненно и таким способом протестовал. Он мечтал о начале каникул и начал вынашивать план об отчислении надоедливой студентки. Она его достала. – Правильно делаете, что молчите. Послушайте меня очень внимательно: я много размышлял и извинился за некорректные слова. Между нами больше не будет никаких отношений: я преподаватель, вы студентка. Обращаемся друг к другу на «вы» и соблюдаем субординацию. Надин попыталась что-то вставить, но мужчина не дал ей такой возможности: – Повторю: у нас нет личных отношений, у нас нет личных разговоров, только учебный процесс и текущие дела. Я так решил. Надин замерла. Ком подступил к горлу, она не могла вымолвить ни слова. Значит, его «всё», так больное кольнувшее сердце, было серьёзным. – Мне надоело прятаться, уходить с работы, тратить на вас время, а в довершение всего выслушивать идиотские шутки и постоянные намёки с вашей стороны. Найдите себе подходящего партнера, мисс Миховски, я вам не пара. – Но вы же… – Что? Если мужчина делает вид, что ему на вас наплевать, то ему действительно на вас наплевать. Запомните это хорошенько! – Постараюсь! – со злостью выплюнула Надин. – Выбросите глупости про любовь из головы и займитесь учебой. И ещё совет, – он потупил взгляд и с сожалением добавил: – Не растрачивайте себя: честь, достоинство и самоуважение – важные качества для женщины. То, что было между нами, знаем только мы, здесь это и останется. Не дочитывайте эту книгу, есть море других… Он развернулся и быстро ушёл в сторону профессорского корпуса. Надин прислонилась к стене и закрыла глаза, едва сдерживая слёзы. Ей не хотелось жить, не верилось, что она ничего не значит для человека, который был ей так дорог. Ей казалось, что его безразличие – такая же маска, как и его отчужденность и нелюдимость. Она же видела его другим: открытым, общительным, внимательным. Он ласкал её, целовал, доводил до пика блаженства, не стеснялся выражать свои эмоции и прямо говорил о своих желаниях. – Мисс Миховски, – как назло окликнула её Маффи. – Мне сообщили из бухгалтерии, что вы ещё не заплатили за проживание во время практики. – Простите? – Надин не поняла, что она опять забыла и чем недовольна декан. – Нельзя быть такой рассеянной! Они рассылали информацию, что все первокурсники должны до конца апреля доплатить какую-то сумму за проживание в гостинице во время практики. – Я, наверное, пропустила это письмо… – О чём вы только думаете?! Сейчас у меня нет времени разбираться с этим. Зайдите в сорок второй кабинет и узнайте всё точно. Не хватало, чтобы вам не успели забронировать комнату. Как вы тогда отработаете практику? – лицо Кэтрин выражало крайнее беспокойство. – Не переживайте, мисс Маффи. Я всё улажу. – Будьте любезны, мисс Миховски, хорошего вечера. Новость об очередных непредвиденных тратах меркла на фоне душевных переживаний русской студентки. Она не могла вспомнить, когда было распределение и куда её отправили. В последний месяц Надин забросила учебу, погрязнув в любовных перипетиях. «Все бухгалтерии выглядят одинаково», – сделала вывод Надя, рассматривая кабинет, пока искали её дело. Вокруг сновали какие-то люди, которых она никогда не видела в колледже, полноватые женщины сидели за столами, уткнувшись в мониторы. У окна стоял буфет, на котором скопились грязные чашки со свисающими из них чайными пакетиками. То и дело открывалась дверь, кто-то что-то спрашивал и хлопал ей что было мочи. Становилось понятно, почему эти дамы такие нервные. – Нашла, подойдите, – позвала Надин одна из них. – На практику вы направляетесь в банк Глостера, это в графстве Глостершир. По лицу Надин она поняла, что это ни о чём ей не говорит. Тогда Энни Оунз (так было написано на бейджике) показала фотографии гостиницы, в которой студентке предстояло жить во время практики. Edward Hotel был милым, уютным и маленьким – всего двадцать пять номеров, а заросшие виноградом стены придавали ему сказочность. В другое время Надин была бы на седьмом небе от счастья от такой перспективы, но сейчас ей думалось совсем не об этом. – Мисс Миховски, колледж оплачивает большую часть дополнительных расходов. Вот вам квитанция на двести двадцать фунтов, сюда включена оплата проезда, прачечной и медицинская страховка на все дни практики. Вам придется работать с большим потоком людей, а это всегда риск инфекций. – Практика в июле, а вы бронируете уже сейчас… – Милочка, – миссис Оунз отпила чай из большой кружки, – у меня всё расписано по дням. У третьего курса Грайверса, например, практика за границей; авиабилеты, визы для иностранных студентов, сбор документов – у меня дел по горло, – она для вида приподняла лежащую рядом увесистую синюю папку. – Давайте без лишних вопросов. Хотите, оплачивайте в Банке Англии[4], а хотите – в девятнадцатом кабинете. Там комиссия три процента, зато никуда не надо ехать. Надин сидела на краешке стула, в голове было абсолютно пусто. Бухгалтер говорила про какие-то проценты… Она закрыла файл и достала теперь уже красную папку. – У меня ещё три должника. Корешок квитанции не теряйте! – она отвернулась и записала что-то на бумажке. – Вечно эти приезжие задерживают платежи, будто это надо лично мне. Уволюсь, вот доработаю год и напишу заявление!.. Не успела Надин закрыть за собой дверь, как миссис Оунз снова её окликнула: – Дорогуша, а где оплаченная квитанция за саму практику? – своими интонациями она напомнила ей Шурочку из легендарного фильма «Служебный роман»: «Люди, не уезжайте, кто не сдавал…» – Простите, не поняла?.. – Что вы не поняли? Оплата за обучение есть, а практику вы не оплачивали. Вот… – бухгалтерша развернула монитор и ткнула пальцем. – Вижу… – Надин вспомнила, как настоящая Миховски говорила, что забрала деньги, которые её отец выделил на практику, себе – на личные расходы, пообещав всё вернуть, если Надин не отчислят. Миховски взглянула на сумму и нервно сглотнула: две тысячи триста фунтов. Баснословные деньги, хотя… раз подруга обещала… – Это какое-то недоразумение, – с деланным спокойствием произнесла студентка. – Я сегодня же позвоню отцу и решу этот вопрос. – Поторопитесь! Не понимаю, как вас вообще допустили до занятий! Глава 28 Дождавшись, когда соседка уйдет на фитнес, Надин включила ноутбук и позвонила по скайпу настоящей Миховски. Из динамиков раздались гудки, и вскоре загорелая девушка со смешным чубчиком на макушке появилась на дисплее монитора. Она пританцовывала, слушая на CD-плеере какую-то музыку. – Привет! – Угу. Давай сразу к делу, а то у меня через десять минут Мохито-пати, – настоящая Миховски сильно осветлила волосы, на фоне которых её и без того сильный загар выглядел коричневым. Надя успела разглядеть коротенький расшитый разноцветными пайетками топ. – Ты брала деньги из депозита на практику. Сейчас их нужно вернуть – это во-первых, а во-вторых, мне нужны деньги на личные расходы: в феврале ты мне так ничего и не перевела, а триста евро, что ты переводила на каникулах, давно кончились. – Не получится, – настоящая Надин пожала плечами и добавила: – Пэрдонэ мэ, как говорит мой сладкий испанчик. – Как это? – Это переводится как «извини». – Спасибо, только я не про это спрашивала! Как это «не получится»?! – Так это… Халява кончилась! – Надя, о какой халяве ты говоришь? Это ты попросила меня уехать в «Звёздочки», потому что тебе было лень учиться, и сейчас ты расслабляешься на Ибице, опустошая кредитки отца. А мне деньги нужны для дела, твоего, чёрт подери, дела! – Какого ещё дела? – Практика не оплачена, меня не допустят и отчислят. И влетит от отца тебе! Я хорошо закрыла первую сессию и иду с хорошими баллами ко второй. С третьего, например, курса посылают за границу, а первокурсники проходят практику в пределах Королевства. Ты зайди на сайт, там всё написано в разделе «Повышение квалификации». – И куда еду я? Ну как бы ты… – Первый семестр я закончила с отличием. А сейчас у меня «В» по истории балета, музыке и эстетике, но это для твоего факультета не страшно. – Мне это неинтересно. Говори, сколько? – Две тысячи триста фунтов за три недели стажировки, двести двадцать – доплата за проживание и какие-нибудь деньги на личные расходы. – Ты умом тронулась? Это ж… почти пять тысяч евро! Не, как хочешь, так и выкручивайся, а у меня найдутся и более насущные траты, чем выкидывать пятихатку хрен пойми на что… Пока! – издевательски послав воздушный поцелуй, она отключилась. – Надин, стой! Ты не… «Абонент добавил вас в список игнорируемых», – высветилась надпись, когда Надя попыталась снова набрать её номер. Короткие гудки звучали, как набат. Положение показалось ей безвыходным. Где и как она добудет деньги? Практика – обязательная часть учебного процесса, по ней ставят две оценки, а последняя, на четвёртом курсе, идёт в диплом. По опыту она знала, что в долг ей никто не даст. А у Сайвера, то есть профессора Маерса, она просить не собиралась. Надя от отчаяния написала смс-ку настоящей Миховски, её переполняли эмоции, гнев выплескивался наружу: «Не будь дурой, это твоя учёба, твой диплом! Из бухгалтерии позвонят твоему отцу, и будет скандал. Деньги нужны до конца месяца. Это твоё будущее!» Нажав «отправить», Надя со злостью хлопнула крышкой ноутбука и бросила телефон на кровать. Она не ожидала, что Надин так её подведёт. Подстава Миховски и ситуация с Маерсом ранили Надю. Она верила в то, что сумеет добиться его расположения, закончит колледж, получит диплом, вырвется из нищеты и выйдет замуж за любимого человека. Она не думала, как расскажет Сайверу про свою настоящую жизнь, зато представляла, как он, преклонив колено, предложит ей руку и сердце, и она станет Надеждой Маерс, навсегда покончив с бедностью. Дверь скрипнула, и в проеме появился Алекс Миллиртон: