– Меня, наверное, отчислят… Мэри открыла рот. – Почему? Ты же прекрасно учишься! У кого я буду списывать? – Какая же ты… – «идиотка», хотела сказать Надин, но вовремя прикусила язык. – Ты всегда думаешь только о себе! – Не кипятись! Сама знаешь, я завишу от тебя… Родители запихнули меня на этот факультет, зная, что я ничего не понимаю ни в физике, ни в математике. – А как же ты поступила? – За меня сдавала экзамены старшая сестра. Она учится на четвертом курсе в другом колледже, мы похожи. – Почему же ты не сказала родителям, что точные науки – это не твоё? – Они ничего не желали слушать. Для них главное – моё будущее, и они видели его именно таким. Так с тобой-то что? Маерс опять не трахнул Маффи, и она выместила свою неудовлетворённость на тебе? – Что-то типа того… Надин вдруг подумала, что денег на практику можно занять у Мэри – наверняка удастся её уговорить под предлогом, что Надин будет помогать ей учиться. Но потом Надин отбросила эту мысль. Письмо-то от отца настоящей Миховски Мэри за неё не предоставит, а сейчас главная проблема именно в злополучной бумажке! – Расслабься и запомни: в колледже подобные эксцессы решают путём общего голосования. Но финальное слово всё равно за директором Хитроу. Этот тихий старикашка только с виду божий одуван, а на самом деле – такой… – Нехороший человек?.. – Давай не будем. Одним словом, тебе важно оправдаться в его глазах. Маффи не пойдет против него… – А откуда ты это знаешь? – Я не такая дура, какой кажусь. Иногда простушкой прикидываться выгодно – спросу меньше… Надин хмыкнула про себя: вот так проявляется истинное лицо человека. Но сейчас ей надо решать личные проблемы – они с каждым часом становились всё серьезней, – а не анализировать тайные стороны соседок по комнате! Надо во что бы то ни стало поговорить с Сайвером. Он рассудительный и обязательно должен помочь, а если не поможет, то Надин хотя бы попрощается. К черту гордость! – Ты куда? – засыпая, полюбопытствовала Мэри. – Пойду к Генри… – в очередной раз соврала Надин. Надин поменяла белье, натянула джинсы и свитер и пошла к профессору. Охранник, вопреки обыкновению, не спал. Помёрзнув минут пять, Надин решилась на авантюру. Она знала, на какую сторону выходят окна Маерса. Шторы были задернуты, но сквозь узкую полоску сочился мягкий свет – не спит… Надин постучалась. Дребезжащий звук отразился от старых рам. Ничего не произошло. Тогда она постучала настойчивее… Штора резко отдёрнулась, и Надин увидела Маерса. – Вы? – одними губами произнес Сайвер. – Откройте, мне надо поговорить! – Миховски, вы ненормальная! – прошептал профессор. – Это срочно. Иначе я бы не стала унижаться перед вами после нашего последнего разговора… – Вы собираетесь влететь через окно, как булгаковская Маргарита?! – его брови поползли вверх. – Дайте руку… Сайвер, опешив, протянул замерзшей девушке руку и помог забраться внутрь. – Вы на часы смотрели? – Да. Сайвер, случилось кое-что… Скорее всего, мне придется покинуть Англию. – Что ж, желаю вам счастливого пути! Он не понял – она явилась посреди ночи, чтобы попрощаться? Эти русские ненормальные! – Вы стали мне очень дороги, и я хотела бы запомнить ваши объятия, – Надин подошла к профессору и развязала пояс на его халате. Шёлковые полы распахнулись, оголяя грудь. – Миховски, не начинайте всё сначала. Я ясно дал вам понять, что не желаю продолжения наших отношений… – Сайвер, – она положила холодные ладошки на тёплое тело, – да, говорили, но это в последний раз. Поверьте, причина, по которой я покину колледж, очень серьёзная. – Тысяча чертей, Миховски, вы не понимаете? – он стряхнул с себя её руки. – Мне не нужны проблемы, мне плевать на ваши причины! Не хочу больше продолжать этот фарс. Я просто спал с вами. Не вынуждайте меня унижать вас и дальше. Вы достойны лучшего. – Наверное, все женщины мира хотя бы раз в жизни слышали эту фразу! – Это из-за той… другой? – она вспомнила сплетни Мэри, и ревность затмила разум. – Какой ещё «другой»? – он скопировал её интонацию, добавив саркастичных ноток. – Судачат, будто у вас роман вне стен колледжа… – сейчас это было не самым важным, но Надин продолжала уводить разговор в абсолютно ненужное русло. – Надин, вы точно дура, – не сдержался Маерс. – Именно об этом я говорил, когда пытался донести до вашего куриного мозга, что мне не нужны проблемы! Я не в том положении, чтобы позволять себе крутить шашни здесь или в городе. Я профессор, декан и должен быть примером! С вами я и так нарушил кучу правил, вступил в связь со студенткой, хамлю ей, сам того не желая. Поймите, я противен сам себе! – Вы многого не знаете, профессор, – внезапно она стянула свитер. – Любите меня… Она понимала, что это их последний вечер. Ей было больно и горько, по лицу потекли немые слёзы: она любит его, зависит от него, теперь не физически – он, сам того не желая, завладел её сердцем, привязал душу невидимыми путами. Надин снова прижалась к Сайверу и потёрлась об него щекой, дыша с ним в одном ритме, ловя его запах. Его тело было так близко, а где же была его душа? Она точно знала, что в нём столько нерастраченной любви, нежности и заботы, что хватит на миллионы жизней. Справившись со своими желаниями, он молча стоял и ждал, когда ей надоест на нём виснуть. Его хвалёное самообладание наконец-то вернулось. Она расслабила объятия. Надин казалось, что стук её сердца слышен на другом конце здания. – Я рад, что вы уедете… Воцарилось молчание. В тишине раздался дрожащий голос Надин: – Я полюбила вас, Сайвер. Он тяжело вздохнул и запахнул халат. – Всю жизнь я любил лишь одну женщину, – констатировал Маерс. Она посмотрела на него трепетным взглядом, полным надежды. – Люблю её до сих пор… Её сердце разбилось на миллионы осколков, летящих в пропасть, и мелькнувшая мысль рассказать про задержку улетучилась сама собой. Может быть… – Нет, Надин, не может… Она жаждала взаимности, а он не мог ей её дать. Но Сайвер был бы рад обрести человека, близкого хотя бы по духу. Где-то глубоко в душе он переживал, что пару раз он был крайне неосторожен и Надин могла забеременеть. К его собственному удивлению перспектива иметь ребенка его не пугала, но долго думать об этом он не собирался. Он открыл входную дверь и сказал: – Прощайте, Надин. Желаю вам встретить того, кто сделает вас счастливой… – и ушёл в спальню. На пороге Надин столкнулась с возвращающейся из города Кэтрин. Она была довольно сильно накрашена, и от неё заметно пахло спиртным. Волосы растрепались, а глаза немного блестели. – Утренняя лекция? – язвительный тон диссонировал с внешним обликом. – Что-то вроде, – Надин поняла, что поймана с поличным. Смысла увиливать не было – конец не за горами. – И давно профессор Маерс занимается с вами по утрам? – было видно, что она едва сдерживается, чтобы не вцепиться в волосы сопернице. – Спросите у него сами, он как раз пошёл в душ, – получай! – Спрошу, не сомневайтесь! – Маффи смотрела на неё пронизывающим взглядом, почесывая ладони ногтями. – А вы, видимо, пришли в такую рань к профессору, чтобы обсудить учебный план? – пошла в наступление Надя. – Это уж точно не ваше дело, мисс, во сколько ко мне заходят коллеги, – за спиной Миховски прорычал Маерс. – Куда уж мне… – съязвила Надин. – Сайвер, как получилось, что юная мисс выходит в шесть утра из твоих комнат, похожая на взъерошенную курицу? – Надин мгновенно пригладила торчащие во все стороны волосы и одёрнула свитер. – Спрашиваю не как женщина, а как декан факультета, на котором она учится. Пока учится…