Щеки Кэтрин раскраснелись: она подозревала, что у Сайвера завелась женщина, но не думала, что всё происходит у неё под носом. Теперь она не даст покоя этой мерзавке. – Как декан напоминаю, что все претензии ты должна подать по форме. Мы разберём их на общем собрании, – с торжествующими нотками в голосе парировал Сайвер. Эта сцена его даже позабавила. Рутина ему порядком поднадоела. Ещё ни разу в жизни из-за него не ругались женщины. – Мисс Миховски, вы свободны. Надин повернулась к выходу, но Маффи схватила её за локоть, бросив сердитый взгляд на Сайвера: – Стойте, я вас ещё не отпустила. В семь утра в моём почтовом ящике должен лежать мейл от вашего отца. Если я его не увижу, мне придётся звонить мистеру Миховски по указанному в договоре телефону для экстренной связи. Маерс выглядел недоуменно: – Кэтрин, есть нечто, из-за чего ты готова пойти на крайние меры? – Есть, – сухо отрезала Маффи. – Мисс Миховски не привыкать вляпываться. Что на этот раз? – он как раз вспомнил, что Надин хотела сказать что-то важное, когда влезала через окно, но потом ставшее традицией выяснение отношений перетянуло одеяло на себя. – Нет, Сайвер, не сейчас. У неё есть ещё час, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. По тону декана Надин поняла: та предвидит, что оправдаться у её подопечной не получится. Какой смысл мучиться ещё час? Надин решила не оттягивать неизбежное: – Не стоит ждать. Нам есть что обсудить. – Вот как… – Кэтрин поджала губы, напомнив Надин грызуна. – Дамы, – спокойно начал Сайвер, – предлагаю сначала позавтракать и встретиться через сорок пять минут. У тебя, Кэтрин, будет время привести себя в порядок после дня рождения юной мисс Элис, и ты не лишишь мисс Миховски того часа, который ты ей обещала. – Согласна. Настроение всё равно испорчено! До встречи! – её слова сочились ядом. Глава 30 Маффи от нервов не могла попасть ключом в дверь. Это же надо – застукать любимого со студенткой. Ну как он мог?! Почему именно Миховски? Она поняла бы, если бы он увлекся Тьер или выпускницами своего факультета – они, как на подбор, красотки. «Что он нашёл в русской простушке? – терзалась она вопросом. – Она заурядная, среднего роста, грудь… обычная грудь, даже маленькая!» Кэтрин разделась перед зеркалом и критически осмотрела себя. В свои годы она сохранила ладную фигуру и довольно упругую грудь. – Ненавижу… – прошипела Маффи, думая про Миховски. Она представила, как Сайвер шептал ей на ухо слова любви, слова, которые он задолжал самой Кэтрин – она столько лет добивалась его, терпела его гнусный характер, холодность, резкие перепады настроения. – Я уничтожу тебя, – она сжала кулак с такой силой, что ногти впились в мягкую кожу ладоней. – Война! Маффи не была мстительной или жестокой, но сейчас в ней что-то сломалось. Она была готова крушить всё, что попадается под руки, ей хотелось задушить Миховски голыми руками, вцепиться ей в волосы и колошматить её из стороны в сторону, как щенок рвёт хозяйские тапки. Тем временем виновник сердечных страданий двух столь разных женщин спокойно облачился в костюм и педантично поправлял перед зеркалом галстук. Он прекрасно знал, что Маффи не пойдет жаловаться директору, а сейчас это главное. За связь со студенткой запросто можно лишиться должности декана и получить огромное пятно на репутации. Он виновен по всем статьям, отрицать это бессмысленно – но можно минимизировать последствия. Для этого надо нейтрализовать Кэтрин и заставить замолчать Надин. «Знал же, что добром это не кончится, – подначивал его внутренний голос. – Надо было обезопасить себя заранее, а не пускать всё на самотёк…» Надин сидела под дверью кабинета Маерса. Она не пошла переодеваться, и при одной мысли о завтраке подступала тошнота. К тому же в комнате была Мэри, которая скорей всего уже проснулась и обязательно начала бы заваливать Надин вопросами о том, где, как и с кем она провела ночь, а от постоянного вранья Надин чертовски устала. Через полчаса появилась Маффи. Как всегда в чёрном приталенном костюме с юбкой до колен и в туфлях на высоком, но устойчивом каблуке. Боевой раскрас сменил деловой макияж. – Профессора Маерса ещё нет? – Я видела его спину. Он, наверное, завтракает… «Поразительная выдержка», – подумала Кэтрин. – Вы очень бледная, это… дополнительные занятия вас так утомили? – Мисс Маффи, вам не надоело? Называйте вещи своими именами. – Я не разрешала говорить со мной в таком тоне. Если в вашей стране связь с преподавателем считается нормой, то в Англии, а тем более в нашем колледже, такое поведение порицается либо тщательно скрывается… – А секс с престарелым директором к «связям» не относится? Раздался хлопок – Маффи не выдержала и дала пощечину дерзкой студентке. Послышался звук отпирающегося замка, и в коридор выглянул Паттерсон: – Нельзя ли потише, коллеги? – без очков он не разглядел, кто именно нарушает тишину в столь ранний час. – Замолчите! – прошипела Маффи, схватила Миховски за запястье и потащила в свой кабинет. – Двигайте ногами! «И откуда в ней столько силы?» – подумала Надин, когда та вталкивала её в кабинет. – А как же Сайвер? – Найдёт, не идиот. Для вас он профессор Маерс. Тот факт, что он вас трахает, не дает вам права звать его в моём присутствии по имени! У Надин округлились глаза. Такой разъяренной она не видела Маффи даже после истории с наркотиками. – Что смотрите? Не вы ли просили называть вещи своими именами? Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы причина скандала собственной персоной не вошла в кабинет. – Вас слышно на первом этаже, леди, – смакуя последнее слово, промурлыкал Сайвер. – Вы ведёте себя, как озабоченные мартовские кошки. Сейчас же прекратите этот балаган и сядьте, обе! Маффи фыркнула. – Я сказал, сядьте! – Ты прав, – Маффи перевела дыхание. – Вас, мисс Миховски, это тоже касается, – Маерс указал на кресло для посетителей рядом со столом, и Надин, подчинившись, плюхнулась в одно из них. – Итак, о чём говорила Кэтрин? – вот он – вопрос-приговор. Маффи рассказала Маерсу про письмо от мистера Миховски и достала из ящика распечатку фотографий, сделанных камерой банкомата на Ибице. – Ознакомься. Мне прислали файлы в электронном виде, а я для удобства… – не договорив, Кэтрин протянула их Маерсу. – Перед нами не мисс Надин Миховски! Хм… – внимательно разглядывая фотографии, Сайвер ослабил узел галстука. – Ты понимаешь, во что мы влипли? – Не мы, а ты, – он несколько раз просмотрел каждый снимок. – И давай не будем обсуждать это при студентке. Надин передёрнуло от пренебрежения, сквозившего в голосе Сайвера. У Маерса за минуту разболелась голова. Давно он так не ошибался в людях. Он чувствовал, что в образе Надин что-то диссонирует, и никак не мог понять, что именно. Теперь мозаика сложилась. Всё это время она выдавала себя за другого человека… Сайвер боялся представить, кем может оказаться эта девушка. Он даже не знает её настоящего имени… – Как вас зовут на самом деле? Отпираться или как-то выкручиваться было бесполезно, а главное, бессмысленно. – Надежда Самойлова. Внутри у Нади всё сжалось. Ей казалось, что она летит в тартарары. Стыд, унижение, страх слились в ощущение собственного ничтожества. Вероятно, через пару часов она окажется в полицейском участке, а там одному Богу известно, что с ней будет… Она же жила по чужому паспорту! – Рассказывайте, как вас угораздило выдать себя за другого человека? Воздух в кабинете, казалось, можно было резать ножом. Маффи говорила, уставившись в одну точку. Она понимала, что о месте декана можно забыть; скорее всего, Хитроу её уволит. Всё, к чему она стремилась, ради чего поступилась принципами, отдавшись директору, летит к чёрту. Как она могла допустить такую оплошность? С другой стороны, ей и в голову не могло прийти, что с ней может случиться нечто подобное. – Куда ты, Сайвер? – она нервно постукивала пальцами по столу. – Разбирайтесь без меня. Она студентка твоего факультета… – Маерс выглядел очень расстроенным. – Извини, нехорошо себя чувствую. Он мог предвидеть всё, что угодно; аферы с экзаменами очень редко, но встречались, но чтобы вместо одного учился другой по его документам – такое в преподавательской практике декана Артиса случилось впервые. Сайвер понимал, что Маффи ждёт его реакции, но не знал, что говорить и как себя вести. В левом виске болезненно стучало, на руках проступили вены.