– Тебе не интересно послушать, какую басню нам расскажет мисс Миховски? Вернее, Самойлова?.. – Нет, Кэтрин, не интересно. Не хочу ввязываться в эту мутную историю. – Сайвер… – Маффи очень не хотелось оставаться наедине с Миховски. В мужчине она видела защитника, он мыслил рассудительно и здраво, он всегда знал, как будет лучше. Почему он бросает её в критический момент? По молящему взгляду Кэтрин Маерс понял, что она в смятении, ей страшно. Смотреть на Миховски ему было противно – обманщица. – Кэтрин, обсуди всё с мисс, а вечером мы с тобой побеседуем и найдём выход. Мне нехорошо, – это была чистая правда, по-видимому, начался приступ вегето-сосудистой дистонии или резко скакнуло давление. Он вышел. В ушах звенело, во рту пересохло, перед глазами стояла Надин, которая стаскивала с себя свитер и шептала: «Возьми меня». Она знала, что это конец, она призналась ему в любви от отчаянья – надеялась охмурить и зацепиться в Англии. Мошенница! Как он мог попасться на эту удочку? Как он, старый дурак, мог поверить, что им увлеклась молоденькая девушка, которой он столько раз грубил и бесцеремонно отваживал?.. Голова разболелась ещё сильнее; его знобило. Работать не было сил, но через четверть часа начинались занятия. Он открыл органайзер: по плану «Анна Каренина» – так некстати… Гнетущие мысли постепенно отошли на второй план, Сайвер увлёкся темой: «Неужели вы не заметили, что главная мысль этого великого произведения, – пересказывал он разговор Анны Ахматовой с Лидией Чуковской, – такова: если женщина разошлась с законным мужем и сошлась с другим мужчиной, она неизбежно становится проституткой. Не спорьте! Именно так! И подумайте только: кого же мусорный старик избрал орудием Бога? Кто же совершает обещанное в эпиграфе отмщение? Высший свет: графиня Лидия Ивановна и шарлатан-проповедник. Ведь именно они доводят Анну до самоубийства». – Резкие слова, – произнес кто-то из учеников. – Хлёсткие, я бы сказал, но выслушайте и другое мнение: русская поэтесса Марина Цветаева, в одной из статей[5], напротив, поддержала толстовскую трактовку: «Да, да, девушки, признавайтесь – первые, и потом слушайте отповеди, и потом выходите замуж за почётных раненых, и потом слушайте признания и не снисходите до них – и вы будете в тысячу раз счастливее нашей другой героини, той, у которой от исполнения всех желаний ничего другого не осталось, как лечь на рельсы». – А сильная половина человечества? – спросил рыжий юноша. – Тургенев попросту брюзжит по поводу «Анны Карениной». В качестве примера приведу отрывок из его письма Полонскому: «…Всё это кисло, пахнет Москвой, ладаном, старой девой, славянщиной, дворянщиной и так далее..»[6] – Тоже упреки и критика, – послышалось из аудитории. – А мы в школе проходили этот роман, правда, я прочитала краткое изложение… – сказала одна из студенток. – Смело. Я бы не стал обсуждать на лекциях последствия плотской страсти изменившей жены, во-первых; а во-вторых, у подростков пока нет постылых мужей, изменивших жён, хотя не хочу показаться ханжой и утверждать, что проблемы пола для старшеклассников не существует… – В любом возрасте есть сложности, – возмутились на задних рядах. – Не спорю, только в другом аспекте: что надеть на свидание, дарить цветы или нет, позвать на прогулку Келли или Лизи? До понимания Долли и того же Каренина школьникам – как минимум двадцать, студентам – чуть меньше лет жить, влюбляться, страдать, разводиться и растить детей; тогда, набравшись жизненного опыта, они прочитают роман другими глазами[7]. – А если не для протокола, – спросил юноша в забавном свитере с оленем, – как вы сами, профессор, относитесь к Карениной? На факультативе или в личной беседе он высказывался смело, но на общих лекциях Сайвер старался давать нейтральные оценки или опираться на общепринятые авторитетные мнения критиков. Навязывать суждения было не в его стиле. Но сегодня он ответил довольно резко: – Если не для протокола, то я считаю её дурой. Головой надо пользоваться, не только чтобы в неё есть… Не понимаю, как её терпел Вронский, а перед Карениным преклоняюсь: такую выдержку надо ещё поискать!.. Глава 31 Лекции по любимому роману проходили удивительно плодотворно – Сайвер был в ударе. Но стоило покинуть аудиторию, как его снова накрыла реальность и вернулась головная боль. Видеть Миховски – или как теперь её называть – крайне не хотелось. Да и слушать нытье Маффи настроения не было. Так что он решил прогулять ужин и перекусить вне колледжа. Он надел пальто, сел в машину и поехал в соседнюю деревушку. Там он время от времени наведывался в местный паб – простые люди с их житейскими историями были бы сейчас как нельзя кстати. В правилах колледжа сказано, что студенты не имеют права покидать его территорию в течение учебной недели. Была среда, Сайвер решил, что оштрафует каждого нарушителя, который ему попадется. Но вместо студентов увидел знакомую красную машину. Маерс остановился и сдал назад. Поравнявшись с «Ровером», он открыл окно: – Кэт, у тебя… – но он не договорил, заметив, что Маффи вся в слезах. Она уехала из колледжа, чтобы поплакать в одиночестве. Побоялась, что её кто-то услышит. – Сайвер, ты не должен был видеть меня в таком виде, – она шмыгнула носом. – Кэтти… За годы совместной работы они пережили многое, несколько раз он утешал её, но вот до такой степени зареванную Маффи лицезрел впервые. – Хитроу тебя уволил? – Ник ещё ничего не знает, – всхлипнув, Маффи промокнула щеки бумажной салфеткой. Судя по количеству скомканных платочков, плакала она давно. Мимо проехала машина и посигналила, сообщая, что Сайвер остановился в неположенном месте. – Кэт, я направляюсь в деревню. Поедем вместе? – он не мог бросить её в таком состоянии. – Отвлечёшься… – Я жутко выгляжу, – она вытерла растекшуюся под глазами тушь. – Кэт, ну кто на нас там будет смотреть?! Пересаживайся ко мне, я припаркую твою машину, и мы поедем! Посреди недели посетителей в пабе было мало. Хозяин кивнул гостям, и Сайвер с Кэтрин прошли в конец зала. – Что вам принести? – нарисовался миловидный юноша с блокнотиком в руках и подносом. – Двойной эспрессо, бутылку газированной воды – лимон и лёд подайте отдельно, а для дамы – ром с колой. Официант поставил на стол вазочку с орешками и испарился. – Ты не забыл мои вкусы… Сайвер не ответил, лишь улыбнулся. Главное, чтобы Маффи в очередной раз не надумала лишнего и не завела старую пластинку. Особым дружелюбием Сайвер не отличался, но был слишком хорошо воспитан, чтобы бросить плачущую даму на произвол судьбы. Они сидели в тишине, лишь чучела животных, висевшие на стенах, таращились на них свысока. – До чего вы договорились? – он решил спросить первым – выслушать проще, чем самому вести беседу. – Мисс Миховски рассказала, как она и её подруга придумали план. Потом я позвонила мистеру Миховски и объяснила в общих чертах, что произошло… – И какова была его реакция? – Видимо, он плохо знает английский, поэтому произносил какие-то несвязные слова. Думаю, он обомлел, а когда оправился от шока, то попросил Надин к телефону, – Кэтрин тяжело давался рассказ. Официант принёс напитки, разряжая обстановку. – О чём они говорили? – Не знаю, Сайвер. Не знаю по-русски ни единого слова. Надин держалась спокойно. – За разрешение ситуации! – Сайвер отсалютовал чашкой, чтобы отвлечь коллегу. – Придумала, что скажешь Хитроу? – Сайвер, не забывай, Миховски влиятельны у себя в стране, – Маффи была в этом уверена, – и последствия… – Ты преувеличиваешь. Что он нам может сделать? – Устроить разборки! – У нас повод в разы весомей. Кэт, мне как декану факультета непонятно – почему ты не проверила её биографию? А если бы она оказалась с криминальным прошлым?.. – Сайвер, я всё понимаю, это моё упущение. Но сейчас надо быстро что-то решать. Ты же сам знаешь – шило в мешке не утаишь. Представь масштабы скандала! В нашем колледже всегда обращали внимание на происхождение даже больше, чем следовало бы. Я не призываю к ханжеству и снобизму, но репутация колледжа, профессуры, студентов пойдёт к псу под хвост, и всё, чего мы и наши предшественники добились за пять веков истории, полетит в тартарары… В такие моменты Сайвер ненавидел Кэтрин. Её рассуждения про статус колледжа были ему не слишком близки. Борясь с собой, он пытался скрыть очевидное: он опять ошибся. Надин – девушка, которую он впустил в свою жизнь, – оказалась обыкновенной мошенницей. Его снова обманули. Это рок. – Согласись, мы и так дали послабление, принимая студентов со всего мира и разных национальностей. Но эта мисс выдала себя за другого человека! Спустя всего три недели она вляпалась в историю с наркотиками, косвенно пострадали студенты твоего факультета. Почему-то именно её соседка – тихая мисс Ильзе Шваре – пыталась покончить собой из-за плохой оценки. Это неприятно, но это не повод сводить счёты с жизнью! – Мне запомнилось, что у неё не сложились отношения с Миллиртоном и… – Сайвер, девочка сама мне рассказала, как застыдила её мисс Миховски, когда та получила «С» по физике. А сердечные неурядицы только подлили масла в огонь. И сдаётся мне, мисс Миховски неспроста обращала внимание на чужие оценки. – Полагаешь, она устраняла конкуренток? – Решай сам. Это ещё не всё… Её нравственность остаётся под вопросом. Сайвер замер. Он не хотел знать, что натворила Надин, но слова вырвались помимо его воли: – Чем ты меня ещё «порадуешь»? – Её часто видели в обществе Генри Гейла… Внутри по-юношески ёкнуло. Неужели он был лишь частью грандиозного плана «из грязи в князи»? Маерсу очень не хотелось в это верить. – У нас не запрещена дружба между разнополыми студентами. И она совершеннолетняя. – Сайвер, правду говорят: мужчины ничего не замечают вокруг. Дружба, как ты корректно охарактеризовал тисканье наших студентов в комнате отдыха, обычно заканчивается пышной свадьбой. – Ты забыла добавить: и крайне редко – разводом. Кэтрин, это браки по расчёту. Не каждому человеку это подходит. Уверяю тебя, на свете ещё остались идиоты, которые верят в любовь. – Сайвер, слышать из твоих уст слово «любовь» крайне удивительно. Твоё сердце высечено из камня.