Глава 32 Он не заметил, как добрался до больницы, как, словно невидимка, прошёл мимо сестринского поста. Бесшумно открыв дверь, Сайвер заглянул в палату. Самая дорогая его сердцу женщина лежала на больничных простынях, к её рукам были прилеплены какие-то проводки. Размеренное пиканье приборов напоминало таймер обратного отсчёта. Маерс сел на табурет рядом с койкой. Увидеть Ирен – всегда ухоженную и элегантную – в её нынешнем состоянии оказалось крайне болезненно. Синяя больничная рубашка ещё больше оттеняла бледность кожи. Под глазами залегли круги. – Ты пришёл… – едва шевеля губами, произнесла Ирен. – Как только узнал, – ему тяжело дались первые слова. – Я… – он сглотнул, – ты знаешь… – Знаю, Сайвер. Всегда знала… – Давай сейчас не будем об этом. Ты устала, – он погладил её по голове. – Нет. Мы должны поговорить, я давно хотела, но всё не решалась. – О чём? – Сайвер не любил фразу «нам надо поговорить». Ничего хорошего обычно за ней не следовало. – О моём поступке… Прости меня, Сайвер, – она посмотрела ему прямо в глаза и накрыла его руку своей. Секунды молчания тянулись минутами. Маерсу показалось, что стук его сердца слышен в коридоре. Профессор прошептал: – Давно простил. – Но ведь ты так и не устроил свою жизнь, я виновата… – она попыталась подняться в полусидячее положение. – Помоги, пожалуйста. – Конечно, – он поправил ей подушку. – Мои промахи – только мои, ты тут ни при чём. – Сайвер, я поняла, почему ты мне отказал тогда… – Ирен имела в виду встречу в гостинице. – Когда любишь всем сердцем, роль временного развлечения неприемлема. – Зачем ты ворошишь прошлое? – Меня скоро не станет, я чувствую это. Поэтому я должна наконец сказать тебе то, что скрывала много лет. – Ты мне ничего не должна! – от холодности его тона она вздрогнула, но не собиралась сдаваться. Ей очень хотелось снять груз с души. – Мы встречались, собирались пожениться, а потом появился Виктор, и я влюбилась… – Я помню. Почему эта женщина всегда, при каждой встрече, находит самые болезненные мозоли и методично наступает на них?! – Сайвер, почему ты не боролся за меня? Он долго молчал. – Я думал, ты счастлива… Ирен отрицательно покачала головой. – Я ничего не замечала, как обезумевшая лошадь, бежала к финишу. Это настоящее помутнение разума. – Любовь – это болезнь. Взрывоопасное химическое соединение. Ирен, прошу тебя, закончим, я справился и научился жить без тебя. – Пожалуйста, дослушай, – почти умоляя, попросила женщина. Этим глазам он никогда не мог отказать. – К сожалению, я поздно поняла разницу между любовью и влюбленностью. Когда наваждение прошло, то обнаружилось, что между мной и Виктором нет ничего общего, только Алан и огромный пустой дом. Мы с Виктором люди с разных планет, разных взглядов и принципов. – И именно поэтому ты прожила с ним больше двадцати лет?.. – он решил, что она издевается над ним. – Я пыталась тогда… помнишь? Я позвонила, и мы встретились, но я повела себя как… Мне нет оправдания. – Проблемы были уже тогда? Ты ни слова не сказала про… – Я боялась! – Ирен, не делай из меня идиота. Ты не побоялась предложить себя, но побоялась сказать, что разочаровалась в муже? И… – мысли путались, и Сайвер невольно повысил голос на возлюбленную. – Ты высказалась? – Ты молод, ещё успеешь устроить свою жизнь. Не лишай себя семьи… Дети – это смысл нашего существования. – Благодарю за совет, Ирен. На душе стало пусто, она его жалеет… Сайвер посмотрел на неё и про себя добавил: «Мне никто, кроме тебя, не нужен. С тобой я настоящий. Только с тобой я могу свободно говорить обо всём на свете, смеяться по пустякам, не стесняясь плакать, любить до разрыва аорты». – Если я выкарабкаюсь, ты примешь меня?.. – Ирен потянула его за руку. – Ты нужен нам. Алан такой маленький. Видишь, он рисует моей помадой на зеркале… «О чем она говорит? Наверное, бредит…» – Ирен, Алан уже взрослый, он сам скоро женится… – он потер её руку, разгоняя кровь. Её взгляд просветлел: – Прости, – она потрясла головой, – я выпадаю из действительности. Мне на секунду показалась, что я вернулась в прошлое, и не было стольких лет лжи. Пообещай, если ты когда-нибудь увидишь в глазах Алана тот же блеск, с которым сам смотришь на меня, то ты поможешь ему стать счастливым. – Господи, милая… – Сайвер всегда считал себя сильным человеком, но сейчас у него разрывалось сердце. Хотелось взвыть от собственной беспомощности – ведь он ничем не мог помочь Ирен. – Не перебивай, – дыхание стало прерывистым. – Алисия хорошая девушка, но он не любит её, вернее, любит, но не той любовью. А я желаю своему единственному сыну счастья. – У меня с Аланом натянутые отношения, Виктор постарался на славу. – Я оставила Алу письмо. Когда он его прочитает, то, возможно, изменит отношение к тебе. Я очень хотела бы, чтобы он был твоим сыном… Внутри всё оборвалось. Он и сам мечтал об этом, представляя, как подбрасывает мальчугана в небо, а тот заливисто смеётся. – Но он не мой сын, в этом сомнений нет. – Да, увы… Но всё равно – пообещай, что не оставишь его! Пиканье приборов ускорилось, кривая на мониторе хаотично задергалась. Сайвер наклонился к Ирен: – Я всё сделаю, успокойся ради Бога! – он с силой прижал её ладонь к своей щеке. Она была такой холодной. – Это ещё не всё, – она отвела взгляд и сжала его руку. – Я люблю тебя, Сайвер! – К этим трём словам он не был готов, а Ирен продолжала: – Это сильнее меня. Я обманывала себя, скрывала это много лет, хотела сохранить семью, но сейчас я чувствую, что… – в её голосе было столько боли, – скоро покину вас. – Ты не умрёшь, – механически сказал Сайвер. Язык не слушался его, в животе крутило. Она, скорее всего, бредит, но как же хочется хотя бы на минуту попасть в сказку, в которой сбылась мечта. – Ты единственная женщина, которую я любил, люблю и никогда не смогу забыть. – Если бы я не слышала сейчас это своими ушами, я бы не поверила, что это говоришь мне ты! Сайвер, ты и Алан – самое дорогое, что у меня было. Передай Виктору, чтобы он тоже берёг его. – Ты поправишься, милая, родная моя, – голос дрогнул. Он обнадёживал, а сам чувствовал, что она уходит. Её глаза затуманились слезами, лицо стало мертвенно-бледным, казалось, что последние капельки крови куда-то исчезают. Безысходность затягивала в бездну, становилось трудно дышать. – Сайвер… – ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать боль в её голосе. – Поцелуй меня… Он, как в замедленной съёмке, наклонился и робко прикоснулся к её сухим губам, но вдруг почувствовал, что она отвечает, требуя большего. Он исступленно прижал её к себе и все его тайные чувства – боль, ревность, отчаяние, любовь, надежда – выплеснулись наружу. В их безудержном поцелуе сквозила фатальность. Что-то подсказывало Сайверу, что это конец. – Люблю, – прошептала она ему в рот. Её рука расслабилась, и на всю палату раздался непрерывный сигнал. Сайвер остолбенел, вглядываясь в лицо, на котором застыла безмятежность. Ирен никогда не выглядела такой умиротворенной и спокойной – вернее, успокоившейся. Невозможно поверить в то, что минуту назад человек был рядом с тобой, говорил, и оставалась крохотная надежда, что всё будет хорошо, – а сейчас она на пути в другой, лучший мир. В палату вбежали медсестра и Алан. – Мама! – он оттолкнул Маерса и кинулся ей на грудь. – Мамочка, что с тобой? – она не отвечала. Алан похлопал её по щекам, но ничего не произошло. Сайвер смотрел на них, пытаясь осознать, что сейчас случилось – его Ирен умерла. – Отойдите, молодой человек, не мешайтесь! – женщина в белом халате несколько раз нажала на красную кнопку вызова врача. – Что, что она сказала? – Алан оторвался от Ирен и, подлетев к Сайверу, начал трясти его за лацканы пиджака, но Маерс словно оглох. – Отвечайте! – Алан чуть не плакал. Выйдите отсюда, – скомандовал подоспевший врач.