– Так и есть. Зато ты получила пару плюшек от Маерса. – Не завидуй. Думаю, он благодарен, что я разруливаю все проблемы Алана, помогала с похоронами миссис Литтелтон. Я тебе потом расскажу… – Хорошо! – Надин поцеловала Алисию в щеку и направилась в сторону профессора. – Мисс Миховски, я не собираюсь ходить вокруг да около и спрошу прямо: наша связь имела последствия, вы ждёте ребёнка? У Нади сердце ушло в пятки: он не мог догадаться, ещё не видно. Зачем он спрашивает? Хочет заставить её сделать аборт? Или напоить чем-нибудь, чтобы спровоцировать выкидыш? – С чего вы… – Не увиливайте. Мне не пятнадцать лет, и я прекрасно осознаю, что от того, что было между нами, иногда рождаются дети. Во избежание недоразумений и неясного будущего я настаиваю, чтобы вы сказали мне правду. Итак?.. – Если я отвечу «да», то что? – Удостоверюсь, что ребёнок от меня, и сделаю всё зависящее, чтобы он ни в чём не нуждался. – Вы полюбите меня? «Какой идиотский вопрос. О какой любви она всё время талдычит?» – вознегодовал про себя Маерс. – Какое отношение любовь имеет к вопросу о беременности? – Просто спросила… – Зачем? Вам нравится, когда вас унижают? Есть такое отклонение психики – мазохизм. – Нет. Я не беременна. Ещё вопросы? – она никогда не позволит отнять у неё малыша. Сейчас именно это решение показалось ей единственно верным. Главное, чтобы её ребёнок был с ней, а остальное так или иначе утрясётся! – Вам виднее. Если вдруг решите изменить ответ, то знаете мой номер телефона. И не вздумайте делать глупостей… Прощайте! Маерс распахнул перед ней дверь, в глазах сверкали льдинки. Надя понимала, он спросил о ребёнке исключительно ради собственного спокойствия, во избежание сюрприза. Гадко. Такой ненужной она не чувствовала себя ещё никогда… «Не делайте глупостей!» – что он имел в виду? Аборт? Она и не думала об этом… Надин обернулась, а Сайвер уже разговаривал с Аланом. Алан стоял у столика и ел торт. – У вас крем на лацкане, – Сайвер протянул салфетку, но Алан проигнорировал этот жест и начал стирать крем галстуком. – Что вы делаете? Вы феноменальный балбес, мистер Литтелтон, – Сайвер театрально взялся за голову. – Хотя бы улыбнитесь, такие вещи творят с улыбкой. – Профессор, ваше общество к ней не располагает. – Мистер Литтелтон, не переходите грань между сарказмом и хамством. – Мистер Маерс, четыре года вы придираетесь ко мне. Я могу понять вас как мужчина мужчину – я навсегда останусь ходячим доказательством того, что моя мама предпочла другого. Но вы всегда утверждали, будто относитесь ко всем ученикам непредвзято и ставите оценки исключительно за знания. – Вы решили уличить меня в необъективности вашей «В» по моему предмету? – Профессор, вы запороли мне диплом с отличием. Уверен, если бы я сдавал русскую литературу на третьем курсе и критику на четвёртом не вам, то сейчас на моей голове красовалась бы золотая конфедератка. – Уважаемый мистер Литтелтон, по моему мнению, важнее, что не на голове, а в… – он акцентировал предлоги. – Если вы повнимательнее посмотрите во вкладыш вашего не отличного, как вы верно заметили, диплома, то увидите, что в нём стоит «В» по высшей математике – вашему профильному предмету – и «В» по истории внеевропейских культур. Эти предметы у вас принимал не я, более того, меня даже не было в комиссии. Юноша растерянно улыбнулся. – Нечего сказать? Я прекрасно осведомлён о ваших оценках, Алан. Если бы на последнем педсовете комиссия приняла решение вытягивать вас, то я, поверьте, пошёл бы навстречу и разрешил пересдать ваши честно заработанные «В». Для меня очень странно, что вы, закончив факультет Грайверс, уходите в политику. Понимаю, это выбор вашего отца, но в вас нет ни капли дипломатии. В политике важна коммуникабельность, умение лавировать и подстраиваться, нужны стальные нервы, а вы, мистер Литтелтон, упрямы, как стадо племенных ослов, и вспыльчивы, как охапка соломы. – Мистер Маерс, сейчас у меня нет никакого желания спорить с отцом. Мама всегда мечтала, чтобы я стал министром, и я стану! Родители решили за меня, где учиться, как делать карьеру, на ком жениться. Зная моего отца, вы прекрасно понимаете, что лучше уступить – нервы мне ещё пригодятся. Да и какая разница, кем быть? Маерс удивился. Поверить, что Алан настолько безвольный и безынициативный, было сложно. Почему-то ненависть к Виктору выросла ещё на несколько пунктов. Сайвер решил, что это именно его гнёт и заскорузлость взглядов убили в Алане индивидуальность. – Виктор и жену вам выбрал? – Сайвер вспомнил разговор в больничной палате и чаяния Ирен. – А как же! Женюсь будущей весной на Алисии Тьер, будто вы не в курсе… – Алан состроил гримасу. – А разве она не предпочитает общество Томаса Нюгена? – эту информацию он вытащил из Маффи, конечно же, на всякий случай… – Профессор, в нашем мире предпочитают одно, а выбирают то, что следует, и вам это прекрасно известно. – Известно, не спорю. Алан, мы конфликтовали все эти годы, и я не собираюсь извиняться или искать с вами общий язык, но вы – сын женщины, память о которой мне дорога, так что и ваша судьба мне небезразлична. Прислушайтесь к моему совету: сделайте в своей жизни что-нибудь сейчас, чтобы иметь то, что любите. В противном случае будете любить то, что вам навяжут. – Спасибо, профессор, я обдумаю на досуге ваши слова. Мудрый совет не загладит того, что вы запороли мне диплом! – Вы точно племенной осёл! Достаточно. Я терпел слишком долго: идите восвояси, мистер Литтелтон, – Маерс улыбался. Все года он видел в Алане воплощение своей мужской неудачи, а зря. Он мог бы наладить с ним отношения и быть поближе к его матери… Но теперь поздно жалеть о несделанном. – Профессор, – Литтелтон изменился в лице, – приезжайте летом ко мне. Отца всё равно месяцами не бывает дома. Поговорим о маме, посмотрим фотки, повспоминаем… Маерс молча кивнул. Через четверть часа он вернулся в актовый зал, где вовсю веселились студенты. Среди них была и Надин. Он так и не привык называть её Надей даже в мыслях. Сайвер стоял, прислонившись к колонне, пил красное вино и неожиданно заговорил сам с собой: – Ты хочешь играть в любовь, Миховски, а я не хочу… Вернее, не могу взять и вывернуть наизнанку всю свою треклятую жизнь. В зрелом возрасте не так всё просто. Ты, малолетняя дура, обманула всех, выдав себя за другую, и соврала мне. Возможно, это к лучшему. Строить отношения я не собирался и вряд ли соберусь, но я безоговорочно выполнил бы свой долг перед малышом… – он почти на сто процентов был уверен, что она солгала и тут. Наверное, это был зов крови… – Ты сделала выбор, тем самым сняв с меня ответственность. Она стояла спиной и не видела его пристального взгляда, в котором мельком скользнула боль. Сайвер понимал: у них ничего не получится. – За тебя, Надя Самойлова, за девушку, сумевшую, пускай и мимолётно, разжечь во мне страсть. За тебя, Надя Самойлова, за девушку, носящую моего ребёнка, но струсившую сказать мне об этом. Она не слышала этих слов и была уверена: ни она, ни её ребёнок не нужны Сайверу Маерсу. Надя вытерла слёзы и приняла решение: она больше не станет унижаться, спрячет чувства, поглотившие её столь сильно, и продолжит жить. И ещё Надя понимала, что никогда не сможет забыть о том утре в доме Маерса, которое останется в её памяти навсегда. Скоро мисс Миховски отдаст студенческую карту, с вызовом посмотрит в глаза декану Маффи и покинет «Звёздочки», унося с собой горечь, разочарование, глубокие чувства и тайну, которую, как она думала, знает только она одна… Вместо эпилога 1 части Кэтрин Маффи возвращалась в колледж после выходных, проведённых у двоюродной сестры. Дул промозглый ветер, полы пальто то и дело распахивались. Зловеще выли собаки. Охранника почему-то не было на месте. Она просунула руку и сама открыла засов калитки. За порогом она наткнулась на плетёную корзинку… – Боже… – сорвалось с её губ. Кэтрин немедленно отправилась с драгоценной ношей к Хитроу. Вместе под маленьким одеяльцем они нашли короткую записку: «Сайверу Маерсу». – Срочно звони ему, – директор был очень взволнован. Маффи трясущимися руками нашла в телефоне номер и передала трубку Хитроу: – Сайвер, тебе тут подарок оставили у ворот. Срочно ко мне! – рявкнул директор и поспешил к аптечке за успокоительным. Профессор вбежал, словно уже зная, что его ждёт. Предчувствие оказалось верным: на него посмотрели два маленьких выразительных глазика. На груди малютки висел тот самый кулон с сапфиром, который Сайвер подарил Надин зимой, а с обратной стороны записки было написано: «Дай ей шанс…» II часть Глава 35 Заканчивался второй час контрольных опытов по общей химии у третьих курсов Грайверса и Артиса. – На детях гениальных родителей природа отдыхает, – констатировал мистер Маерс, с отвращением глядя в пробирку Кульцита-младшего. – Никогда не думал, что назову вашего отца гением, но как ещё описать вашу исключительную бездарность? – Директор, – раздался за спиной Сайвера заискивающий голос. – Я думаю, не стоит…