Пару секунд они глядели друг на друга, потом он кивком показал вглубь гаража. – Пойдем. Я угощу тебя содовой. Через несколько минут они сидели в его подсобке и неторопливо пили содовую из холодных баночек, которые он достал из древнего холодильника. – Как у тебя все-таки дела с Мишель? – спросил он. – Когда как, бывают хорошие дни, бывают и плохие. Выглядит она пока еще ужасно. Ранение дает о себе знать. – Тут нужно время. – Да, я знаю. Ей бы отдохнуть. – Карли не стала упоминать, что в последние несколько лет ее собственная жизнь отдыха не подразумевала. Вместо этого она подробно рассказала ему о разных происшествиях и проблемах, умолчав лишь о визите Манго, пробудившем ее гормоны. – Мишель заблуждается насчет Эллен и не слушает меня. Скоро та укусит ее за задницу. Я чувствую это. Остается лишь надеяться, что я и сама не схлопочу рикошетом. – Думаешь, Эллен до сих пор злится из-за школы? – Я в этом уверена. Она явно живет не в нынешнем пространственно-временном континууме, и то, что случилось в школе, так же реально для нее, словно это было лишь вчера. – Тогда ей нужно жить дальше, смотреть вперед, а не зацикливаться на прошлом. – Мужик ей нужен, вот что. Роберт вскинул брови: – Не интересует. Она страшная. – Точно? – усмехнулась Карли. – Я уверена, что она прикроет свои изъяны баксами, и тогда ты будешь как сыр в масле. – Я воздержусь. – Он сделал глоток содовой. – Мишель образумится. Ты ей нужна. – Она тоже мне нужна. «Не только сейчас», – подумала она с грустью. Они всегда были нужны друг другу, но, когда начинались проблемы, их швыряло в разные стороны. Карли утянуло в прошлое. Ей было семнадцать, когда мать ушла из дома. Она до сих пор помнила удивление и отчаяние, с которыми, вернувшись из школы, обнаружила, что мать бросила ее на попечение равнодушного отца-алкоголика. Оставила лишь короткую записку с объяснением, почему ей надо уйти. Она заявила, что влюбилась, словно это что-то объясняло и оправдывало. Она обещала, что они будут видеться, но обманула; она клялась, что любит Карли, но это тоже была ложь. Она так и не вернулась, ни разу не позвала дочку вместе провести выходные. В дни рождения Карли получала поздравительную открытку, иногда звонок. И больше ничего. Когда Карли обнаружила, что беременна, она дала себе клятву быть хорошей матерью. Ее ребенок будет чувствовать любовь каждый день. Ее ребенок будет жить в спокойной, стабильной обстановке. Отцом ее дочери стал Аллен, что осложнило дело, но до сих пор Карли все-таки справлялась со всем. Габби росла веселой, здоровой и жизнерадостной. Пожалуй, этого и достаточно, сказала себе Карли. Пожалуй, доказательство того, что она хорошая мать, можно найти в улыбке ее дочки. * * * Мишель шла по ресторану. Утром там было всегда многолюдно, даже среди недели. У них завтракали многие местные, прежде чем отправиться на работу. Тут ели гости отеля и люди, ночевавшие в соседнем мотеле. Запах яичницы, бекона и сосисок смешивался с животворным ароматом кофе. Она поздоровалась с Изабеллой и пошла мимо столиков. Увидев пустую кофейную чашку, она сменила направление и взяла полный кофейник. – Доброе утро, – поздоровалась она, вернувшись к столику бизнесменов и наливая кофе. – Доброе, – буркнул один из них. Трое других даже не оторвали взгляда от ноутбука. Она улыбнулась, ничуть не обижаясь, что ее игнорируют. Раз они не смотрят, не надо беспокоиться, что они увидят ее хромоту и придется отвечать на их вопросы. Налив кофе в чашки, она прошла на кухню. Было еще рано, всего полвосьмого, и там царил хаос. Дамарис взбивала до пены яичную массу, добавляла чуточку сливок, солила и выливала смесь прямо на горячую сковороду. Потом добавляла в шипящую массу сыр и овощи, взбалтывала и ловко накрывала омлет. Поставив чистую тарелку, спихивала омлет на нее. Завершала блюдо ежевика, и тарелка присоединялась к трем другим. – Заказ готов, – объявляла она. Официантка подскакивала и уносила его. Дамарис читала следующий заказ, помешивая яичницу-болтунью. – Пшеничный тост! – заорала она помощнице, потом подняла голову и увидела Мишель. – Доброе утро, малышка. Как самочувствие? Знакомые слова, приветливая улыбка. – Неплохо, в общем-то. – Ты уже меньше хромаешь. – Еще рано. Я превращаюсь в волочащего ногу монстра к трем часам. Если не прохожу физиотерапию – уже к полудню. – Подвинь табурет. Составишь мне компанию. Мишель налила себе чашку кофе, потом сделала, как ее просили. Она знала, куда сесть, чтобы можно было разговаривать, но не мешаться. Еще подростком она делала так сотни раз. Общаться с Дамарис всегда было безопасно. В отличие от Бренды, чьи эмоции были такими же непредсказуемыми, как очертания мчащихся по небу облаков, Дамарис почти всегда была уравновешенной. – Ты спишь? – спросила Дамарис, не отрывая глаз от плиты. Мишель сидела, обхватив ладонями чашку. – Нет. – Разве тебе не надо спать? – Мне много чего надо. Во время прогулки по острову Манго снова заговорил о том, что Мишель нужно посещать группу поддержки. Он напомнил ей, что привыкать к мирной жизни тяжело даже после одной командировки в зону боевых действий. А Мишель побывала там трижды. – И почему ты этого не делаешь? – Может, мне нравится быть упрямой. – Одно из твоих лучших качеств. – Дамарис улыбнулась. – Мне нравится твоя рубашка. Ты слишком худенькая, но выглядишь неплохо. Мишель покосилась на свою вискозную блузку, купленную за четырнадцать долларов. Разные оттенки зеленого закручивались вихрем. – Тебе не кажется, что она слишком девчачья? – А ты и есть девушка. Блузка подчеркивает твои глаза, и они кажутся темнее. – Пожалуй. Дамарис улыбнулась, не обращая внимания на ее мрачный тон. – Рада, что вернулась в отель? – Угу. Это хорошо. – По крайней мере, в основном. – Жалко только, что моя мама так глупо распоряжалась деньгами. Конечно, новая крыша нужна, но все остальное?.. Если уж ей хотелось что-то переделать, почему было не начать с ванных комнат в номерах? Неужели нам нужна сувенирная лавка? – Ты не по адресу. – Знаю. Не обращай на меня внимания. – Никогда такого не будет. – Дамарис поставила перед ней тарелку. Там был французский тост с беконом, любимое блюдо Мишель. – Ешь. – Да, мэм. Повариха погладила ее по щеке: – Я рада, что ты вернулась, детка. Скажи, чем я могу тебе помочь. – Спасибо, но у меня все в порядке. Она откусила пару кусочков и прожевала. Дамарис продолжала готовить омлеты и оладьи, раскладывала по тарелкам сосиски и кричала, что заказ готов. На кухне было тепло, жар поднимался от плиты и смешивался с паром от посудомойки. Сковороды стучали, кофе варился, тосты потрескивали. Ресторанная кухня совсем не тихое место, но звуки были привычные. Безопасные. Не то что выстрелы и взрывы. Доев обильный завтрак, Мишель почувствовала себя лучше. «Еда и кофеин – приятная комбинация», – подумала она, поставив тарелку возле посудомойки и подливая себе кофе. Заказы поступали реже, и у Дамарис появилась минутка. Она подсела к Мишель. – Ты хочешь мне что-то сообщить, – сказала Дамарис, держа чашку кофе. – Выкладывай. – Мы собираемся отменить обеды. Они обходятся нам слишком дорого. Дамарис вскинула свободную руку.