– Может, Карли. Мишель сомневалась в этом. – Разве она общалась со своей матерью? – Откуда я знаю? Мы с ней редко разговариваем. – Вы вместе работаете. Дамарис фыркнула: – Мы вместе работаем в отеле, но у нас никогда не было дружеских отношений. Она всегда приходит сюда и говорит, что мне делать. А я ее игнорирую. «И это нужно прекратить», – подумала Мишель. Карли своим трудом заработала право командовать в отеле. Взять, к примеру, написанные от руки карточки с приветствием гостям и заботу, с какой Карли убирала комнаты. Честно говоря, Мишель чертовски повезло, что Карли работала в отеле все эти годы. Дамарис снова налила ей виски. – Ты знаешь ее прошлое. Она была шалавой – так и останется ею. – Нет, – твердо возразила Мишель. – Я знаю, что она не спит с кем попало. Карли слишком любит дочку, чтобы так рисковать. Она лучше многих знает, что это значит для семьи. К тому же она много работает. Когда у нее найдется время спать со всеми подряд? – Ну, не сейчас, а раньше. В школе. А этот ее муженек? Он правильно сделал, что сбежал. Дамарис энергично отстаивала свою правоту, но не слишком подкрепляла ее фактами. – Школа давно в прошлом. – Возможно, но Карли и сейчас такая же. Поверь мне. «Да, проблема», – подумала Мишель позже, сидя в своем кабинете. Она доверяла Дамарис. Но доверяла и Карли тоже. Это ставило ее в неловкое положение: совершенно непонятно, кому верить больше. * * * – Надо закрыть все это к чертям, – пробормотала Мишель, стоя посреди сувенирной лавки. – Не торопись и сначала подумай, – возразила ей Карли. – Серьезно, нет смысла просто закрывать двери. Во-первых, придется что-то делать с товаром. Что-то можно вернуть, но мы должны будем заплатить сбор и точно потеряем деньги. И потом, пока мы не придумаем, как использовать это помещение, мы не получим деньги за аренду. – Деньги за аренду? – А лавка разве не платит за аренду? В этом же все и дело. Она задумана как отдельный бизнес, не связанный с отелем. У Бренды была идея войти в ретейл. Карли тогда возражала ей, мол, это будет распылением средств. Конечно, это было давно, когда она верила, что станет совладелицей отеля. Бренда клялась, что сувенирная лавка будет самостоятельной. После открытия лавки Карли обнаружила, что ей нравится работать там несколько часов в неделю, но удачным бизнес-проектом лавка от этого не стала. Мишель оперлась на кассовый столик и вздохнула. – Она врала. Господи, я уже устала это повторять. Мы можем это прекратить? О чем бы мы ни говорили и какие бы планы ни обсуждали, если речь зайдет о моей матери – она врала. И да, мне очень жаль. – Хорошо сказано: искренне, честно, немного жалобно. – Карли улыбнулась. – По-моему, ты идешь на поправку. Мишель прищурилась: – Ты смеешься над моим ПТСР? – Нет. Только над тобой. Я уважаю твое ПТСР. Мишель пристально смотрела на нее. Карли напряглась. Мишель может рассмеяться, и тогда они сделают еще один шажок к прежней дружбе, а может и швырнуть на пол какую-нибудь керамику с узором из ежевики. – Поцелуй меня в зад, – усмехнулась Мишель. – Мы никогда не были с тобой настолько близкими для этого. – Карли перевела дух. – О’кей. Давай к сути. Насколько я понимаю, судя по отсутствию денег за аренду, тут нет отдельной бухгалтерии и лавка не является самостоятельной? – Нет такого счастья. – Надо ли это менять? – Карли подняла руку. – И, по-моему, еще более важный вопрос – поможет это или навредит? Или, может, не стоит париться вообще, если мы собираемся закрыть ее. Как бы то ни было, я полагаю, что мы можем тут что-нибудь устроить. Мишель обвела взглядом помещение: – Ты права, просто закрыть двери глупо. Могу сказать, что мы все-таки зарабатываем тут немного, и я не хочу, чтобы эти метры пустовали. Вот только здесь целая тонна невостребованных товаров. Карли положила на стол распечатки. – Я прошлась по спискам и пометила товары, которые хорошо продаются, и те, что уже залежались. – А колонка с безобразными есть? Тут их слишком много. – Дай-ка я угадаю. Ты ненавидишь все, на чем есть ромашки и другие цветы. – Да. Ежевика, по крайней мере, поддерживает экономику острова. – Ромашки просто красивые. – Ежевику можно есть. – Ты считаешь ценным только то, что съедобно? Как тогда быть с местной бейсбольной командой? – Парочка игроков и там довольно сочные, – засмеялась Мишель. – Зачет? – Пожалуй. – Карли внимательно смотрела на распечатки. – Больше всего меня заботят куклы. Она пошла к полкам. Мишель за ней. – Они здесь не в тему, – продолжала Карли. – Среднему туристу это неинтересно, а серьезные коллекционеры не знают, что они продаются у нас. – Тебе они не нравятся? – Нет. По-моему, они жуткие. Гляди, какие у них маленькие руки. Я все боюсь, что они оживут ночью, явятся ко мне в комнату и выковыряют мой мозг. – Правда? – Мишель наклонила голову. – Нет, но я не увлекаюсь куклами. Я сделала несколько звонков и нашла в Беллингеме магазин игрушек. Его хозяйка заинтересовалась товаром. Она приедет и заберет их по нашей закупочной цене. Мы не заработаем денег на этой сделке, но и не потеряем их. – Лучше бы заработать. – Согласна, но за два месяца мы не продали ни одной куклы. Многие лежат у нас почти год. – Глупая была покупка. – Мишель вздохнула. – Дай-ка отгадаю… Идея моей матери? – Да, но я выбрала все, что с ромашками. – Берешь на себя часть вины? Карли захлопала глазами. – Некоторые товары с ромашками у нас прекрасно продаются. Мишель ткнула пальцем в коллекцию фарфора с узором из ромашек. В ней было несколько тарелок. Но большинство полок были заставлены солонками и перечницами, а также держателями для салфеток и блюдами для торта. – Вот эти? – Они очень хорошо продаются, так что да, мы можем расширить выбор. Заказать еще больше. – Тебе это нравится, да? – Немножко. – Карли похлопала ее по руке. – Ты просто говори себе, что все люди – сплошные фрики. И сразу станет легче. – Боюсь, этого будет мало. Карли хотела сообщить, что у нее тоже есть несколько таких изделий, но решила, что она уже достаточно подразнила Мишель. Ей нравилось, что они снова могут разговаривать друг с другом как коллеги, а не как враги. И что босс прислушалась к ее советам насчет одежды и даже стала чуточку пользоваться косметикой. Она была все еще болезненно худой, но это, скорее всего, пройдет, когда у нее не будет так сильно болеть бедро. – О’кей, ладно. – Мишель вздохнула. – Мы оставим эти ужасные тарелки. Что еще? Карли показала на рулоны ткани: