Карли подумала, что это очень важно, но только зачем говорить сейчас об этом? – Мне жаль, что так вышло с Дамарис, но нам надо продержаться. Я знаю, мы сможем. Я уже наняла временную замену. Та женщина уже выходила вместо Дамарис в прошлом году. Она придет к нам на месяц. – Карли вздохнула и с трудом добавила: – Она хочет комнату. С красивым видом. И еще привезет с собой кота. Карли уже приготовилась к взрыву ярости, но Мишель лишь кивнула. – Конечно. Как знаешь. – Что с тобой? Вместо ответа Мишель вышла на кухню. – Дай мне какое-нибудь дело. – Ты можешь делать сэндвичи, – сказала ей Карли, подумав, что надо поскорее все нарезать ей самой. Не стоит сейчас давать Мишель нож. Господи… Вот влипли… Она понимала, что ее подруга просто раздавлена предательством Дамарис, но не понимала ее реакцию. Мишель, с ее взрывным темпераментом, скорее швырнула бы стул в окно. Но пьяные люди вообще непредсказуемые. Она знала это на своем опыте – насмотрелась на пьяного отца. С этим она разберется потом. Карли отвела Мишель к раковине – помыть руки и надеть перчатки. Потом протянула ей фартук. Хелен приступит к работе завтра. Через неполных двадцать четыре часа кризис будет преодолен. Тогда она устроит себе отдых. С шоколадом и вином. * * * Шли минута за минутой, Мишель слышала, как на кухню поступали заказы, как официантки уносили готовые блюда. Она методично работала, собирая сэндвичи из лежавших перед ней нарезанных продуктов. Инструкции были простыми, а количество она определяла на глаз, и, насколько могла судить, никто не жаловался. Водка не очень помогала. Мишель нужно было выпить больше; все ее нервы были обнажены, все сердце – изранено. Сейчас она могла только продолжать двигаться; она понимала, что походит на автомат, но внутри кричала от отчаяния. – Это последний заказ, – сказала одна из официанток, торопливо заходя на кухню. – Киш и суп. Вы все сделали классно. Никто и не заметил, что нет Дамарис. Я прислушалась к разговорам, но никто ничего не говорил об этом. Видно, новость еще не разлетелась. Возможно, она говорила что-то еще – Мишель уже не слушала. Она слышала достаточно и поняла, что может теперь уйти. Стянув с рук перчатки и швырнув их на стол, она развязала фартук, и он упал к ее ногам. Потом она захромала к двери. Карли бросилась за ней. – Постой. Что ты делаешь? – Ухожу. – Но нам нужно обсудить случившееся. Что делать дальше. – Действовать. – Я должна выбрать номер для Хелен и отказать кому-то из наших гостей. Хелен появится только завтра к ланчу. Значит, придется самим готовить завтрак. Мишель остановилась и посмотрела на нее. Боль наполняла ее всю, трудно было даже думать, не то что говорить. Ей хотелось заорать во всю глотку, потребовать объяснений. Как могла Дамарис так поступить? Как могла так обмануть доверие? Если Дамарис не будет в ее жизни, кто тогда останется? Ведь, казалось, все шло так хорошо. Она выздоравливала. Но Полин была права. Мишель балансирует на самом краю и может качнуться в ту или другую сторону. Теперь можно было не сомневаться, куда она упадет теперь. – Мишель? Мишель отвернулась и захромала прочь. Взяла в своем кабинете ключи, ехала медленно, осторожно, припарковалась перед домом Джареда и вошла через заднее крыльцо на кухню. Была середина дня. Она рассчитывала, что будет одна. Вместо этого обнаружила Джареда, стоявшего перед пустым холодильником. – Придется мне научиться готовить, – усмехнулся он, закрывая дверцу. – Или жениться. «Он шутит», – подумала она, протиснулась мимо него и подошла к шкафу. Наверное, ей надо было засмеяться. Выказать какие-нибудь эмоции. Но было слишком тяжело. Хотелось лишь облегчить боль и обещать себе, что отныне больше ничто не ранит ее так. Честное слово, лучше прострелить себе второе бедро, чем пережить это. – Мишель? Она нашла неоткрытую бутылку водки и быстро отвинтила пробку. Не тратя времени, сделала глоток, потом другой. Алкоголь обжег ей горло. Когда она подняла бутылку в третий раз, что-то теплое и сильное остановило ее руку. Она увидела, что Джаред держит ее чуть выше локтя. – Отпусти, – прорычала она. – Что случилось? Она поставила бутылку на стол и прикинула, сумеет ли справиться с Джаредом. Сэм научил ее грязным приемам. Их редко приходилось применять, но она помнила почти все. – Расскажи мне. – Он разжал пальцы. Слова прозвучали ласково, скорее как мольба, а не приказ. Она покачала головой, зная, что не сможет сейчас оживить в памяти тот шок. Оживить и сохранить самообладание. – Что-то в отеле? Она хотела уйти прочь. Пойти в свою комнату и сидеть там, пока он не уйдет. Вместо этого ее губы зашевелились, и она уже не могла остановиться. – Это Дамарис, – сбивчиво заговорила она. – Наша повариха. Я знаю ее с шестнадцати лет. Я наняла ее тогда в отель и доверяла как самой себе. Она писала мне письма, пока я служила. Посылала посылки и рассказывала, что происходит. Она беспокоилась, молилась за меня. Не то что моя мать. Никому я была не нужна. Только Дамарис. Лицо Джареда внезапно расплылось, и она лишь через секунду поняла, что плачет. Не тихо и нежно, как плачут девушки, а с бурными рыданиями, которые сотрясали тело и мешали дышать. – Я доверяла ей. – Она всхлипнула. – Я верила ей. Все это время я зависела от нее. Каждое утро она готовила мне завтрак. Я считала ее чуть ли не матерью, такой, о какой всегда мечтала. Но все это была ложь. Сплошная ложь. Она воровала у меня. Воровала, врала, а потом ушла, словно ей на все наплевать. На меня наплевать. Мишель согнулась, пытаясь восстановить дыхание, но все еще рыдала и тряслась. Она знала, что сейчас рухнет на кухонный пол и будет лежать словно смертельно раненное животное. Сильные руки обняли ее, поддержали. Джаред крепко прижал ее к себе. Она вырывалась, извивалась, не в силах переносить такой близкий контакт, такие ограничения движений. Но все напрасно: он держал ее железной хваткой. Потом она сдалась и поникла. Она не знала, долго ли плакала. Рыдания затихли, но слезы продолжали литься. Джаред гладил ее по спине и что-то ласково бормотал. В конце концов слезы иссякли, а дыхание замедлилось. Она поняла, что снова может себя контролировать, и высвободилась из его рук. – Извини, – сказала она, вытирая лицо рукавом. – Обычно я так не расклеиваюсь. – Нет, расклеиваешься. Ты прячешься от своих проблем. – Он взял бутылку. – И все еще проигрываешь им. Ты думаешь, что напиться легче, что это означает твою победу. Ошибаешься. Ты проигрываешь, и все это видят, кроме тебя. Она ждала, что ее захлестнет гнев, что справедливое негодование придаст ей силы. Вместо этого внутри была только пустота. Зияющая дыра, грозившая поглотить ее душу и оставить от нее лишь оболочку. – Я не могу, – прошептала она, сама не понимая, чего не может – то ли найти себя, то ли прекратить саморазрушение. – Ты точно можешь. – Его взгляд был таким же твердым, как и голос, и таким же лишенным сочувствия. – Перестань себя жалеть и сделай что-нибудь. Потом он ушел. Она осталась наедине со своей единственной подругой. Она схватила бутылку и ушла в комнату. Сейчас она выпьет и сможет все забыть. Хотя бы до утра. Глава 27 В пять тридцать утра Карли уже была в ресторане. Несмотря на то что в такой ранний час спал даже Бог, солнце уже взошло над горизонтом. Она сказала себе, что непривычно безоблачное небо – хороший знак и что она сумеет приготовить завтрак для ста с лишним голодных посетителей. Хотя в душе надеялась, что не переоценивает себя. Накануне вечером она вызвала Бриттани, любимую няньку Габби. Та обещала прийти чуть раньше семи и собрать Габби в лагерь. Дочка без вопросов приняла объяснение, что Дамарис уволилась. Она никогда не дружила с поварихой. Долгое время Карли не могла понять, за что ее так ненавидит Дамарис. Она предполагала, что та ревнует ее к Мишель. Теперь ей стало ясно: повариха, вероятно, постоянно опасалась, что Карли все узнает, отсюда и такая неприязнь. Но сейчас ей было некогда размышлять над этим. Куда важнее было понять, как ей приготовить вкусный омлет, чтобы он еще и неплохо выглядел на тарелке. Она вошла на кухню и обнаружила, что там уже горят все огни и Кэмми возится с продуктами. – Плохие новости, – сказала она. – Две помощницы Дамарис не вышли на работу. Они оставили голосовое сообщение, что увольняются. Карли покосилась на телефон. Там мигал огонек – значит, были и другие сообщения. – О’кей, – пробормотала она и облизала губы. – Скорее всего, нам придется нелегко. Кэмми похлопала ее по плечу. – Не бойся, мы справимся. Мы с тобой много лет готовим завтраки для наших детей, а они привередливее, чем любой посетитель ресторана. Карли молча кивнула; она боялась перейти на крик, если заговорит. Паника и страх бушевали в ее груди, стесняя дыхание. – Сейчас я принесу рецепты, – сказала Кэмми. – Этим утром мы не будем готовить «блюдо дня», упростим себе задачу. Останутся яйца, оладьи и французские тосты с корицей. Хлеб с корицей уже приготовлен. Дамарис делала его заранее и размораживала по мере надобности. В морозилке его еще на пару дней. Карли кашлянула, прочищая горло. – Хорошая идея. Сейчас я взгляну на меню – есть ли там что-то, за что нам не стоит и браться без профессионального надзора. Дверь распахнулась, и на кухню вошел Роберт. – Что ты здесь делаешь? – удивилась Карли.