Лучшей новостью из всех было то, что она больше не виделась с отцом и Ланой после их приезда, но она не сомневалась, что эта передышка скоро закончится. – Вы пришли ко мне с проверкой? – В голосе Хелен звучало скорее веселое удивление, чем обида. – Хотела убедиться, что у вас есть все необходимое для сегодняшнего дня. Вместо обычного ланча они предлагали ланч с собой гостям отеля и всем сделавшим предзаказ. На столиках уже были приготовлены коробки и корзинки для пикника. Скоро они будут наполнены снедью. – Я позаботилась обо всем. Когда мы закроемся, Кэмми побудет тут, пока не раздаст все пикник-ланчи. Сегодня утром на автоответчик поступило еще семь заказов. Да, я делаю еще шесть дополнительных для тех идиотов, которые не соображают, что предзаказ означает предварительный и заказ. – Такие находятся в любой толпе, – усмехнулась Мишель. Хелен перевела взгляд на Шанса. – Как он? – Лучше. – Я приберегла для него кое-что. Она отдала Мишель миску с парой крупных ребер. На них осталось немного мяса, хоть и без соуса. – Спасибо, – поблагодарила Мишель. – А я думала, вы кошатница. – Да, но мне кажется, что он приличный пес. Таких я уважаю. – Она сдвинула брови. – Только пусть он держится подальше от моей кухни. Здесь не позволено бывать даже мистеру Усачу. – Хорошо, мэм. Хелен просияла: – Вы хорошая девочка, Мишель. – Я стараюсь. Она вернулась в свой кабинет, Шанс тащился рядом. Запустив компьютер и проверив сообщения, она вывела пса на поляну и дала ему кость. Он обнюхал ее, бережно схватил зубами и отнес на солнечное место. Там шлепнулся на траву и, вздохнув от счастья, стал ее грызть. – Шанс! Из дверей отеля выскочила Габби и побежала к собаке. Мишель хотела ее остановить; она не знала, как еще недавно голодавший пес отнесется к приближению девочки. Вдруг решит, что она хочет забрать у него кость? – Габби, стой! Но было уже поздно. Десятилетняя девчонка бросилась на пса. Шанс выпустил кость и, казалось, напрягся. Габби обхватила его руками, и они покатились по траве. Шанс вилял хвостом. Мишель вздохнула с облегчением и даже опустилась на траву. – Я слишком стара для таких стрессов, – пробормотала она, глядя, как девочка играет с собакой. Потом Шанс принялся снова грызть кость, а Габби прислонилась к нему и стала читать книжку. Мишель говорила себе, что пора браться за работу, но не могла пошевелиться. Сидеть на солнышке было так хорошо. Через несколько минут на нее упала чья-то тень. Мишель открыла глаза и увидела стоявшую рядом Полин. – Вы выглядите спокойнее, – сказала психотерапевт. – И лучше. – Спасибо. Полин села возле нее на траву. – Хотите рассказать мне об этом? – У вас когда-нибудь бывают выходные? – Трудовой азарт, – усмехнулась Полин. – Вообще-то вы можете послать меня куда подальше. – Я бы, пожалуй, даже назвала конкретное место. – Вот почему вы мне нравитесь. – Полин расхохоталась. – Теперь расскажите опытному психотерапевту, что происходит. Мишель устроилась поудобнее и вытянула перед собой ноги. – Я не пью. Я посещаю каждый день занятия. Для ветеранов, не для АА[14]. – Что ж, как вам удобно. – У меня все еще проблемы со сном, но уже не такие. – Она показала на Шанса. – Он тоже помогает. – Не сомневаюсь. – Полин пристально посмотрела на нее. – И что еще? – В город вернулся мой отец. Я не видела его с семнадцати лет. – Она кратко пересказала мыльную оперу, в которую тогда превратилась ее жизнь. – Он оправдывался, но не называл реальные причины своего поступка. – Когда люди руководствуются исключительно эгоистичными мотивами, им трудно в этом признаться. Сказать правду о чем-то подобном – значит увидеть себя в другом ракурсе, менее привлекательном. Вот они и выдумывают истории. Мы все так делаем. Рассказываем истории, чтобы объяснить необъяснимое. Справиться с ситуацией. Иногда они даже помогают нам выжить, пережить то, что иначе могло бы нас раздавить. Мишель сорвала несколько травинок. – Это как когда Карли считала меня виноватой в том, что ее мать сбежала, бросив ее на попечение алкоголика-отца? – Что-то в таком духе. Конечно. – И когда я ненавидела Карли за то, что она оставалась здесь, пока я служила в армии, хотя и пошла туда добровольно? Полин кивнула. Мишель сидела молча несколько минут, обдумывая эту информацию, и наблюдала, как пес грызет кость, а девочка развалилась рядом с ним как в кресле. Каких бы Карли ни наделала ошибок, с Габби у нее было все хорошо. Мишель сомневалась, хватило бы у нее самой сил и решимости одной, без поддержки вырастить ребенка. Она и с собакой-то еле справлялась. – Я не хочу, чтобы он вернулся в мою жизнь, – пробормотала она. – Хочу, чтобы он уехал. Это плохо? Полин коснулась ее руки. – Мысль о том, что мы должны беззаветно любить родителей, какие бы неприятности они нам ни причиняли, – полная фигня. – Она усмехнулась. – Скажем так. – Вы ругаетесь. Молодец. – Вы не моя пациентка. Я могу быть собой. – Кажется, теперь вы мне больше нравитесь. – Я рада. – Она снова стала серьезной. – Сейчас вам меньше всего нужно, чтобы из-за приезда отца открылись старые раны. Я согласна с вами. Продержитесь этот визит, а потом уже разберетесь с собой. – Это ничего? – Вы спрашиваете у меня позволения или хотите знать, здоровое ли это решение? – И то и другое. – Действуйте. – Полин встала и отряхнула джинсы. – Сегодня у нас занятия. Мы с Сетом решили: если люди готовы пожертвовать праздником ради укрепления брака, значит, у них серьезные намерения. – Удачи. – Спасибо. * * * К одиннадцати утра почти все гости разошлись на праздничные мероприятия. Мишель чувствовала себя неплохо и добавила к своему перечню дел еще и уборку двух комнат. Закончив, она спустилась вниз. Карли работала за стойкой регистрации. Шанс пристроился возле нее. – Как дела? – спросила Мишель. – Нормально. – Карли пожала плечами. – Они сегодня начали раньше обычного. Мишель посмотрела туда, куда она показывала, и увидела, как на лужайке проходящие терапию пары поочередно завязывают друг другу глаза. «Упражнение на доверие», – подумала она. – Где Габби? – Она уже на берегу с подружками. – Не хочешь присоединиться к ней?