– Конечно, вы можете делать все, что захотите, налагать любые ограничения, потому что вы диктуете условия. – Хэнк быстро пролистал фотографии. – Люди, которые хотят жить в подобном месте, ценят уединение и природу. Возможно, они станут держать лошадей, так что этот сарай можно будет сохранить. Да и название «Абердин» лучше оставить. Люди будут чувствовать, что покупают кусочек истории. – Как ты обойдешь права на добычу полезных ископаемых? – спросил папа. – Вы просто не станете об этом заявлять. Так всегда поступают. Если не возражаете, мистер Макнайт… – Ангус, – твердо сказал папа. – И давай на «ты». – Ангус, если ты не возражаешь, я бы хотел просто поделиться с тобой некоторыми своими идеями, рассказать о том, как это все может выглядеть. – Я не хочу, чтобы ты работал бесплатно, – попытался возразить отец. – На самом деле у меня тоже есть свой интерес. Я только начинаю, и мне нужен громкий проект. Это всегда круто – быть первым в каком-то деле. И к тому же у тебя будет что показать будущим заказчикам. – Хорошо, тогда я буду тебе очень признателен за помощь, – сдался папа. Мама подала ужин на террасе – само собой, это был стейк из мраморной говядины, который папа приготовил на углях. На гарнир были печеный картофель и салат, а на десерт – рулет с фруктами. – Это был лучший стейк, который я когда-либо ел, – сказал Хэнк, и это не было преувеличением. Большинство людей, которые ели стейк в нашем доме, говорили то же самое. – Ну, если я не в состоянии угостить тебя хорошим стейком, то мне лучше уйти из этого бизнеса, – рассмеялся папа. – Как будто это когда-нибудь случится, – сухо сказала мама. – Хэнк, кажется, думает, что проект застройки действительно может тут все изменить, – добавила я в надежде предотвратить очередную ссору. Мама поднялась, чтобы убрать тарелки, и обратилась к папе: – Я просто надеюсь, что ты не просто так гоняешь туда-сюда этого бедного мальчика. Увы, мои родители были еще ох как далеки от примирения. – Могу я вам помочь? – спросил Хэнк, поднимаясь из-за стола. – Нет, все в порядке, – ответила мама, но я встала и начала собирать посуду. Когда я дошла до кухни, мама стояла у раковины с включенной водой, смотрела в окно на внутренний дворик, где все еще разговаривали папа и Хэнк, и… Она что, плакала? Я поставила тарелки на стол, подошла к ней сзади и обняла. Я прижалась головой к ее плечу, а она откинулась назад, касаясь меня макушкой. – Мама? У вас с папой все в порядке? – спросила я. Она похлопала меня по рукам и глубоко вздохнула: – Любые отношения сложны. Мы с твоим отцом женаты уже двадцать три года, а это приличный срок. Брак – это не просто, это тяжелая работа. Вечные компромиссы. Есть разные этапы. Долгое время вы, девочки, были моей основной работой, но теперь я ее потеряла. Благодаря балу дебютанток я могу хоть чем-то заниматься, но он закончится в январе. И что тогда? У твоего отца ранчо, а у меня нет… ничего. – Да уж. Но вы все еще любите друг друга, верно? – Конечно. – Она промокнула глаза. – Пожалуйста, не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо. Она начала загружать тарелки в посудомоечную машину, а я пыталась переварить услышанное. Это был самый взрослый разговор, который у нас когда-либо был, и я вдруг поняла, что мне отчаянно не хочется взрослеть, ведь в таком случае меня ждет такая же унылая жизнь. Когда мама закрыла посудомоечную машину, она наконец слабо улыбнулась. – Нам нужно поговорить о вашей вечеринке, – сказала она, и я с радостью позволила ей сменить тему. – У нас осталось меньше двух месяцев, и мы должны определиться с темой. Бэттлам, конечно, не стоило выбирать темой своего вечера «Джинсы и бриллианты». Это мы владельцы ранчо, и эта ковбойская тема подошла бы нам идеально. – Я знаю, мама, – мягко сказала я, надеясь, что она опять не заведется. Маме было несказанно обидно, что Лорен выбрала эту тему для своей вечеринки, и она уже несколько раз напоминала нам с Джулией об этом. Мало того что это была бы идеальная тема для нас, так мы еще и могли сэкономить много денег. Например, могли бы организовать все здесь, в Абердине, вместо того чтобы арендовать дорогущее помещение. – Действительно, они нефтяники. Но я полагаю, что уже ничего нельзя сделать. Слово «нефтяники» было произнесено с легким пренебрежением, оно подразумевало, что Бэттлы не заработали своих денег, им просто повезло. С помощью этого слова техасцы, не имеющие много денег, обычно выражали презрение к нуворишам, а если уж быть до конца честным, то прикрывали собственную неспособность заработать достаточно. Частенько можно было услышать: «Они купили яхту, не спрашивайте меня почему. Вы же знаете, они нефтяники». – У тебя есть другие идеи? – Я попыталась отвлечь маму от печальных мыслей. – Мы могли бы устроить вечеринку в стиле Болливуда. Я думаю, получится весело и по-настоящему празднично, – улыбнулась она. – Мама, нет. – Я закатила глаза. – Что мы наденем? Сари, а на голову тюрбаны? Не думаю, что это был конфликт поколений, хотя и не могу сказать, что мама очень понимала происходящее. Ее дебютная вечеринка двадцать пять лет назад была посвящена «Унесенным ветром», где она играла роль Скарлетт О’Хара, а мужчины были раздраженными Реттами Батлерами и даже офицерами Конфедерации. В общем, мне бы в любом случае было тяжело объяснить своим товарищами по команде, почему бал так важен для меня, и при этом никого не оскорбить темой вечеринки. – Полночь в Париже? – с надеждой спросила мама. – Фууууу! Нет. – А почему нет? Это было бы так романтично! – Поверь мне, мама, это не будет романтично. Сейчас другие времена. – Хорошо, тогда как насчет Клеопатры? – Нас двое, мама, кто станет Клеопатрой? – Я надеялась, что этот ответ остановит дальнейшие разговоры о вечеринке в стиле Древнего Египта. Я правда хотела пережить дебютный сезон с минимальными потерями для самолюбия, а значит, не могла себе позволить изображать давным-давно отправившуюся в небытие царицу, подводя глаза и нацепив короткое золотистое платье и дурацкую корону со змеей. – Конечно, очень хорошо, что ты так избирательна, но в ближайшее время тебе уже необходимо будет определиться. Нужно многое спланировать, и дизайнеры с поварами не могут начать работать над воплощением нашей идеи, пока у нас этой самой идеи нет. – Послушай, мы с Джулией едем к Лорен в пятницу. Мы там все хорошенько обсудим, и я обещаю, что мы придумаем как минимум две классные идеи. И ты выберешь ту, которая тебе больше понравится, хорошо? – Хорошо, в субботу. Но если вы ничего не придумаете, будет «Полночь в Париже». – После отчаяния мама решила перейти к угрозам. – А теперь иди. Давай покажи тут все своему красавчику. Хэнк и я спустились с террасы, прошли через боковой двор, а затем по гравийной дорожке направились к сараю. Воздух был свежим, и октябрьское солнце, наполовину прозрачное, как леденец, светило с запада, расцвечивая высокие травы в оттенки мандарина и календулы. – Это действительно прекрасное место, – восхищенно сказал Хэнк. – Спасибо. – Наверное, здорово было расти здесь. Позади мы услышали стук копыт, к нам подъехали трое запыхавшихся мужчин. – Привет, Меган! – крикнул Сильвио, тепло улыбаясь. Бывший профессиональный наездник на быках, ровесник папы, Сильвио был мастером на все руки и моим любимым дядей. Двое других были рабочими почти моего возраста. – Сильвио! Как дела? – Неплохо, неплохо. А твои? – Хорошо, спасибо. Я посмотрела на Хэнка. – Это мой друг Хэнк, – сказала я. Сильвио улыбнулся, и они пожали друг другу руки. – Сильвио Варгас. – Хэнк Уотерхаус. – Приятно познакомиться, Хэнк, – сказал Сильвио, откидывая шляпу на спину. – Очень приятно, – ответил Хэнк, улыбаясь. – Мама оставила тебе ужин, – сообщила я Сильвио. – Хорошо. Мы расседлаем лошадей, а потом я пойду к дому. – Рада была увидеть тебя! – Adiо?s! – махнул он рукой. – Давай, дружок, – крикнул он коню, и они умчались. Хэнк и я переглянулись.