– Много сказал, а толком ничего, – покачал головой ротмистр. – Ты мне лучше вот что поведай. – Он пристально посмотрел в глаза, перейдя на «ты»: – Что про отпечатанные листовки думаешь? И не говори, что в комнатке на первом этаже не ваших рук беспорядок! Хм, он двух мертвых распутинцев называет беспорядком? Впрочем, ничего против такого толкования не имею. Хорошо хоть, что не пришил проникновение в чужое жилище и не обвинил в пособничестве антиимперской организации. – План более-менее ясен, – задумчиво протянул я. – К сожалению, подробностей не хватает. – Иван Макарович, говори, не тяни кота за одно место! – Как понимаю, в ближайшее время должно состояться определенное событие, где два посла передадут в дар императрице автомобили, изготовленные для ее персоны и приближения. Данный знак со стороны канцлера Германии и австрийско-венгерского монарха говорит о том, что ввязываться в военное противостояние им желания нет, во всяком случае, в ближайшее время. На данном мероприятии и намечен удар распутинцев, за которыми стоит Джонс. Согласен? – присев на корточки, загасил окурок папиросы о землю. – А каким образом-то?! Охрана усилена, даже вызвали полк твоего учителя – Петра Евграфовича Еремеева. Кстати, ты бы полковника проведал, а то он в столице не поймет, что к чему, – потер щеку ротмистр. Про то, что Петр Евграфович не может в столице разобраться, я, естественно, не поверил. У контрразведчика какие-то свои далеко идущие интересы. Впрочем, Еремееву я многим обязан, хотя и не слишком долго был знаком. Проведать и в самом деле нужно да кое-что рассказать. – Ему же подполковника дали? За полгода до полковника дослужился? – удивился я. – Ну, – замялся Вениамин Николаевич и глаза в сторону отвел, но продолжил после заминки: – Его же на полк поставили в качестве заместителя, но от полковника давно рапорт о выходе в отставку лежал, да и свои обязанности тот уже не мог исполнять. Грубо говоря, Еремеева поставили в такие условия, от которых он не смог отказаться. Увы, в этой, как он выразился при личной встрече, афере есть и моя заслуга. Чуть саблей меня не зарубил, еле ноги унес! Ничего, через месяцок остынет, когда послужит при дворе да с Греевым оплачет свою спокойную и мирную жизнь за чаркой, тогда и отношения налажу. – Полк Еремеева начнет нести охранение императрицы, произвели ротацию, – говорю медленно, понимая, из-за чего Ларионов такой измученный и осунувшийся, – не удивлюсь, если ему удается поспать пару часов в сутки. – Надеюсь, охранители у императрицы и ее ближайшего окружения остались на службе? Солдаты – солдатами, но на профессионалов надежды больше. – Охранителей не трогали, – подтвердил ротмистр, а потом попросил: – Иван, ты бы в резиденции показался, осмотрелся, глядишь, и обнаружишь свежим взглядом уязвимое место. Честно говоря, я уже все варианты перебрал, но, кроме отравления, ничего в голову не приходит. А повара проверены, продукты не раз осматриваются и дегустируются, не может с этой стороны подвоха быть! – К Еремееву, если получится, наведаюсь, но пропуск… – Да на твою персону Ольга Николаевна давно выписала предписание пропускать без всяких бумаг! – рассмеялся Ларионов и хлопнул меня дружески по плечу. – Как-никак, а ты ее спаситель, и в частном разговоре она сказала: «Он же охранитель, которому равных нет!» Приятно, черт возьми! Однако так до конца и не разобрался, из-за чего мне награду за спасение императрицы носить и показывать нельзя. Впрочем, к наградам давно равнодушен. Особенно когда дают медали и ордена, а потом пинком под одно место – и на житье не хватает. Гм, это свой мир вспомнил и отношение руководства к преданным людям. Тут пока подобного отношения не встречал и, надеюсь, не встречу. – Да, чуть не забыл. – Вениамин Николаевич на меня как-то странно посмотрел. – Смеева Мария Александровна из Англии возвратилась. – Как она? Болезнь не вернулась? – забеспокоился я. Ротмистр на меня удивленно глянул, а я начал догадываться, что о нашей с графиней связи ему прекрасно известно и про девушку он не просто так сказал – хотел мою реакцию проверить. Кстати, а сам-то что чувствую? Гм, Машу иногда вспоминал, особенно кое-какие пикантные подробности, и повторить не отказался бы. Но такое же отношение и к Марте – обычное мужское самолюбие, и ничего больше. Да, как-то не запал мне пока в душу никто, но это объяснимо: времени на ухаживания нет, а скоротечный роман – он ни к чему не обязывает. – Иван, тебя только болезнь графини интересует? – поинтересовался ротмистр. Неопределенно пожал плечами и отвечать на провокационный вопрос не стал. Жизнь штука интересная и сложная, графиня кого хочешь может с ума свести и в койку затащить, если сама возжелает. Откажусь ли, если представится случай? Хм, даже самому себе ответить не могу. – Понятно, – протянул ротмистр. – Примерно так я и подозревал. – Поделишься подозрениями? – тоже переходя на «ты», поинтересовался я. – Пойми, Вениамин Николаевич, самому данный вопрос интересен, но с Марией Александровной никаких планов на будущее я не строю, да и не собираюсь. – И черт с тобой! – хмыкнул мой собеседник. – Похоже, ты из тех, кому фортуна улыбается, все, что плохо лежит, подбираешь, но и сам не промах, такие случаи создаешь. Ответить ничего не успел: к нам направился профессор и потребовал, чтобы возвращались в больницу. Мало того что я не долечился и сбежал, так еще Анзор на излечении, парень никак дрожь унять не может – похоже, простыл, – да еще в больнице черт-те что творится. Последнее меня заинтересовало – помню о присланных врачах и что Портейг о них нелестно отозвался. Репутацию заслужить сложно, а потерять можно в один миг, да и то не по своей вине. – Вопрос одежды, – указал я на собственный непритязательный вид. – Угу, да и в пролетку мы все не поместимся, – озадаченно потер переносицу ротмистр, хмуро глядя на трясущегося Вадима. – Иван Макарович, вы езжайте, а мы дождемся Жа… Александра и позже подъедем, – предложил Анзор, услышавший последние слова. – Вместимся, на облучке со мной еще один может проехаться, а в самой пролетке остальные, – предложил Батон, широко зевая. – И кто же там сидеть согласится? – хмыкнул Анзор. – На нас, почитай, одежды нет, а в исподнем… – Он не закончил и помолчал, а потом предложил: – Вениамин Николаевич, кроме вас, некому, но мы с Вадимом можем дождаться моего человека с одежкой, а потом и в больницу приедем. Думаю, так будет лучше. Ротмистр поморщился, смерил вора взглядом с ног до головы, а потом чуть заметно кивнул: – Принимается. Иван Макарович, поехали! В дороге молчали: не захотел Ларионов разговаривать при профессоре, а может, о чем-то усиленно размышлял. Меня же в сон потянуло, глаза стали закрываться – что ни говори, до полного восстановления далеко, а сил и нервов сегодня много потратил. Ротмистр, сославшись на то, что по горячим следам нужно попытаться прищучить распутинцев, уехал. Странно, кого он там собрался на понт брать? Жандармы никого не поймали, британец смог уйти, кто-то с ним отправился, а остальные в перестрелке полегли. Правда, ниточки-то наверняка остались, за которые можно клубок распутать. То же оружие – вроде и мертвое железо, но каждый ствол со своей историей. Да и контрразведка явно что-то еще нашла, о чем он со мной не стал говорить. Например, крупные суммы денег. Не думаю, что они без банковских упаковок, так что поиск банкира, выдавшего наличные, не составит труда, а следовательно, легко прослеживается цепочка, кто кому и сколько платит. Тайна вкладов существует, но только не тогда, когда есть угроза империи. Да, в имперской России законы жесткие, Ларионову придется побегать и пороги пообивать, чтобы добраться до банковских операций. Но не думаю, что ему откажут: должность впечатляет, да и обоснования имеются. Хм, и тем не менее он все бросил и за мной отправился. Почему? Да и доктора у нас в больнице объявились скоро, невзирая на бюрократическую машину. Опять-таки заем нам предложен на… невыгодных для империи условиях, но исходящий с их стороны. Кто так может решить подобные вопросы? Министр с ротмистром? Ха три раза! Ларионов и вовсе другой стези, но, кстати, охрану нам выделил. А тут я вроде как сбежал, да еще в переделку попал, из которой мог живым не выбраться. Ведь именно поэтому он и примчался! Точно! Не из-за распутинцев и британца, а за мою персону переживал! Ну, ориентации он нормальной, следовательно, беспокоился за свою голову или место. Не много ли я о себе возомнил? Какое дело до какого-то охранителя, занимающегося лекарственными делами, императорскому дому и, в частности, императрице? Не исключаю, что сама Ольга Николаевна тут не при делах, если она и Олесь не одно и то же лицо. Н-да, Олесь… давно с ним не встречался и никак не могу однозначно решить, кто он на самом деле. Самое забавное, что к нему меня как-то тянет, словно родственная душа или, грех такое даже думать, одна половинка целого. Почему-то имеется где-то в глубине души сожаление, что давно не общались. – Иван Макарович, пошли, чего застыл? – вернул меня в действительность профессор. – Да и переодеться тебе не мешало бы, исподним своим всех перепугать можешь. Хорошо, что мы в больнице, тут на внешний вид глаза закрывают. – Через черный ход пойдем, – буркнул я и пошел обходить здание больницы. – Семен Иванович, ты совершенно прав, нечего пугать персонал и больных. Ключи-то у вас с собой? – Так там открыто, – пожал плечами профессор. – Днем нам продукты поставляют, да и сестры милосердия по своим делам могут уходить, теперь еще и врачи. Я даже споткнулся от такой новости. Получается, у нас в больницу может зайти любой… Гм, ну, центральный вход доступен для всех, и через него желающий навредить легко проникнет. Тем не менее безопасность, если ее оценивать по какой-либо шкале, находится на нуле, и в этом мое упущение. Кстати, распорядок толком не составлен, расценок так и не утвердил. Правила поведения больных и врачей с сестрами милосердия не сделан. Перед взором предстал ворох бумаг, и на меня грусть накатила. Поднявшись в «свою» палату, озадачился хоть какой-то одеждой. Пришлось просить Михаила, чтобы свой пост на время оставил и сходил ко мне на квартиру за вещами. Ключ от двери ему передал, как и пожелания, что в первую очередь требуется. Наскоро принял душ, а потом меня порадовала кухарка, принесшая несколько блюд, диетических среди которых не оказалось. От пуза наевшись и переодевшись в приличную одежду, а дворник успел за это время воротиться, я отправился на знакомство с врачами. Н-да, трое молодых парней и две девушки, получившие к нам направление, знания имеют скорее теоретические. Они даже еще не закончили медицинский институт, а к нам их уже отправили работать. – Иван Макарович, – выловила меня Сима, когда я собрался в лабораторию Портейга, где профессор занимается научными изысканиями, взвалив прием больных на студентов, – на несколько слов. – На ходу не поговорим? – уныло поинтересовался я, оценивая кипу бумаг в руках нашей распорядительницы, а по совместительству выполняющей обязанности бухгалтера, завхоза и черт знает кого еще. – Пойдемте в мой кабинет, вопросы важные, а решить их стоило еще вчера, – загородила девушка спуск в подвал и тряхнула документами. – Анзор вернулся? – попытался я перевести стрелки на ее воздыхателя. – Да, он в палате, и новый медбрат там же, – поморщилась Сима. – Пьют! По данному поводу также хочу поговорить! Нечего тут устраивать пьянки, это не бордель! – Ладно, пойдем в твой кабинет, – вздохнул я, пытаясь вспомнить, когда Симе выделили помещение. – Семен Иванович сжалился, – пояснила девушка, отпирая дверь, – выделил мне место, которое в дальнейшем предназначено под архив. Окон нет, несколько пустых стеллажей, стол с кучей бумаг и лампадкой, свисающая на проводе лампочка, пара стульев – кабинет, мля! – Что у нас с деньгами? – задаю вопрос, пройдя по данному помещению, никоим образом не предназначенному для работы. – Если не считать займа, предложенного нам министерством, то концы с концами нам удается сводить из-за больных и частных пожертвований. – Девушка протянула мне лист с цифрами. Меня в первую очередь заинтересовала последняя цифра, а она без знака минус. – Доход за данное время составил пять… – Осталось порядка двух тысяч рублей, – перебил я ее. – Это без учета зарплат? – Да, но это первый месяц, что вселяет оптимизм, да и больных становится больше. Иван Макарович, необходимо утвердить расценки, в том числе и на лекарство. – Себестоимость, умноженная в пять или десять раз, – тяжело вздохнув, ответил я. – В каких-то случаях можно цену завысить, а при необходимости и вовсе ничего не взимать с больного, если тот не в состоянии оплатить лечение, – проговорил и сам же поморщился, плохо представляя, как это сделать. – В зависимости от работы и финансового положения больного? – поняла мою мысль девушка. – Да, как-то так, – покрутил я в воздухе указательным пальцем. – Сумеем придумать и обосновать? – Благотворительность и оказание дополнительных удобств, – предложила та. – Гм, Серафима Георгиевна, ты предлагаешь взимать плату за оказанные услуги, а не за лекарство? – уточнил я, представив, что при таком подходе у нас образуются платные палаты наравне с обычными, раздельное питание больных и индивидуальный подход к толстосумам. – Нет, не пойдет. Условия для всех должны оказаться одинаковы. Но, допустим, для детей лечение не будет стоить ни копейки, а со взрослых мы станем взимать плату в зависимости от дохода, и никак иначе. Девушке такой вариант не понравился, она стала приводить примеры, что больные постараются скрыть свое положение и должности, чтобы не оплачивать лечение. На все ее доводы я просто сказал, что людям необходимо помогать, в этом наша основная цель. Ну, в какой-то мере лукавил: примерное направление развития известно, в том числе и потребность в нашем антибиотике. Конечно, на сегодня без больших денег план кажется утопическим, но если прикинуть, то других вариантов нет. Да и как можно бросить умирать человека, если у того нет необходимой суммы? А ребенка? Да, в конце концов, больной может оказаться без сознания! Что, нам пройти мимо или посоветовать ему обычной водой полечиться да поголодать? В общем и целом смогли с Симой прийти к одному знаменателю, мои доводы она приняла и согласилась, надеюсь, не из-за того, что является моей подчиненной и зависимой. Только я было вздохнул и решил ретироваться, как девушка передо мной очередные вопросы поставила, в том числе и распорядок больницы, обязанности персонала и больных, – все то, о чем сам уже задумывался, да руки не дошли. – У тебя же есть варианты? – поинтересовался я, задумав бо?льшую часть работы переложить на ее плечи. – Давай ты мне все представишь в письменном виде, после чего сообща и решим? – Ага, расценки еще предстоит править и переписывать, большую часть работы заново делать! – возмутилась девушка. – Иван Макарович, следовало продумать эти вопросы изначально, а только потом открывать больницу! – Возможно, но есть один малюсенький нюанс, – хмыкнул я. – Какой? – прищурилась Сима, не поняв, что попалась в нехитрую ловушку. – Твоя сестра и Анзор к этому времени с большой долей вероятности уже были бы на кладбище, и не среди тех, кто пришел навещать усопших. – Э-э-э… – только и смогла произнести она мне в ответ. – Сима, работай, и в первую очередь подготовь себе нормальный кабинет и мебель, – распорядился я. – Денег не жалей, но и за роскошью не гонись. Хорошо? – Я встал с неудобного стула и направился к двери. – Да, считай, что ты больницей заведуешь, Портейг отвечает за лечение, ты за быт, а у меня и так дел выше крыши! Все, договорились. – Поняла, но хоть с пьянством вопрос решите! Мне к Анзору заходить лишний раз боязно, у него такие глаза, что… – Съест он тебя, что ли? – хмыкнул я. – Ну, может, и не съест, но укусить стремится, – пряча улыбку, ответила Сима. – Так ты ему чего-нибудь откуси, – сдерживая смех, посоветовал я, а видя, как зарделись щечки девушки, уточнил: – У него нос длинный и с горбинкой, да и уши немаленькие. Ты о чем это подумала? – Иван Макарович!!! – негодующе воскликнула девушка. – Все, шутка не удалась, прости, – поднял я руки. – Насчет алкоголя с ним поговорю, но ничего не обещаю, больным иногда рекомендуется стресс коньяком снимать.