— А что скажете о Тэйере? — Что вы имеете в виду? — Он очень хочет стать шерифом? — Да, очень. — Так сильно, что готов фальсифицировать доказательства? — Нет, не до такой степени. — А я думаю, до такой. — Почему? — Он предложил сегодня сделку. Предложил отпустить меня, если я брошу Марву на растерзание. Ханна закончила с сортировкой почты первого класса и начала разбирать второй класс по почтовым ящикам. — Ну, нельзя же обвинять человека за стремление продвинуться. Если Хи сумеет быстро все распутать, это будет значить для него очень много — ведь осенью состоятся выборы. Феррон облокотился на почтовый 'шкаф. — Послушайте, Ханна. Вы знаете этот город, а я нет. Допустим, Марва и я не имеем отношения к убийству и ограблению ее дяди, — кто бы мог убить старика ради денег? Ханна засмеялась: — Это сложный вопрос. Восемнадцать тысяч долларов — это куча денег для работника на плантации, получающего пять долларов в день. Это куча денег для мелкого торговца, выручка которого в год состав- ляет три-четыре тысячи долларов в год после вычета налогов. Это куча денег для арендатора, доход которого за год меньше двух тысяч налич- ными, при работе по четырнадцать часов в сутки. Это куча денег для каждого. — Она изобразила, как будто размахивает палкой. — Если бы я знала, что у старого полковника столько наличных денег дома, я бы, пожалуй, и сама пару раз стукнула его по голове. — Это не очень смешно, — сказал Феррон. Ханна очнулась: — Действительно не смешно. — Она провела тыльной стороной ладони по лбу. — Я думаю, мы все как-то особенно взвинчены в последнее время. В Бэй-Байу никогда ничего подобного не было. Закончив с почтой второго класса, она помыла руки и вытерла чистым полотенцем. — А что вы можете сказать об этом фермере по имени Бемис? — спросил Феррон. — Как далеко он живет от дома Миллера? — Примерно в полумиле. Это ближайший- сосед Миллера. Они были в дружеских отношениях? — Старик не водил дружбу ни с кем, только с бутылкой. Но я полагаю, поскольку они соседи, он проводил с Бемисом какое-то время. — Ббмис мог знать, что у него есть деньги. — Если и знал, то был единственным человеком, которому это известно. А что? — Бемис прибыл на место прошлой ночью очень быстро. — В этой части страны мы все стараемся помочь друг другу. — Даже при таких обстоятельствах! Мне помнится, он один из первых завел речь о линчевании. Ханна натянула белые перчатки. — Я знаю. После того, как вы уехали вчера ночью, мистер Оппенхайм и Хи — оба горячо урезонивали его. Хи собирался упечь его и Келси в тюрьму за подстрекательство к бунту, но шериф Филлмор отговорил. — Это очень помогло бы мне, если бы толпа не вышла из повиновения. Ханна взяла свой молитвенник. — Да вряд ли помогло бы. Она потянулась, чтобы закрыть окно. — А теперь прошу извинить меня… — Еще только один последний вопрос, — сказал Феррон. — Этот местный босс — Оппенхайм. Действительно ли у него так много денег, как можно предположить по его виду? Снаружи раздался длинный автомобильный гудок, и Ханна закрыла окошко. Ее голос звучал из-за матового стекла слегка приглушенно и с ноткой гордости. — Еще больше. Хочу сказать, что у него действительно очень много денег. Девушка вышла из двери с надписью «ход воспрещен» и закрыла ее за собой. Феррон и Ханна прошли вместе до тротуара. Там, возле автомобиля последней модели — «Линкольн Капри» стоял Джил Оппенхайм. — Я полагаю, вы встречались прошлой ночью, — улыбнулась Ханна, — не так ли? Впрочем, все так перепуталось, Джил, это мистер Феррон. Мистер Феррон — это мистер Оппенхайм — мой жених. Ни тот, ни другой не протянули руки. Оппенхайм помог Ханне сесть в машину, сел сам и медленно отъехал. Феррон стоял, прислонившись к борту своего грузовика и следил глазами за желтой машиной, которая вскоре исчезла за углом. Он размышлял, прислушиваясь к ритмичному стуку печатного станка в типографии и мелодичному звону колокола в церкви. Глава 10 Теперь, когда в. машине рядом с ним не было Марвы, дорога выглядела совсем иначе. Домишки на южных окраинах города оказались очень жалкими. Это были типичные поселки для цветных, группы хибарок и лачуг, чуть лучше крольчатников. Дома белых рабочих, занятых на хлопчатобумажной фабрике и на табачном складе были не лучше. Покосившиеся столбы изгороди, сломанные доски крылец. Все нуждалось в ремонте. Он обратил тогда внимание на дешевый вид дорожного ресторана, у которого они останавливались с Марвой. Его неокрашенный фасад, выходящий на реку, был обвешан щитами с рекламой напитков, пива, виски. Даже при ярком солнечном свете он выглядел не просто унылым, а прямо-таки тоскливым. Дюжина машин запаркована напротив стойки. Еще пять-шесть машин оставлено поддеревьями. Два официанта занимались с клиентами, но ни в одной машине Феррон не увидел женщин. Когда он проезжал по кольцевой дорожке, мужчина в одной из машин отчетливо произнес: — Опять этот проклятый владелец аттракционов! Пассажиры, сидевшие в машине, промолчали, но Феррон почувствовал, как его окатило волной враждебности. В монотонности повседневной жизни жителей города убийство полковника Миллера стало желанной разрядкой. Было, наконец, о чем поговорить, помимо погоды и цен на хлопок. Это вносило в их жизнь оживление и возбуждение. На него и на Марву, вторгшихся сюда из другого мира, сельские соседи покойного могли возложить вину за давно накопившееся чувство неудовлетворенности собственным бесцельным существованием. Когда он почти выезжал с дорожки, знакомый хриплый фальцет, который он слышал раньше, закричал: — Выходи из машины, Феррон. Мы тебя знаем. Что это ты задумал? Разве ты не получил достаточно прошлой ночью? Или же днем цены дешевле, как в кинотеатре? Никто не посмеялся над шуткой. Феррон хотел» было остановить мршину, но раздумал. Слишком их много. Драка не принесет никакой пользы — ни ему, ни Марве. Есть надежда: если следствие прислушается хотя бы к половине имеющихся свидетельств, то их оправдают. Надо стоять на своем: старика убили за два часа до их приезда. Самое лучшее, по совету Ханны Мерри, до расследования вести себя смирно. ' Болота, тянувшиеся по обе стороны дороги, так же угнетающе действовали на него, как и в прошлый раз. В пути Эд прочитал письмо из банка и снова сунул его в карман. Он правильно угадал содержание. Было двадцать пятое число. Лицензия подлежала оплате до семнадцатого. Если он не сможет сделать значительную выплату в следующие семь дней, банк будет вынужден начать ликвидационную процедуру. И тогда прощай «Аттракционы Эда Феррона» из-за жалких шестнадцати тысяч долларов. Настроение совсем упало. Это означало, что снова придется, стоя на платформе, зазывать, посетителей на чей-то чужой аттракцион, или же приглашать на борцовский ринг, принадлежащий кому-то другому. Возможно, Беби Ида права — его хватка стала не та. Но что, спрашивается, он мог сделать? Управлять погодой? В Пойнт-Верде аттракционы смыло ливнем, а в Шелби разметало ураганом. Он не мог предотвратить убийство старого пьяницы. Он не виноват, что боссы Бэй-Байу враждебно относятся к аттракционам, но охотно продали ему лицензию. Никто не предполагал, что прибыль он сможет получить только от рабочих железнодорожных мастерских. Этого хрустальный шар гадалки не предсказал. И все это уходило в прошлое — к Делле. Она забрала около сорока пяти тысяч — все его наличные деньги. Ему пришлось начинать, располагая мизерными средствами. Не удивительно, что он так неприязненно относился к женщинам. Голова у Феррона болела. Испарения, поднимавшиеся от заболоченной земли, не давали дышать. Он обрадовался, когда закончились болота и начались возделанные земли. Проехав с милю вдоль реки, он сбросил скорость возле одного из домов. Полдюжины босоногих ребятишек, один из них совсем голый, играли на заваленном мусором дворе. Дом стоял на невысоких деревянных сваях. Забор покосился, крыльцо скособочилось. Джо Бемис возился с механизмом стиральной машины, сидя на ступеньке крыльца. Его худое лицо было небрито. Увидев Феррона, он сплюнул табачную жвачку и притворно принялся рассматривать поле. Феррона интересовало: принадлежит ли ферма Бемису, или он её арендует. Тощий фермер первым подхватил тогда предложение Келси линчевать его. Больная совесть? Бемис — ближайший сосед покойника. Старик был пьяницей. Выпивка заставляет иногда выбалтывать то, что лучше держать при себе. Бемис мог знать: у старика водятся деньги. Восемнадцать тысяч долларов — настоящее богатство для него. С другой стороны, как говорила Ханна, это куча денег для любого жителя Бэй- Байу, за исключением Оппенхайма и Робертса. * Феррон проехал дальше и свернул на лужайку к дому Миллера. «Ягуар» стоял на том же месте, но прошлой ночью кто-то из толпы ножом или крюком для сбора хлопка нацарапал на дверцах и капоте- машины такие непристойные слова и рисунки, какие можно видеть на стенах общественных туалетов. — Сукин сын, — выругался про себя Феррон. Под деревьями было жарко и душно. К Эду вернулось прежнее ощущение нереальности и искажения действительности. Казалось: подстегиваемый палящим солнцем, он бредет через какой-то бесконечный кошмар. Масло в пакете растаяло и пропитало бумагу. Держа пакет в одной руке, Феррон другой взял купленную им вчера газету и направился по прогнившим половицам, открытой галереи к французским окнам. Все двери были заперты на засов. Он начал стучать, затем обошел дом и прильнул лицом к завешанной тростниковой циновкой двери. Марва сидела за кухонным столом. — Доброе утро, — сказал Феррон. Марва сумрачно глядела на него.