Глава 5 Вместо того чтобы закричать, златокудрая Эмили метнулась обратно в спальню и вытащила из ящика тумбочки пистолет. — Только попробуйте! — выдавила она. — Если вздумаете дотронуться до меня, я выстрелю! Она приготовилась отразить нападение Морана, но поняла, что говорила сама с собой. Моран и не думал на нее нападать. Он продолжал сидеть на том же самом месте. Эмили в сердцах выхватила из шкафа подвернувшуюся под руку рубашку и набросила на себя. Потом подошла к двери ванной и направила на него пистолет. Моран не шевельнулся. Он сидел, прижав рукой к ребрам окровавленный носовой платок. — Что ж, можете нажимать на курок! Поработайте вместо полиции! Но я все же предпочитаю умереть тут, чем вернуться в тюрьму. Пистолет Эмили все еще был направлен прямо на него. — Как вы сюда попали? — Поднялся по виноградной лозе. По той, которая цветет желтыми цветами. — Это вас полицейские загнали на другой берег? — Да, — ответил юноша и неожиданно добавил: — А знаете, вы красивее, чем я думал. — Это что, комплимент? — Думайте, как хотите. Эмили махнула пистолетом, показывая на выход: — Уходите отсюда! — Нет! — Почему? Моран взглянул на носовой платок, потом на свою рану. — Потому что я не хочу умирать. А полицейские, которых здесь оставил ваш приятель, застрелят меня в одну секунду, не успею я сделать и нескольких шагов. — Вы видели, как мистер Тайер привез меня домой? — Конечно, видел. — А почему вы вообще забрались в мой дом? На этот вопрос Моран ответил, не сразу. — Понимаете, я сам себя об этом спрашивал, — наконец сказал он. — И знаете, к какому выводу я пришел? К Эмили вернулось самообладание, в голосе прозвучал презрительный холодок: — К какому же, интересно? — За шесть месяцев пребывания в тюрьме только вы отнеслись ко мне как к человеку, — серьезно посмотрел на нее. Моран. — И мне очень захотелось вас повидать еще раз, прежде чем меня схватят… — Вот как… Наверное, также, как вы повидали Мей Арнольд? — Кто это такая? — Одна моя знакомая, которую сегодня изнасиловали несколько ваших… А до этого забили насмерть ее спутника. Моран бросил промокший от крови платок и взял с полочки другой, который опять приложил к ране. — Я опасался, что эти несчастные, черти натворят что-нибудь в подобном роде. Поэтому сразу соскочил в транспортера, едва мы очутились на свободе. Эмили почувствовала, как ее самоуверенность постепенно начинает куда-то улетучиваться. — Значит, вы не участвовали в этом… зверском преступлении? Юноша посмотрел на нее своими невинными, голубыми глазами. — Даю честное слово! Я еще никогда не дотрагивался до женщины, которая меня не хотела. Никогда в жизни! — А как же это связывается с вашим осуждением за изнасилование? Несмотря на явную физическую боль, Моран усмехнулся. — Та-то меня хотела… могу поклясться. К сожалению-, я был слишком молод, да и она — тоже. Несовершеннолетняя., Но об этом я узнал гораздо позже. — А грабеж? А поддельные чеки? — Я вижу, вы скрупулезно навели справки относительно моих… преступлений. — Нет, просто спросила у Хи Тайера. — То, поверьте, были невинные юношеские проказы.. — А человек, которого вы убили во время игры в покер? Его лицо помрачнело. — Это было совершено, — тихо проговорил он, — в целях самообороны. К сожалению, мне никто не поверил. — Уголки его рта опустились. — Что ж, давайте покончим с этим. Зовите сюда ваших полицейских. Они отведут меня в суд и сделают из меня отбивную котлету’ Когда устанут, тогда, возможно, я и сознаюсь, что убил Мэрфи и изнасиловал вашу знакомую. Возможно, сознаюсь даже в том, что ограбил банк и убил кассира. И тогда все, что останется от меня, они смогут наконец посадить на электрический стул. Да я и сам предпочту смерть, чем до конца жизни убирать дерьмо с городских улиц. — А я думала, что вы получили только десять лет. Он фыркнул: — Вы просто не знаете этих тюремных бонз. Когда человек в чем- нибудь провинился, можно считать, что с ним все кончено. И лишь потому, что я уже в чем-то был виноват, они пришьют мне и все сегодняшнее. Самое неприятное, что невозможно доказать обратное. А теперь вот… еще и вы оказались замешанной в эту историю. Ну, скажите на милость, какие присяжные поверят мне, если я расскажу, что, пока все это происходило, я отсиживался в вашей ванной? Эмили улыбнулась против воли. — Думаю, что доля правды в ваших словах существует. Если бы она знала, как ей поступить сейчас! Самым разумным, конечно, было бы позвать помощников шерифа. Но она почему-то не в состоянии была этого сделать. И Моран сказал ей чистую правду: если он опять попадет в тюрьму, с ним случится именно то, о чем он говорил. Ведь она уже видела, как они обошлись с другими заключенными, Митчеллом, например. Эмили стало жарко от этих мыслей. И, чтобы выиграть время для дальнейших раздумий, она спросила: — Вы тяжело ранены? Моран посмотрел на свою рану. — Думаю, не очень. Правда, я потерял много крови, но рана, кажется, чистая. Он открыл кран, намочил лицо холодной водой, смыв с него кровь, и провел мокрой рукой по волосам. Вид его сразу изменился. Покончив с этим, он спросил: — Мне хотелось бы знать… — Что? — Не могли бы вы угостить меня сигаретой? Эмили принесла с ночного столика пачку сигарет. Их пальцы соприкоснулись, когда он брал сигарету, и Эмили заметила,* что рука его вздрогнула. Ей нравился этот юноша. Ведь Хи упомянул, что он из хорошей семьи, а теперь его манеры и то, как он излагал свои мысли, несомненно подтверждали это. Несмотря на боль в ране, она не услышала от него ни слова жалобы. И если посмотреть, с каким видом он сидел на краю ванны, то это скорее был гость, нежели беглый заключенный. Он сунул сигарету в рот. — Большое спасибо. ' Эмили рассеянно кивнула и внезапно осознала, что до сих пор все еще держит пистолет в руке. А когда эта мысль наконец дошла до нее, она сама себе показалась такой глупой, а потому, вернувшись в спальню, сунула пистолет на прежнее место. Потом закрыла двери веранды и опустила жалюзи. — Теперь вам лучше пройти сюда и показать мне вашу рану. А я пока подумаю, как мне поступить дальше. Моран усмехнулся.