[28.08] Я сижу на балконе, на коленях подаренная Стасом тетрадь. Уже месяц, как я живу без него. Нет, не живу, для меня все умерло именно в мой День рождения. Меня больше нет. Есть только оболочка. Живет организм, который работает, как часы, но души там больше нет. Пальцы держат ручку, и рука уже на автомате пишет несколько фраз, заполняя пустые страницы. «Люблю», «Хочу к тебе», «Люблю», «Хочу к тебе», и в конце каждой станицы, будто автограф: «Меня без тебя нет». До сих пор не понимаю, почему сердце стучит. Прошу его каждую ночь остановиться, но оно не слушается. Убивать себя не хочу, мне жалко маму, но вот если бы это случилось само собой, тогда бы я не чувствовала никакой вины. Маман и так после того случая с Костиком стала звонить мне почти через каждый час. Опять этот Костик, ненавижу, ненавижу его. Этот придурок… если бы не он, Стас был бы жив. Эмоций уже нет никаких, врач Никита справился со своей задачей на все сто процентов. Выписал таблетки сильнее, и вот теперь я не хочу ни плакать, ни смеяться, ни есть, ни пить — ходячий мертвец. Безразличие стало моим амплуа. Ела я исключительно тогда, когда приходила маман с работы. Одна не могла, да и не хотела. В основном бродила целыми днями по квартире и спала. И так целый месяц. Вчера ходили на прием к психологу. Тот со мной долго беседовал, задавал вопросы, я рисовала ответы. — Вам нужно вернуть девочку домой. Здесь она одинока, — сказал он маман. — Старые друзья или место, где она была счастлива, помогут ей прийти в себя. Они с мамой еще долго говорили, обсуждали лечение. Он советовал много с мной гулять. Разнообразить жизнь. Я же была как кукла. Куда хотите, ведите, что хотите, то и творите. Мне все равно. Но мама ухватилась за эту идею. Пока ехали домой, все сетовала, как же она сама-то не догадалась до этого. — Варя, ну что, ты так хотела поехать на лето в Батайск. Может, и документы вернуть в школу, там будешь ходить? — Я хотела вернуться туда к Стасу, — прокаркала я. Голоса своего сама боялась в последнее время. Как у вороны, лучше молчать. — Варя, мы уже говорили на эту тему, не начинай снова, — перебила она мои мысли. — Значит, пойдешь в школу там, и нужно вернуться на танцы. Совсем все забросила. Она говорила, говорила, но мне было все равно. Вечером она созвонилась с бабушкой. Та, естественно, была рада, что наконец-то вспомнили и о ней. Осталось подождать Илью и уточнить, поедем вместе, или все же мама одна. — Мам, — повернулась я к ней резко и неожиданно, она аж вздрогнула, посмотрела на меня вопросительно. — А почему нам не звонят родители Стаса? Или ты… ты можешь их номер найти? — во мне загорается где-то внутри огонек. Может. Достаю из кармана телефон. — Они уехали, Варя, — отвечает Илья от двери. Так тихо зашел, что от звука его голоса я испугалась и чуть не выронила телефон. — Стаса с места аварии увезли в больницу, оттуда уже его забрали родители. Как я слышал, они до сих пор где-то далеко. А где именно, никто не может сказать, будто провалились сквозь землю, — возмущенно заметил Илья. Видимо, это для него первый такой промах. Даже я почувствовала в его голосе огорчение. Набираю до боли знакомый номер. Оператор. Маман с Ильей пристально смотрят на меня. Я спокойно сбрасываю вызов и отвечаю на их взгляды полным безразличием. — Илья, хочу Варвару отвезти к маме. Доктор посоветовал сменить обстановку. Ты отвезешь или занят? — спрашивает она с надеждой в голосе. Но мне все равно. Встаю, иду в комнату. — Вероника, еще спрашиваешь. Тем более, пора и с тещей знакомиться, — шутит Илья, но это последнее, что я слышу. Достаю айфон, открываю галерею. Листаю фотографии наши со Стасом. Пальцем оглаживаю его силуэт, по щеке катится слеза, но истерик нет, это остатки, остатки горя. Но их очень много. С ними справиться мне помогают таблетки. Сердце стучит быстрее, отправляясь в галоп, но я ничего не ощущаю, чувств нет. Закрываю глаза. Открывается дверь. — Завтра едем к бабушке. Может, позвонишь Даше, пусть приезжает? — Мгу. Дверь закрывается, но не плотно. Боится, не доверяет. Но как ей сказать? Все равно не поверит. Я провела ладонями по рукам. Синяки сошли, но вот следы от укусов — пока нет. Хирург предупредила, что шрамы могут остаться. Мне было все равно. Спать, хочу спать. [29.08] Утро. Меня разбудил шорох в комнате. Приподнялась на локтях. Маман собирала вещи в чемодан. — Мам, сколько времени-то, а? — Да уже пора выезжать, Варя! Нам еще с Ильей обратно ехать, на работе только на день отпустили. — Поняла, встаю. Вылезаю из постели, натягиваю спортивный костюм. — Не жарко будет? — интересуется мама. — Нет, нормально. Я беру рюкзак, начинаю собирать мелочь: тетрадь, зарядка, планшет, футляр от браслета. Сам браслет на мне. Хотела собрать таблетки… — Нет, это я соберу сама. Иди завтракай, все на столе. Илья уже сидит на кухне. — Привет, готова? — Ага, — сажусь за стол. Есть не хочется, но сегодня придется пересилить себя. Делаю глоток чая, откусываю маленький кусочек бутерброда. Илья весь в телевизоре, но наблюдаю за ним и вижу, что он иногда посматривает на меня, и, видя, что я на него смотрю, тут же отводит взгляд обратно на телек. — Так, — выходит мама из комнаты. — По идее все собрала. Но если что, Варя, мы приедем дня через три, — она вопросительно взглянула на Илью, тот кивнул в ответ. — Ну, тогда поехали. [31.08] У бабушки я действительно почувствовала себя по-другому, но лишь только потому, что она меня напихивала едой. И все это получалось у нее с такими шутками-прибаутками, что я даже сначала не замечала, как начинала есть. И только после трех ложек мой желудок, наполняясь, начинал урчать. Бабуля довольно закатывала глаза и невольно заставляла меня улыбаться. Про Стаса она ничего не спрашивала, да и я не хотела ее расстраивать своими выпадами на это. Поэтому мы обе молчали. К обеду приехали Дашка с Мишей. Вот все-таки никак она не может угомониться. — Слушай, раз ты, как я понимаю, остаешься, тебе с нами теперь учиться! — обнимает меня за плечи. Потом отпускает, хлопает в ладоши, да так звонко, что мы все подпрыгиваем, а она смеется. — Едем есть мороженое. Тем более, есть повод. Я смотрю на нее вопросительно. — Переодевайся, ща увидишь. Она толкает меня в комнату. Ковыряется в вещах. — Так, шорты, шорты, — вытаскивает она одежду, — ага вот. Вот это сойдет, на улице жарко. И давай чуть подкрасься, а то бледная, как поганка, смотреть жалко. — Не, Даш, краситься не хочу. Платье надену, но краситься не буду. Она вздохнула, но настаивать не стала. Да, повод безусловно был. Мишка сдал на права. И мороженое лилось рекой. Потом мы пошли гулять, заглянули в кино. Потом отправились в парк. Ребята пытались обойти аттракционы, но я упрямо шла туда, не хотела сворачивать с дорожки. — Варь, может, в другой парк пойдем, ну или опять в кафе? — Почему? Нет, не хочу, — мотнула я головой. — Вы можете погулять, а я здесь посижу, на лавочке, посмотрю. Потом созвонимся. Дашка скорее всего поняла мой намек, потому что, дернув Мишку за рукав, пошла дальше по тропинке. Я посмотрела на молотки. Меня вдруг захлестнула волна адреналина, я поняла, что хочу испытать что-то мощное, разрядиться. А где можно покричать, и тебя никто не примет за сумасшедшую?