Во власти Клейса было отправить на помощь с поисками отряды серых рыцарей: части было приказано внимательно прочесывать лес у границ Форестов и Старскаев, а части – отправиться в Гринтри, откуда они должны были начать поиски пропавшего правителя. К сожалению, самостоятельно присоединиться к отрядам регент не мог, о чем объявил Боуэну Хайтхорсу сразу. Теперь казалось, что он был слишком резок, а сомнения порой вынуждали регента отвлекаться от дел и искать способ выбраться из Санфелла. Окончательно перевесила чашу весов новость, что лорд Вайткроу и бастард лорда Рогора Холдбиста уже выехали в столицу, как и участники сражения при Кеирнхелле, за исключением Зейира Флейма и пары сбежавших лордов Ветвей, подчинявшихся разным сторонам, – поиски беглецов продолжались. Рорри Дримленс уже прибыл в Санфелл и имел удовольствие познакомиться с принцем. Культисты перестали рьяно проявлять себя в городе, вероятно, большинство покинуло Сантаун, как только заполучило сына Гийера. Еще немало переживаний регенту принесли вернувшиеся ни с чем отряды, которые должны были отправиться за Цомом и Тимаей, они упустили культистов во время продолжительных переходов и из-за испортившейся погоды. Воины клялись, что Культ Первых обладает невероятным умением заметать следы и скрываться от чужих глаз, регент придерживался иного мнения, но отложил споры на более подходящее время. Несмотря на наступившее в Синем городе спокойствие, Лжеаурону на некоторое время запретили покидать пределы замка, ограничили его круг общения особо доверенными слугами и сирами, переодевали принца в одежды без отличительных символов, вынуждали прятать волосы под капюшон или головной убор. Лишь изредка мальчику позволяли гулять в саду за крепкими высокими стенами, прячась при этом в тени навеса, похожего на небольшой шатер на трех длинных шестах, – тот несли рыцари. Привычные поездки принца раз в два цикла, когда он раздавал милостыню, посещал работные дома, приюты и другие места, в которых проживали нуждающиеся, пришлось отменить – нужно было дать время Цому выяснить место, куда стекаются фанатики. На удивление регента, и без того привыкшего к не по годам рассудительному и разумному королевскому воспитаннику-подкидышу, считающий себя принцем мальчик послушно выполнял указания, не попытавшись ни разу перечить своему наставнику. Единожды он поинтересовался причинами такой чрезмерной безопасности, не получил ответа и оставил расспросы до более подходящего времени. Добрый и отзывчивый, он не обижался, когда ему отказывали в пояснениях и просьбах, а брал себя в руки и выполнял требуемое. Он заботливо любопытствовал, не нужна ли его наставнику и советнику помощь, и проводил много времени в обществе Рорри Дримленса, чтобы помочь тому освоиться и рассказать все, что требуется знать правителю. Клейс порой думал, что из Лжеаурона получился бы приемлемый регент для короля – он бы сумел не только править, но и на самом деле заменять погибшего Гийера. Пожалуй, мальчик был чрезмерно добрый и отзывчивый, но это исправят время и люди. Принц продолжал восседать на троне, а Клейс думал о том, что случится с Цомом, если обман раскроется. Скорее всего, он бы не стал отправлять слугу-юнца с душевнобольными культистами неизвестно куда, еще и с ложным принцем, которому, скорее всего, суждено погибнуть, если бы имелся иной выход. Судьба оруженосца не трогала сердца регента – оно успело очерстветь достаточно, чтобы управлять Ферстлендом и справляться с наваливающимися отовсюду горестями, но за Цома мужчина искренне переживал. Дело было не только в том, насколько хорошо бывший крестьянин справлялся со своими обязанностями, слуги не считались незаменимыми. Но Цом едва стал юношей, еще недавно он был ребенком, а его верности могли бы позавидовать умудренные опытом мужи из Серого Братства. При этом слуга не приносил никаких обетов. Клейс жалел, что согласился принять помощь юноши, на его долю и без того выпало слишком много. Хватило бы на десяток таких же обычных мальчишек из простого народа. Сначала Цом оказался в неверном месте в неподходящее время и стал жертвой воинов Флеймов – Редглассов – Глейгримов или какого-то иного рода. После он оставил дом и начал обучаться жить и прислуживать в столице, в замке, который окружал самый мрачный, грязный, шумный, лицемерный, величественный и привлекающий каждого город. Место, полное мстительных людей, озлобленных детей, одиноких женщин и порой добродушных воров. Цом стал разведчиком регента и его глазами и ушами в Культе Первых. Ему, простоватому, не отличающемуся талантами человеку, пришлось научиться играть особую роль, рискуя жизнью, а после и вовсе отправиться в опасное путешествие, где никто не сумеет защитить и подсказать, как поступать. Крестьянскому отпрыску придется полагаться лишь на свой собственный ум и руководства Его Высочества. Увы, Форест при всем желании и опыте не сумел предположить всех вариантов развития событий. Казалось бы, проблем с культистами, слугой и братом, от души приправленных разрешением военного конфликта, было довольно, однако жизнь подбросила мужчине еще одно испытание в виде юного лорда. Дримленс с первых дней вел себя не совсем подобающим образом, и дело было не только в его незнании или нежелании следовать правилам поведения, но и в странной привязанности к похитителям. В особенности к Ниллсу. Про якобы вещие сны западный лорд перестал рассказывать Форесту всего через несколько дней, но требования освобождения воина не прекращались. – Как прошла ваша встреча с Ниллсом, милорд Дримленс? – поинтересовался Форест, когда узнал, что мальчишка притащил гостинцев слуге Редгласса столько, что хватило бы на небольшой пир из пятерых не очень голодных лордов. – У него плохие условия, Ваше Высочество. – Регент и не знал, чему удивляться больше – тому, что Рорри считал тюрьму с покоями для знати плохим местом, или тому, что мальчик наконец вспомнил, как следует обращаться, и не забыл поклониться. – Разве его нельзя выпустить? – Он ожидает суда, милорд Дримленс. Я сделал все, чтобы Ниллс жил как можно лучше. – А зачем его судить? Ниллс, может, и делал плохое, но его заставляли, он не сам. Он же не мог ослушаться воли лорда, как и другие простолюдины! Это их обязанность. Вас же тоже слушают. – Он помогал похищать вас, милорд Дримленс, неужто вы позабыли? – А если я скажу, что не говорил про него ничего дурного? – Лорд Дримленс и без того показался регенту не слишком смышленым, но теперь мальчик умудрился еще более усугубить это впечатление. Когда Рорри хотел, он неплохо хитрил и аккуратно прощупывал почву. Жаль только, слишком по-детски наивно, совершенно не так, как полагалось в его возрасте. Ох, если бы направлять силы большинства правителей в мирное русло и на благо королевства, Ферстленд давно бы стал удивительным местом, процветающим, стремительно развивающимся во всех направлениях. Скорее всего, лорды уже нашли бы способы отправиться дальше и давным-давно открыли острова, а может, и целые материки за Новыми Землями. Регент верил, что там должно быть что-то еще. – Я не уверен, что это спасет слугу лорда Редгласса. – Бывшего, Ваше Высочество, – поправил мальчишка. – Бывшего или нынешнего – не имеет значения. Кроме вашего похищения, он совершал еще много недозволенного, в чем сам и признался. – Но на суде он может не признаваться во всем, а вы забудете. У вас и без этого много дел! Вам вон сколько всего помнить приходится, и вас мог подвести слух – вы неверно расслышали слова Ниллса… – Милорд Дримленс, – регент усмехнулся. Его вид не соответствовал голосу. – Это возмутительно! Вы таким образом хотите, чтобы я признался в том, что уже стар? Может, по сравнению с вами, но не настолько же… Или вы желаете защитить похитителя любой ценой, в том числе и позволяя регенту признаться в немощности? – Я не хотел вас обижать, простите, Ваше Высочество! Но Ниллс поверил мне, он из всех людей единственный, кто считал меня взрослым и не указывал, что делать. И поверил, – повторился мальчик. Наверное, эта вера была очень важна для него. – Его нельзя судить! Я знаю, что после суда всех обвиняют, потом отдают палачам, те их избивают, а потом казнят. Ниллса нельзя казнить, он этого не заслужил. – Суд не всегда означает приговор, тем более смертельный, – мягко уточнил Клейс. – Всегда для простолюдина и почти всегда для лорда. Дядюшка Уоррк говорил, что, если человек попадает на суд, значит, он почти мертв. Только у некоторых лордов получается найти способ, как спастись. А Ниллс не лорд, хоть и хороший человек. Значит, он не спасется. Ниллс был полезен регенту, он многое знал про то, что особенно важно, дела Редгласса. Даже про те, которые пока не желал вспоминать и рассказывать. Кроме того, пленник оказался весьма умным и привязал к себе мальчишку Дримленса, а значит, благодаря ему можно попробовать добиться нужного поведения от будущего правителя запада. Надавить, пояснить, переубедить или подтолкнуть к нужным решениям. Приговаривать слугу Редгласса не хотелось и из личной симпатии – воин был воспитан и разумен, при этом обладал своеобразным благородством и умел держаться в обществе. Его верность не вызывала сомнений – шестнадцать лет службы доказали это, при этом пленник не желал выдавать лишних тайн без особой необходимости. И хорошо относился к детям вроде Рорри и отпрысков бывшего хозяина. Экрог успел воспитать прекрасного, почти безупречного шпиона и, пожалуй, в некотором смысле перестарался. Получился слишком ценный экземпляр, чтобы примириться с потерей. – Я очень постараюсь помочь Ниллсу, милорд Дримленс. Но и вам придется посодействовать в этом. Лорд Редгласс хитер и жесток, он изворотлив и способен избежать любых обвинений. Вы поможете мне справиться с ним? – Но дядюшка Экрог не плохой человек… – Мальчишка, видать, решил защищать всех, кто был с ним достаточно мил. Его попытки хитрить компенсировались привязчивостью и желанием спасти каждого человека, которого он считал важным. Любопытно, кто же для него окажется ближе? – Быть может. Но, к сожалению, вам придется выбрать, кого защищать. Милорд Редгласс всенепременно будет обвинять своего бывшего слугу Ниллса в совершенных им самим деяниях. И полагаю, что без вашей помощи сумеет оправдаться, и, даже если Ниллса не казнят, лорд отыщет, как отомстить простолюдину. Не только я решаю и назначаю приговор, лорды принимают участие, и их голоса не менее важны. Большинство скорее поддержит человека равного себе, в том числе и рассчитывая на благодарность, чем кого-то из простого народа. Рорри задумался. Он возвращался к этому разговору еще не раз и продолжал просить за Ниллса. Регент, который получил превосходный метод воздействия на правителя запада, позволил тому навещать похитителя и сам пару раз переговаривал с воином. Тот был не против бесед и всегда держался предельно вежливо и учтиво. Пленник не рассказывал, о чем говорил с мальчишкой, ни словом не обмолвился о тайнах Миррорхолла и легко избегал упоминаний детей Экрога. Такого воина в Санфелле не хватало… Вестей о Райане не поступало, рыцари продолжали поиски. Вокруг регента закружился настоящий вихрь, каждый день был наполнен событиями, бесконечными переговорами и перепиской. Когда прибыл первый лорд, скрывать принца более не получалось и не имело толку, и Клейс, понадеясь, что Цому хватило времени, вынужденно предоставил Аурону свободу передвижения. Его присутствие на пирах было обязательным, а ограничить свободу слугам и, соответственно, пресечь распространение слухов и информации про обитателей замка невозможно. Тем более когда требовалось готовить, убирать, чистить и обслуживать не только постоянных жителей Санфелла, но и гостей. Дни пролетали один за другим, Форест терял им счет. Казалось бы, что совсем недавно, только-только прибыл правитель Вайткроу, а незадолго до его появления – гонцы с письмом, в котором южный лорд просил титул для друга и даровал тому замок в своих владениях. Распоряжаться собственными землями и постройками любой вассал короля и правда мог – дарить, продавать, менять и перестраивать, и в этом плане никакие претензии регента не имели значения. До тех пор пока у короля не будет оснований в чем-то ограничить Вихта, отобрать у него земли и запретить какие-либо манипуляции. Для этого надо было постараться. Просьба также не показалась необычной – бастард был другом Вайткроу, это регент знал уже давно благодаря помощникам и шпионам, особенно некоторым, столь удачно оказывающимся рядом с южным лордом, не отличавшимся прозорливостью. Также, после прибытия Вайткроу, отсутствие Рирза не нуждалось ни в каких пояснениях. Вполне логичный поступок человека, желающего себя обезопасить. Подозрения подкрепили и слова доносчика. Просьба Вайткроу в некотором смысле помогла регенту разрешить проблему, которая волновала его на протяжении многих дней: Робсон Холдбист являлся последним наследником Династии, кроме него на титул мог претендовать только Ренрог, брат Рогора. Мужчина средних лет давно перестал быть северянином, не пытался потребовать себе трон и, к немалому удивлению Клейса, как только племянник-бастард занял Фиендхолл, отправился обратно в Новые Земли. Ренрог переслал письмо, в котором поведал о невозможности в данный момент оставаться в королевстве, мужчина не желал вести борьбу за власть, отказывался от притязаний, хоть и имел прав больше, чем незаконнорожденный отпрыск старшего брата. Странное бегство не имело никакого основания, а Форест не имел свободного времени для разбирательств. Тем не менее Его Высочество нуждался в достойной причине сделать Рирза лордом, чтобы посадить его на место отца, и Вихт прекрасно справился с этой задачей. Следом за Вайткроу прибыли лорды-правители Флейм и Глейгрим вместе с вассалами и лорд Робсон Холдбист, которого встречал специальный отряд из Серых братьев – как раз для того, чтобы сразу проводить его в предназначенную для знати часть тюрьмы. Как передали после Клейсу – тот был занят встречей и знакомством с другими гостями, – юноша не был удивлен, но вид имел, как у побитого нашкодившего щенка. До самого знакомства с Холдбистом регент не мог понять, как представитель данного рода мог вызывать столько сочувствия к своей персоне. Младший выживший сын лорда Рогора был довольно высоким, крепким молодым человеком, вобравшим лучшие черты внешности от обоих родителей. При этом его взгляд и скованность превращали статного красавца, коим тот мог бы стать, и героя, пришедшего на помощь родне, в глуповатого ребенка, сомневающегося в собственных деяниях. Лорд Холдбист умел говорить заученные фразы и держался, как и полагается лорду, но в нем не было ни живости, ни силы, ни хитрости, ни целеустремленности. Он мог бы стать прекрасным вассалом, скорее всего, являл собой образец заботливого мужа, из него вышел бы хороший отец. Подобные люди подходят на роль работящих писарей, добрых наставников, что обучают грамоте, истории и геральдике, может быть, ремесленников, но не советников и, ни в коем случае, не правителей. Или все это было представлением для регента и сочувствующих, не более? То ли от природы, то ли благодаря мастерской игре, которую Робсон подключил, как только понял, что его ждет расплата за необдуманные поступки, он умел вызвать жалость. Удивительное желание защитить глупца и выступить на его стороне. И в эти сети попался сир Тордж. Рыцарь просил за северянина и убеждал Клейса не то чтобы не казнить, но и вовсе не применять никаких строгих наказаний. Это могло бы сработать, будь Робсону десять или даже двенадцать, но не теперь. Холдбист считался взрослым, полностью сформировавшимся мужчиной, он обзавелся собственным отпрыском, не мстил за смерть брата или отца, не защищал собственных владений. Он знал, что его ждет наказание, и, тем не менее, посмел вмешаться. Оправдывать лорда неумением читать не могло прийти в голову даже рыцарю, а доказательств, что сиры принудили его поставить подпись в сердце севера, в самом Фиендхолле, не имея на то веских причин, естественно, не нашлось. Споры с Торджем продолжались не один день. В большинстве своем спорил сир, а Форест старался избегать друга. Когда просьбы и заверения в том, что юноша в тюрьме оказался совершенно незаслуженно, перешли в откровенный конфликт, грозящий перерасти в масштабную ссору, в которой регент, как он сам понимал, не побрезгует воспользоваться своим преимуществом, Клейс был вынужден применить единственное средство, чтобы не лишиться друга и не позволить тому совершить глупости, – отправить сира прочь из Санфелла. Тордж был моложе Аквуена, но уже приближался к тому возрасту, когда люди более всего жалеют об отсутствии семьи. Скорее всего, эта тоска и упрямство не позволяли мужчине отступить. Более молодые рыцари были проворнее и сильнее, да, им не хватало жизненного опыта, они хуже владели оружием, но были горячи и юны, и их расцвет еще маячил где-то впереди, в то время как жизнь друга регента неуклонно двигалась к закату. Его стремление защитить северного юнца, так удачно попавшегося на глаза да еще и похожего чем-то на него самого в юности, было вполне логичным – в рыцаре просыпался отцовский инстинкт. Возможно, через пару-тройку циклов мужчина успокоится, скорее всего, он объездит всех своих женщин, снова побеседует с детьми, и на этом все кончится. Клейс знал, что Тордж, хоть и приносил обет, был тем еще соблазнителем прекрасных дев и, что удивительно, заботливым родителем. Двое его отпрысков уже добились возможности называться оруженосцами и прилежно учились, а младшая из дочерей была красивейшим ребенком – Его Высочество имел удовольствие познакомиться и с ней, и с ее матерью, вдовой каменщика. Возможно, пока Тордж будет путешествовать, он найдет себе еще пару женщин по дороге, поймет, что на многое способен, и придет наконец в себя. После он снова станет нормальным человеком и перестанет препираться с Клейсом, когда на это у регента нет ни времени, ни желания. Пока единственное, чем мог помочь Его Высочество в этой заведомо проигрышной борьбе сира с возрастом, желанием что-то доказать и увидеть свое продолжение – не позволить тому разрушить жизнь и годы превосходной службы. Место Торджа временно занял Аквуен. Смелый сир уже пережил этот этап, конец похожей истерии Клейс застал, когда был юнцом и самым молодым советником короля, Гийер и объяснил ему, почему так происходит с приближающимися к порогу старости мужами. Его Величество также рассказал легенду о Дневном Свете – рыцаре, который и стал, как говорят, первым, кто доказал, что семья для прославленного воина обуза, тянущая того на дно. Именно после страданий героя и предательства правителя ради женщины рыцари стали в обязательном порядке приносить обеты. Сир Аквуен в свое время несколько раз подумывал уйти со службы, но довольно быстро понял, что совершает ошибку. Поначалу Клейсу он казался напыщенным и слишком самоуверенным, тем, кто знает все и обо всех, постоянно делится мнением и советами, при этом не испытывая страха возражать знати. Долгое время верные подданные Гийера не могли найти общий язык, и первым другом для регента стал Тордж. Доверять Смелому рыцарю Его Высочество научился годами позже и ни разу не пожалел об этом. Он привязался к Аквуену и слушал опытного воителя. – От вашего брата по-прежнему нет вестей? – Лорд вздохнул, и рыцарь понял, что в эту сторону продолжать диалог не стоит. – Все наладится, не стоит горевать. Вы отправили Торджа за милордом Редглассом. Я уверен, что вы и сами все знаете, но посоветовал бы вам лишний раз подумать о том, как доказывать виновность. Про Редгласса ходит множество слухов, но одно, в чем сходятся все, – он хитер и способен придумать, как выкрутиться из любой ситуации. По молодости ему не было равных, не знаю, как теперь. Но говорят, он может провернуть свои делишки так, что вы останетесь виноватым и последуете на плаху вместо него. В последнем я сомневаюсь, но лучше бы подготовиться ко всему. – Со мной этот фокус не пройдет. Я тоже много слышал про Экрога Редгласса и найду способ побороть его. Тем более что у меня есть несколько свидетелей, один из которых лорд. – Хочется верить, что у вас все получится. Ваше Высочество, вы… – Ты снова за свое? – Клейс пребывал не в самом добром расположении духа. Сир это понял. – Ладно, Твое Высочество, я уже перестал. Не забывай, что Редгласс и о тебе наслышан, он подготовится. – Я знаю и жду этого. – Если Редгласс не терзает тебя, тогда от чего ты столь хмур и потерял аппетит? Опять плохо спишь? Если бессонница замучила, то следует применить то, что я советовал… Или не помогает? – Твой метод бесподобен, благодаря ему я высыпаюсь, словно мне снова пять, я живу в Гринтри, и Аалия рассказывает мне на ночь истории о рыцарях и королевах, чудовищах и морских приключениях. Да, я очень благодарен тебе, мне и правда намного лучше. Уверен, что тебе следует переговорить с лекарями и Гроссмейстером, чтобы они узнали о самом действенном методе борьбы с плохим сном. – О, этого рецепта заслуживает далеко не каждый. Но ты мне так и не поведал, что может терзать тебя так же сильно, как отсутствие сна. Право, Твое Высочество, ты и без того не выглядишь крепким, а уж если продолжишь в таком духе, то начнешь походить на оголодавшего бедняка, а не на лорда. – Полагаю, что все и разом. В Ферстленде, да и за его пределами жизнь меняется. И порой мне кажется, что я беспомощен и от меня ничто не зависит. Огромная волна изменений несется на королевство, я барахтаюсь в ней, сбиваю пену, в надежде, что благодаря этому смогу управлять всей толщей воды, но в этом нет никакого смысла. Я лишь создаю видимость борьбы, а на деле же – только подчиняюсь течению. – И что за перемены ты узрел, пока седлал волну? А еще и горести, которые натолкнули тебя на дурные мысли? – Мой брат не отвечает, и я не знаю, что с ним и жив ли он. Если нет, Гринтри останется без взрослого лорда на долгие годы, Ласс выступит в качестве наместника, но у него полно и своих дел, а власть его никогда не интересовала. Экрог Редгласс, которого мы недавно вспоминали, вскоре будет казнен. Если его дети причастны к его деяниям и поддерживали отца – а хотя бы двое из них уже взрослые и могли бы править самостоятельно, – то я должен буду наказать и их. Быть может, в качестве главы рода останется новорожденный сын Экрога и бывшей леди Бладсворд, если это мальчик. А если нет, то мне придется еще поразмыслить над этим. И Династии потребуется помощь, так как я не верю, что власть в руках ребенка и молодой вдовы принесет их землям счастье, как и Ферстленду. К тому же в назидание я должен буду забрать часть владений лорда серединных территорий и разделить между Флеймами и Глейгримами. Полагаю, что вернут их обратно Редглассам уже дети, а то и внуки Аурона. Это принесет мне не меньше проблем, особенно с вассалами. – А еще же и Мортон… Да, нелегко. Что ты планируешь делать с ним, Твое Высочество? – Лорд Мортон Бладсворд все еще жив только потому, что успел вмешаться в войну до моего приказа и имел благоразумие сбежать к себе и делать вид, что его ничто не касается. Если же слухи о его причастности к Культу Первых и помощи ему оправдаются, то его ждет суд. Но и без этого у него мало шансов выжить – его недолюбливают собственные вассалы, и если его не казнят в Санфелле, то лорды Ветвей или, конечно же, «случайные» разбойники лишат его жизни, как только подвернется шанс. Он сам довел до этого; учитывая вмешательство в войну и распространение слухов – а сидеть молча и тихо он не мог, – я не стану защищать его и каким-либо образом мешать недовольным. Но кто сядет на трон Бладсвордов? Эрин, сестра Брейва, которая изгнана братом за жестокое преступление? Сам Брейв, отправившийся в путешествие? Неизвестно, жив ли он, его сын-бастард мог погибнуть вместе с ним. Эриза теперь леди-жена Редгласса, и только племянник – сын предательницы – может занять место правителя, когда немного подрастет и обучится. – Но если… – Я не закончил. На трон севера, как и на восточный, скорее всего, сядет бастард. Рирз, сын Рогора Холдбиста. Два незаконнорожденных правителя среди Великих Династий, да еще и одновременно, – не слишком ли для одного Ферстленда? Но это единственный разумный вариант, в том числе и для того, чтобы точно заручиться поддержкой. Культ доказал, что мне нужны союзники, которых я могу не только призвать, надеясь на их благосклонность и разумность, но и те, которыми можно хотя бы как-то управлять. – Думаешь, что у бастардов в запасе больше совести и чувства благодарности? – Разумеется, нет, хотя о благодарности ты сказал верно. Я полагаю, что у них больше чувства страха и осознания, что их положение вновь может сделаться шатким благодаря моим стараниям. Это заставит их быть верными соратниками куда лучше, чем желание отблагодарить добродетеля, тактичность и минимальная совесть, на которую я уже давно перестал уповать. – А юг? – Юг… Да, еще и юг. Югом правит глупый мальчишка, Вайткроу, и этим все сказано. Более того, на него, несомненно, влияет северный бастард, но я могу рассчитывать на его помощь потому, что Фейг в первую очередь Форест и моя племянница, а уже потом жена южанина и мать его детей. Меня волнует и то, что юных правителей развелось в Ферстленде слишком много – к ним же можно отнести Глейгрима и Флейма, да и бастард Рогора Холдбиста того же возраста. Про Бладсворда и говорить нечего. Редглассов следует отнести к тому же молодняку, а благодаря стараниям отца они, сидя дома, еще и не получают никакого опыта. Ни один из советников не покажет им настоящей жизни, каким бы мудрым он ни был. Скорее всего, трон займет Харг, которому, насколько я помню, не более девятнадцати. Если же его вина будет доказана, то и вовсе пятнадцатилетний Хэг Редгласс – отвратительный и неуправляемый мальчик с безупречной родословной и отменным здоровьем. Не стоит так сурово смотреть, сир Аквуен, порой я и правда вынужден рассуждать о людях как о лошадях или собаках. При этом я жалею, что обучить животных и приручить их куда легче. – Нелегко, – протянул Аквуен. Регент хмыкнул: – Нелегко? Это еще не все. Вопреки всякой логике и здравому смыслу, несмотря на то что никто не верил, возродился род Дримленсов, и наследник Тормера, Рорри, вернулся. Я был уверен, что мне придется что-то решать с их родом, но временно откладывал это решение. Теперь я понимаю, что не зря. Также я понимаю и то, что не могу быть полностью уверенным хоть в чем-то. Все меняется, друг, слишком непредсказуемо и слишком стремительно. Ферстленд становится совершенно другим местом. Непривычным мне. Незнакомым. И боюсь, что я не успеваю перестраиваться вместе с ним. – Да, ты прав, Твое Высочество, грядут большие перемены. Мы стоим на пороге новой эпохи, и у тебя есть прекрасная возможность стать тем человеком, который не только будет наблюдать за изменениями, но возглавит их. Тем, кто поможет нам пережить это и приведет в новое время. Я слышал, что раз в четыре-пять сотен лет происходит нечто подобное, и самое главное, найти того, кто сумеет направить людей в нужную сторону. – Уверен, что я сумею справиться с этим, сир Аквуен? Рыцарь похлопал Клейса по плечу и по-отечески улыбнулся: