Я демонстративно направилась в дом, никак не отреагировав на ее изучающий взгляд под изогнутой бровью. Глава 16 Сначала у меня было острое желание всё-таки заставить Виктора отвезти меня в банк или гостиницу. Я так хотела быстрее расстаться с ним, чтобы не умирать каждый раз, встречаясь с его равнодушным взглядом. Оставалось только удивляться, как этому чувству удалось прорости в моем сердце, опутать корнями, и теперь было очень трудно его оттуда выдернуть. А может пословица права, и если я от него буду подальше, не буду видеться, то и сердце замолчит. Но стоило войти в дом, увидеть с каким сосредоточенным видом он стягивает свитер, его скулы, резко проступившие из-за плотно сжатых зубов, и внутри поднялась теплая волна. А в голову вдруг прокралась шальная мысль, которая не удивила, а даже обрадовала, потому что я снова узнавала саму себя прежнюю. «Что лукавить? Я втрескалась по уши в этого мужчину, – я наблюдала за тем, как Виктор наполнил чайник водой и нажал на нем кнопку. – Что я бы сделала раньше, даже зная, что у него кто-то есть? Я попробовала бы его отбить, завоевать. А что сейчас меня останавливает? Только то, что с воспоминаниями соперничать сложнее, чем с живым человеком. Но я ведь даже не пыталась…» – Э-э-эй, ты что уснула? – ворвался в мой внутренний диалог голос Виктора. – Я уже понял, что ты дуешься и не разговариваешь со мной, потому что я своевольно привез тебя сюда. Хорошо. Давай сейчас спокойно выпьем чаю, и я тебя отвезу, куда пожелаешь или вызову такси, если не захочешь ехать со мной. – Не нужно. Я передумала, – улыбнулась я, постаравшись вложить в улыбку максимум очарования. – Ты прав, мне лучше быть рядом, если вдруг сестра решит позвонить. Для Виктора подобная резкая перемена была удивительной, но он не успел ничего мне сказать. В дом вошла странно притихшая Рита – Паршин, там к тебе полиция, они… Закончить ей не позволило появление двух полицейских, одного пожилого, а другого совсем юнца. Молодой был худым, низкого роста, но имел такой серьезный вид, что напомнил мне грозного чихуахуа Роджера моей подружки Пам. Он заговорил первым, продемонстрировав свое удостоверение, словно это был самый важный документ на свете. – Виктор Сергеевич Паршин, можем ли мы задать вам несколько вопросов? Его напарник вздохнул и отвел взгляд в бок. Весь его вид говорил, что ему неприятно принимать участие в этой процедуре. – На днях был убит Скачко Евгений Игоревич, – начал свой допрос полицейский. Но его прервал возглас Виктора: – Допрыгался. Наконец-то… Полицейские переглянулись и молодой продолжил: – Не могли бы вы сказать, где находились пять дней назад, в ночь с двадцатого на двадцать первое октября. Виктор даже присвистнул. – Я не помню, что вчера было. Почему вы только сегодня пришли, если убийство произошло пять дней назад? – Вопросы здесь задаю я! – у молодого полицейского даже уши покраснели. – Ответьте на поставленный вам вопрос. – Я не буду отвечать, пока мне не объяснят, на каком основании меня подозревают, – мрачно бросил Виктор. – В таком случае вам придется поехать с нами в участок. Вы будете задержаны до выяснения всех обстоятельств. Чихуахуа в человеческом обличии блеснул наручниками и шагнул к Виктору. – Что это за беспредел?! – взвизгнув, вмешалась Рита. А я, пораженная, стояла в каком-то оцепенении, не в силах что-либо произнести. Виктор мрачнее тучи скрестил руки на груди, всем своим видом выказывая решительный протест. – Вить, – вдруг вмешался пожилой, – вдова заявила, что ты единственный враг ее мужа и предъявила доказательства твоей слежки за ней в виде записи видеорегистратора. Правда, у нее был какой-то сбой в работе регистратора, почти неделю с ним провозились. Лучше давай спокойно поедем в участок и все выясним. Затем он повернулся к молодому и с укором добавил: – Убери наручники. Его вину еще нужно доказать, а ты с коллегой как с рецидивистом. Виктор глубоко вздохнул и направился в прихожую, где набросил куртку и, уже уходя, встретился со мною взглядом и послал на прощание ободряющую улыбку. Именно она заставила меня сбросить оцепенение и начать действовать, в то время как активно возмущавшаяся до этого Рита перешла к пассивному поскуливанию с бесконечными повторами: «Сволочь Скачко!.. Витьке нельзя в камеру…» – Так. Кто этот Скачко? И вообще что это за история? – решительно встряхнула я ее. – История тянется уже несколько месяцев и с ней связано убийство Оли. А теперь и до Виктора все-таки добрались. А я надеялась, что все закончилось… Она снова заскулила, а я поняла, что медлить нельзя, нужно ехать следом и на ходу что-нибудь придумать. Я схватила ключи от машины Виктора и решительно потянула за собой так некстати расклеившуюся Риту, заставив ее все рассказать мне по порядку. Судя из ее рассказа, Виктор расследовал серию загадочных самоубийств сотрудников небольшой строительной компании «Фарт» и нарыл в ходе расследования что-то про его владельцев, Скачко и его партнера Кулева. Важность нарытого материала подтверждал внезапный отказ тормозов у машины Виктора. Он тогда чудом спасся. Но вмешался случай. Оля с ее вечным невезением и способностью попадать в разные истории стала случайной жертвой. Скорее всего, ловушка готовилась для Виктора, но они с женой впервые поссорились и она, не сумев завести свою машину, схватила машину Виктора и помчалась в загородный дом, куда они собирались в ближайшее время переехать из шумной суматохи города. Когда все произошло, то первым под руку Виктора попался Кулев, от расправы над ним его удержало подоспевшее подкрепление. Избитого до полусмерти Кулева арестовали, а Виктора на время отстранили от следовательской работы и засадили за бумажную в архив. Скачко удалось сбежать, а его жена выискивала все новые и новые доказательства его невиновности, умело спихивая вину только на Кулева. – Я не верю, что Виктор убил. Тогда, полгода назад, он это сделал бы стопроцентно, но сейчас нет, – закончила свой рассказ Рита, когда мы подъехали к уже знакомому полицейскому участку. – Итак. Пять дней назад я не жила у Виктора. Это как раз было то время, когда я работала у Карена, – начала я размышлять вслух. – А может, ты скажешь, что была с ним тогда, – с надеждой во взгляде воспрянула духом Рита. – Ему нельзя в камеру, это его снова сломает. Он только оживать начал. – Но это лжесвидетельство, это наказуемо законом, – высказала я сомнения вслух. – Кто это сможет проверить? – Рита начала быстро приходить в себя, и ее привычный напор рос в геометрической прогрессии. – В отделении знают, что он тебя приютил, твой отец просил начальника Виктора посодействовать в его слежке за тобой. А то, что ты на несколько дней уезжала, можно скрыть. Ради Виктора. Скорее всего, она прекрасно видела, что я уже была готова сдаться, что чувства к нему вот-вот победят сомнения и всякую логику, поэтому решительно бросила, выскочив из машины. – Мне казалось, что ты к нему неравнодушна. Ладно, решай сама, что делать. А я поехала к одному знакомому адвокату. Я не успела и глазом моргнуть, как она махнула рукой проезжавшей мимо машине такси и умчалась. Я в нерешительности стояла возле участка, в ушах все еще звучали ее с горечью произнесенные слова. «Да, неравнодушна и очень», – призналась я сама себе и решительно направилась в отделение. Дежурному не удалось меня остановить, еще и Александр помог. В общем, я ворвалась в кабинет, где за столом со стопками папок напротив Виктора сидел все тот же молодой полицейский, как оказалось капитан, несмотря на свой с виду юный возраст. – В чем дело? Кто вас пропустил? – недовольно бросил он. – Товарищ капитан, – улыбнулась я ему самой очаровательной улыбкой из моего арсенала. – Вы так быстро уехали, а я совсем растерялась и не успела вам сообщить, что могу подтвердить алиби, кажется так это называется, этого человека. Виктор уставился на меня как на упавшую с Луны. А я, наивно захлопав ресницами и изобразив смущение, произнесла то, от чего у него вообще рот открылся от удивления. – Ту ночь он провел со мной. Ну, понимаете? Со мной в одной постели. Молодой капитан, наверное, не заметил, какое впечатление мои слова произвели на подозреваемого, начал допрос меня: – Так. Начнем с того, кто вы такая? – Я – Каролина Александровна Харольская, гражданка Соединенных Штатов. Я прилетела в Россию на поиски родственников и все это время, с самого своего приезда, жила у Виктора Сергеевича. Чем больше я говорила, тем больше успокаивалась, я даже смогла послать ободряющую улыбку совсем оторопевшему Виктору. В моем голосе кроме уверенности появились мурлычащие доверительные нотки, сбивающие с толку допрашивавшего. – А вы уверены, что в ночь с двадцатого на двадцать первое октября господин Паршин был дома? – продолжал он уже не так уверенно. – И эту, и все другие, – улыбнулась я теперь уже капитану, вложив в улыбку все обольщение, которое только могла изобразить. – Вы в этом уверены? – продолжал настаивать он, в то время как у него снова смешно покраснели уши. – Может он отлучался, пока вы спали. – А вы бы смогли уехать или вообще заснуть с такой женщиной, как я? – я соблазнительно прикусила нижнюю губу, хотя на самом деле едва сдерживала хохот, видя как у Виктора вытягивается лицо, а щеки капитана начинают соперничать в цвете с его алыми ушами. – То есть вы готовы дать свидетельские показания? – задыхаясь, выдавил капитан. После подписания вороха бумаг, мы с Виктором, наконец, вышли из участка. На улице наступал осенний вечер, мрачные сумерки которого были приправлены низкими снежными тучами. Вдохнув холодный воздух, Виктор смог отмереть и, резко развернувшись ко мне лицом, спросил, прожигая взглядом: – Ты в курсе, как это называется? От его резкого движения я отшатнулась, каблуки потеряли сцепление с землей, которую затянула тонкая корочка льда. Не удержавшись, я грохнулась на пятую точку и, потирая ушибленную руку, произнесла, глядя на него снизу вверх: – Кажется, дача ложных показаний. Он посмотрел мне в глаза и подал мне руку, потянул, не рассчитав силы, и я, снова потеряв равновесие, налетела на него, упала, только на этот раз в его объятья. – Ты – ненормальная, я уже тебе об этом говорил. Одинокий фонарь освещал парковку, вечер дышал заморозком, в воздухе начинали кружить первые резные снежинки. Его слова срывались с губ вместе с паром. И эти губы были так близко, пробуждая внутри жар, готовый растопить лед и снег вокруг нас. Я не сдержалась и сделала то, о чем уже давно мечтала – припала к его губам поцелуем. Наверное, если бы он ответил на него, я забыла бы обо всем, улетела бы в облака грез, где амурчики напевали бы самые нежные мелодии. Но этого не произошло. Он наоборот ослабил объятья, а из рук выронил копии документов, которые ему вручил капитан. Чтобы скрыть смущение из-за своего глупого порыва, я кинулась подбирать их, он тоже наклонился, и мы стукнулись лбами. У меня даже искры из глаз посыпались, и я невольно схватилась за ушибленное место. И тут мы, наконец, встретились с ним взглядами. – И что это было? – смог произнести он. Я притушила взгляд, пожала плечами, старательно изображая равнодушие, и не моргнув глазом соврала: – Капитан наблюдал за нами из окна. Нужно было доказать, что мы с тобою пылкие любовники. – Окна его кабинета выходят на другую сторону, – припечатал Виктор, вцепившись в меня взглядом.