– И снова привет. Не знаю, интересует тебя еще Паршин после таких пламенных взглядов за обедом… – не смогла она удержаться, чтобы не выпустить шпильку. – Рита, прекрати, или я положу трубку, – устало отозвалась я. – Ты что позвонила, чтобы поиздеваться? – Нет, – почему-то в ее голосе продолжали звучать странные нотки. – Похоже Виктор совсем не в форме. Я узнала, что его полностью отстранили от работы до окончания следствия. – А ты к нему ездила? – я не смогла скрыть эмоции и показала больше тревоги, чем хотела бы. – Поехала, но он меня выставил… Злой как сто чертей, – в ее голосе лилась горечь и обида. – Я его застала над Ольгиными фотографиями. Живая она доставляла ему постоянно неприятности, и даже мертвая никак не отпускает. Я думала, пусть у меня не получилось, но появилась ты… Я видела, как он изменился… Но снова она… Рита громко всхлипнула, а я была поражена настолько, что не могла поверить, что говорю с прежней девушкой-ураганом. И только тут до меня дошла причина странности ее голоса – просто подруга была пьяна. Ее слова про Ольгу неприятно царапнули ревностью, и я не могла произнести ни слова ей в ответ, но этого подруге и не требовалось, она продолжала: – Он что-то кричал про тебя, про мой нос и настырность. В общем, я на него в обиде, даже разговаривать с ним не буду больше. Устала я от его мрачного нрава с закидонами. – А мне зачем ты это говоришь? – недоумевала я. – А затем, чтобы и ты не совершила моей глупости. Лучше выбери Данила, а мрачное чудовище выбрось из головы. Ее совет дал обратный результат – уже через пару минут, позабыв о компрессах и мигрени, я стояла возле подъезда в ожидании такси. Но вместо машины с шашечками я увидела уже знакомый Oпель, который спрятался в самый темный угол двора под большим каштаном. Сначала я испугалась, но тут в мозгу блеснула одна догадка, и я решительно пошла к машине. Oпель повел себя странно: завелся и хотел быстро скрыться. Но я решительно шагнула прямо к нему. Если бы скорость была больше, а тормоза у машины похуже, то я могла бы уподобиться свадебной кукле на капоте. Водитель, наверное, здорово испугался, потому что не предпринял еще одной попытки уехать. Я рванула водительскую дверцу и замерла, увидев совершенно не того, кого ожидала. За рулем был Александр с расстроенным лицом. – Что вы здесь делаете? Зачем следите за мной? Так как Александр продолжал молчать, то я достала телефон и, прожигая его взглядом, пригрозила: – В таком случае я сейчас обращусь в полицию, и пусть ваши коллеги разбираются, зачем вам понадобилось меня преследовать. Может вы маньяк? – Я прошу, только не рассказывайте Виктору, какой из меня фиговый шпион… – с виноватой улыбкой подтвердил мои подозрения Александр. – Слежку организовал Виктор? Но зачем? – не унималась я. Он так настойчиво выпроваживал меня из своей жизни, а теперь так бесцеремонно вмешивался в мою. Справедливо, что это меня возмутило и хотелось понять, зачем ему это. Перед моим отцом ему теперь не нужно было отчитываться, у его начальства и без меня хватало дел. Тогда почему он меня просто не отпустил, не вычеркнул из жизни? – Виктор опасается, что вы снова попадете в какие-нибудь неприятности, с которыми не сможете справиться в одиночку, – начал виновато объяснять горе шпион. – Вот он и поручил мне присматривать за вами. А когда я на работе, то он сам… – Ах, вот оно что! Он никак не может забыть об опеке надо мной. Ну, сейчас я ему покажу, как могу справляться с неприятностями. А если еще раз увижу, что вы за мной следите, напишу заявление о преследовании! Я оставила удрученного Александра и решительно направилась к подъехавшему такси. Дом Виктора встретил меня тишиной и темными окнами. «Неужели уже спит?» – пронеслось в голове, когда на мой настойчивый стук никто не ответил. В растерянности я потопталась у двери, мой пыл и гнев начали таять. Похоже, в доме просто никого не было, и оставалось либо мерзнуть в ожидании, либо возвращаться к себе. Я уже набрала номер такси и слушала мерные гудки, медленно прохаживаясь перед домом, как вдруг заметила, что окно в кухне приоткрыто. – Евро-такси, слушаю вас, – послышалось в трубке, но я быстро нажала отбой. В голову пришла шальная идея, и я не стала с ней бороться. Я еще раз посмотрела на окно, оно было не сильно высоко, кроме того рядом шла водосточная труба. Я мысленно прикинула, выдержит ли мой вес труба, и пролезут ли мои габариты в окно. Я не могла ответить, зачем мне так понадобилось попасть в дом Виктора. Какой-то внутренний порыв просто толкал меня сделать это, и я ему подчинилась. Высоко взбираться не пришлось, окно было чуть выше двух метров над землей. Едва взобравшись на трубу, я смогла ухватиться за карниз и повисла на нем. Но подтянуться на руках у меня сил не хватало. Вися в таком идиотском положении, я ни за что не хотела отступать и молилась, чтобы никто из соседей не вызвал полицию, заметив мою попытку проникнуть в чужой дом. Каким-то чудом, упершись ногами в кирпичную кладку стены, мне удалось, хоть и не сразу, подтянуться, толкнуть оконную раму, сильнее ухватиться за подоконник и втащить половину своего тела в дом. Если бы я попыталась проделать все это подростком, то точно либо оторвала водосток, либо застряла в узком окне. Сейчас же я очень удачно и без особых проблем оказалась внутри. Почему-то в тот момент в голову не пришла мысль о том, чем я буду объяснять свое появление в доме его хозяину, и как он отреагирует на эту выходку. В доме все изменилось с того момента, как я здесь была в последний раз. Комнаты, двери которых раньше были заперты, сейчас были открыты, там стояли коробки и пакеты с вещами. Складывалось впечатление, что Виктор, наконец, решил убрать вещи, напоминавшие о погибшей жене, но, видимо, ему кто-то или что-то помешало. На кровати в спальне Ольги лежал раскрытый фотоальбом. Стоило мне бросить взгляд на несколько его страниц, как внутри забурлило неприятное чувство. Со всех страниц мне улыбалась жена Виктора. Я сразу узнала ее, хоть видела всего один раз на снимке, который мне показала Рита. Вот значит, кто остановил уборку вещей! Да, Рита была права – Ольга не хотела отпускать мужа. Похоже, что он пытался перестать жить прошлым, и оно, казалось, наконец-то начинало выпускать его из своих когтей. Но как всегда злая игра судьбы смогла не только разжечь с новой силой боль воспоминаний, но и разрушить до основания мечты о новой жизни. Меня накрыла с головой смесь противоречивых чувств, где переплелись и жалость с сочувствием, и злость, и тоска с любовью. В итоге я начала хватать вещи Ольги и, особо не сортируя, заталкивать их в коробки и пакеты. Кто-то должен был развязать этот туго завязанный узел, и я решила взять это на себя. Выбросить вещи Ольги я не решилась, но нашла ключи от гаража и решительно начала перетаскивать все туда. И откуда только силы взялись? Я не хотела думать о том, как Виктор отреагирует на мою уборку, и что он со мной сделает за это. Я не боялась его гнева, я молилась только о том, чтобы он не вернулся домой до того, как я успею все закончить. Глава 20 Я старалась все делать быстро, чтобы не растерять запал, и так увлеклась уборкой и приданию комнатам жилого вида, что даже не заметила как пролетело время. Только когда довольная и уставшая я осматривала результаты своих трудов, то увидела, что стрелки часов уже давно перебрались за полночь. Уезжать сейчас было бы неразумно. После случая в аэропорту я опасалась ездить по ночам одна. Виктор так и не появился. Я завернулась в плед, уселась на диване в гостиной и, раздумывая над тем, как лучше теперь вести себя с ним, не заметила, как уснула. Виктор вернулся только утром. Я услышала звук отпираемой двери, соскочила с дивана, стряхивая с себя остатки сна. Он выглядел усталым и осунувшимся. У меня защемило сердце при взгляде на него. Я вышла к нему навстречу, но он смотрел только себе под ноги и заметил меня, лишь когда подошел вплотную. – Ты? Как ты здесь оказалась? Я взглянула в его удивленные глаза и с трудом сдержалась, чтобы не поцеловать его. К тому же ему не удалось скрыть под привычной угрюмостью то, что он скучал и был рад меня видеть. По крайней мере, именно это я почувствовала в его взгляде. Его глаза сейчас не были безучастно равнодушными, и это находило отклик в моем сердце, заставляя его подпрыгивать от радости. Но приятное очарование встречи было разбито вдребезги, стоило ему заметить идеальный порядок в комнатах, которые раньше были заперты. Виктор помчался туда, но так же быстро вернулся и грозно навис надо мной. – Что ты наделала? Это твоих рук дело? Как ты вообще здесь оказалась? – Начнем отвечать на твои вопросы по порядку, – попыталась я улыбнуться и придать тону беззаботность. – Я приехала к тебе, а тебя не было дома. Ну, не замерзать же мне было? А окно в кухне было открыто… – Сумасшедшая! С этим понятно. Но я тебя спрашиваю, куда ты дела вещи моей жены. Как ты вообще посмела?.. В его глазах сейчас плескалась только чернота злости и совсем не осталось того светлого, что я смогла в них прочитать несколько минут назад. Мне стало так больно и обидно, я чувствовала себя полной дурой из-за того, что допустила мысль о том, что и он скучал по мне, что я ему была небезразлична. И как это вообще могло прийти в мою глупую голову? – Да, посмела, – выпалила я, больше не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями. – Кто-то же должен был это сделать. И уже давно. Хватит превращать свой дом в музей или мавзолей! Очнись! Нельзя жить только прошлым! Чтобы не показать ему все то, что сейчас творилось в душе, я стремительно понеслась к выходу мимо него. Но реакция Виктора была мгновенной. Одним движением он перехватил меня и прижал к ближайшей стене всем своим телом. Я уперлась в его грудь и пыталась оттолкнуть его от себя, но он захватил мои запястья и руки также были пригвождены к стене тисками его пальцев. Он оказался настолько близко, что я могла ощущать бешеный стук его сердца. Склонившись ко мне так, что я была вынуждена запрокинуть голову, он посмотрел мне прямо в глаза. Злость его взгляда обжигала. – Ты решила записаться в психоаналитики? – его губы скривились. – Только ты ошиблась адресом – тут никто не нуждается в твоем психоанализе. Ты лучше разберись со своими проблемами! Какое тебе дело до меня? Ты мне никто! А ведешь себя словно имеешь право… – Не имею, – выпалила я, уже не скрывая вырвавшуюся наружу горечь обиды и разочарования. – Действительно я никто для тебя. Так случайная встречная с кучей своих проблем. Встречная, которой небезразлична твоя судьба, потому что она по глупости своей увлеклась тобой, не желая этого… С каждой моей произнесенной фразой тиски его рук слабели, пламя гнева в глазах угасало, сменялось недоумением. Он даже порывался что-то сказать, однако я не позволила. – Извини, что снова нарушила твою привычную жизнь. Можешь вернуть все вещи обратно, они в гараже, и чахнуть над ними дальше и винить себя во всем. Вот только я сомневаюсь, что Ольге это понравилось бы. Не успела я себя отругать за свой длинный язык, как выражение его глаз снова поменялось, и он резко оттолкнул меня от себя и ушел в другую комнату, не сказав ни слова. А мне ничего не оставалось, как в очередной раз признать свое поражение. Тягаться с памятью и образом Ольги было еще одной моей глупой непростительной ошибкой. Я развернулась и выбежала из его дома с такой поспешностью, будто боялась, что все призраки прошлого, живущие в нем, погонятся за мной. Даже не помню, как добралась домой. Увидев мой расстроенный вид, мама и сестра засуетились вокруг. С мамой мы быстро нашли общий язык, и теперь она окружала меня той материнской заботой, которой мне так не хватало. А вот с сестрой все было не так просто. Казалось, она старалась сблизиться со мной, но порой у нее было такое выражение лица, что я бы дорого отдала за то, чтобы узнать, о чем она думала в тот момент. Сейчас я убедила их, что со мной все в порядке и с искусственной улыбкой присоединилась к завтраку. Лена сегодня должна была идти на очередное собеседование по поводу работы, и она, похоже, сильно нервничала. Я невольно следила за ее пальцами: тонкими, нервными, со свежим маникюром, она барабанила ими по столу, даже не замечая этого. Это нервное постукивание отчего-то раздражало меня. И я вдруг подумала, что скоро мне нужно будет возвращаться в Штаты, как только их жизнь наладится. В недавнем телефонном разговоре отец напоминал о том, что я могу оставаться в России не больше трех месяцев, и настойчиво звал обратно. Не знаю почему, но в этот момент я думала о том, как буду жить, когда вернусь в Майями. Вместе с Лилиан я не смогу находиться под одной крышей. А как видеться с сестрой и мамой? А Виктор? Стоило о нем подумать и внутри так заныло, что захотелось уехать немедленно и вычеркнуть нашу с ним встречу из памяти. Вдруг в наш семейный завтрак ворвалась настойчивая трель дверного звонка. Решительно остановив суету матери вокруг меня, я пошла открывать и чуть не упала от удивления – на лестничной площадке стоял Виктор. – Нам нужно поговорить, – произнес он, не поднимая на меня глаз. – Ты хотела как лучше, а я несправедливо набросился на тебя. Прости… Его слова произвели эффект – я застыла, едва не открыв рот от удивления, а от одного «прости» в сердце начала оттаивать глыба обид и разочарований. Наши глаза встретились и успели сказать так много до того, как рядом со мной возникла Лена и с очаровательной улыбкой ворвалась в наш немой диалог. – Что же ты гостя держишь на пороге? Проходите. Поговорите в квартире. Как ни странно Виктор не отказался и пошел в гостиную вслед за моей фееподобной сестрой. А там к ним присоединилась и мама, и я наблюдала, как его пытались накормить завтраком, уговаривали выпить хотя бы кофе. Виктор был явно не в своей тарелке, но и тут себя снова проявила сестра. С многозначительным взглядом, адресованным маме, она увела ее на кухню, сказав, что нам нужно поговорить наедине. Мы остались вдвоем, но чувственность момента была упущена, и мы просто молча сидели друг напротив друга. – А как продвигается твое расследование убийства Скачко? – вдруг спросила я, словно это была единственная вещь, которая меня сейчас волновала. – Прошу. Не вмешивайся в это дело, – тихо произнес он, а его лицо снова превратилось в непроницаемую маску. – Я не хочу еще одну гибель на свою совесть. Оля тоже… При упоминании имени жены по его лицу пробежала тень, что заставило меня завибрировать от нахлынувшей ревности. – Почему вы все решаете, куда мен лезть, а куда нет, – вспылила я, не выдержав. – И отец, и ты, и Рита, и даже твой бывший напарник… – Данила? – Виктор заметно побледнел. – А его ты откуда знаешь? – А что твой шпион еще не доложил? И снова наш разговор грозил перерасти в ссору. Как обычно мы схлестнулись взглядами. – Я разве не говорил тебе, что нужно бежать от меня? Что рядом со мной опасно? – произнес он, еле сдерживаясь и с силой сжимая кулаки. – Те, кто боятся, те и сбегают. Трусы поджимают хвост и бегут. А я – не трус! Я не привыкла бросать тех, кто мне не безразличен. Если ты не хочешь, чтобы я была рядом и помогала, то я все равно буду в этом деле и буду действовать другими путями. Ясно? Мой голос предательски дрожал от противоречивых чувств, разрывающих меня изнутри. Я с силой переплела пальцы, чтобы сдержаться и не наброситься на него, трясти, пока он, наконец, не сбросит с лица это холодное выражение и не примет меня и мою помощь. – Хорошо, – вдруг сдался он. – Чем ты мне поможешь? Говори. Будешь следить за женой Скачко? Будешь искать тех, кто хочет меня подставить? Интересно как? Я растерялась и неуверенно произнесла, ухватившись за его первую фразу: – Я могу попробовать втереться в доверие к вдове Скачко. Пойду в тот же салон красоты, что и она, или в бутик… – Не выйдет, – безапелляционно возразил он. – Скорее всего, тебя видели со мной. – Тогда этим могу заняться я, – в комнату вплыла моя сестра с подносом в руках, где дымились две чашки кофе.