– Подполковник. – Извиняюсь. Маша, звони адвокату. Надеюсь, меня никто не собирается останавливать? – Паша-Тяж придавил взглядом оперов. – Не по закону вы, граждане менты, пришли. Я ничего подписывать не буду. Без адвоката. Не заставите. – Это не обыск, а обследование, – пытались втолковать ему. – Тем более не по закону. В чем меня конкретно обвиняют? – Мы действуем в рамках уголовного дела, возбужденного по статье 162 УК. Паша издевательски расхохотался: – Про эту статью я знаю все, от «а» до «я», можете не сомневаться. Понятия не имею, кто вас навел, только ошибочка вышла. И я этого так не оставлю. Я законы знаю. Ответите, – угрожающе сказал он. Паша-Тяж держался так уверенно, что Снегин заколебался. Неужто и впрямь ошибка? – Если вы уверены, Павел Георгиевич, что вины за вами никакой нет, то вам тем более скрывать нечего. – Я и не скрываю. Но в дом не пущу. Попробуйте войти. – Хорошо, мы в дом не пойдем. А гараж осмотреть можно? – А зачем вам мой гараж? – насторожился Паша. – В московском баре, неофициальным владельцем которого вы являетесь согласно нашей оперативной информации, Павел Георгиевич, обнаружен номер от машины вашего соседа, – подполковник кивнул на Гнедого. – Ее угнали. – Я Андрюху, по-вашему, ограбил? – заржал Танжеров. – Уморили! Да чего там брать? Разве что дерьмо куриное. На удобрение. Так я морковкой не интересуюсь. Андрюха, да ты богаче меня, оказывается! Раз я, Паша-Тяж, машину твою спер. Как там ее? «Мазератти»? Или «Ламборгини»? – Гнедой засмущался. – Ты, что ли, на меня заяву накатал? Сосед невольно сжался под тяжелым взглядом Танжерова и залебезил: – Что ты, Павел Георгиевич, что ты! Я ни сном, ни духом! Чего они в эту машину вцепились, не понимаю! – Хватит препираться. Мужики, пойдемте. – Подполковник спустился по ступенькам и, когда домработница Галина в испуге посторонилась, решительно направился к гаражу. – Маша, чего они там найти-то собираются? – подмигнул жене Танжеров. – Не знаю, Паша. Ты бы оделся. Холодно. – Я этого так не оставлю! – Бывший бандит Паша-Тяж, а ныне законопослушный гражданин Павел Георгиевич Танжеров очень хотел рассчитаться с правосудием. Сами нарвались. И спуску ментам не будет. С адвокатом Танжеров решил поговорить сам. Пусть жалобу составит грамотно. На незаконные действия МУРа. – Похоже, подставил ты нас, Женька, – буркнул Снегину подполковник у ворот гаража. – Уж очень уверенно держится, гад. Сразу права качать начал. Влипли мы. Ну что ж, – он тяжело вздохнул, – открывайте! Ключей от гаража Танжеров, естественно, не выдал. Но замок оказался чисто декоративным элементом. Просто висел на дужке, но ничего не запирал. И в самом деле: кто рискнет ограбить криминального авторитета? Со времен отсидки Танжеров заматерел, оброс связями и обзавелся адвокатом. Которому сейчас звонил. Снегин заглянул в гараж и разочарованно выдохнул. Машина там стояла. Огромный черный джип. Горячий «мустанг» Танжерова, который любил машины породистые и крупные, под стать себе. Но никаких следов бежевой «Лады». – Начинайте обыск. Тьфу! Осмотр, – скомандовал подполковник операм, прикидывая, как теперь выкручиваться. Пацану поверил! Положился на его везение и сомнительные умозаключения. Теперь придется все свалить на этого капитана-молокососа. Снегин уныло посмотрел на Пашин джип и вздохнул. Партия не задалась. Прокатившийся по зеленому сукну черный шар замер у лузы. Киксанул, похоже. Придется расхлебывать. Но разочарование довольно быстро сменилось удивлением. В дальнем углу гаража валялись какие-то доски, прикрытые ветошью. И когда один из оперов ее откинул… – Товарищ подполковник! – ликуя, воскликнул он. – Гляньте-ка сюда! В угол потянулись все, и минорное настроение сменилось бурным крещендо. Уже в мажоре. – Это же… – Это… Между досками притулился чемодан. Обычный такой чемодан, стандартный, черного цвета. И все бы ничего, но на его ручке висела багажная бирка. «Ручная кладь». Это означало, что не так давно этот чемодан куда-то летал. И приземлился не где-нибудь, а в Домодедово! – Вот оно, – тихо сказал подполковник. – Оформляем изъятие. Понятых сюда. – И еще это, – самый зоркий из оперов кивнул на доски. Там лежала черная балаклава. По виду тряпка, если особо не присматриваться. Но муровцы пришли сюда с обыском и прекрасно понимали, что перед ними две важные улики. Чемодан, в котором курьер предположительно вез деньги из Бишкека, и балаклава, похожая на те, в которых были преступники, ограбившие этого курьера. Улики весомые, это уже не фантомный номер от «Лады», который был и исчез. Чемодан с биркой исчезать не собирался. В это время Паша-Тяж внушал адвокату, что ментов надо построить. И адвокат ему внимал. Они обо всем договорились, о гонораре тоже. И торжествующий Танжеров, надев для солидности черную косуху, отправился качать права. Лицо его сияло как медный таз, начищенный до блеска. – Понятые, вы все видели? – услышал он голоса, раздающиеся из гаража. – В вашем присутствии мы изымаем улики. – Какие еще улики?! – Танжеров рванулся в гараж. – А, Павел Георгиевич! Вот и вы. Вам эти вещи знакомы? Что скажете? Танжеров с недоумением смотрел на чемодан. – Я чего-то не догоняю, – выдавил, наконец, он. – Это ваше? – Конечно, не мое! – Тогда откуда в вашем гараже эти вещи? – Тут Паша-Тяж увидел и балаклаву. – Подбросили! – По его щеке поползла капля пота. Интуиция матерого уголовника подсказывала Танжерову, что он влип. И наезд на ментов не получится. А вот на него наедут конкретно. – Я ничего подписывать не стану, – хрипло выдавил он. – И отвечать на вопросы буду только в присутствии своего адвоката. – Это ваше право. – А о чем вообще базар? В чем меня конкретно подозревают? – Ограбление на стоянке в аэропорту Домодедово. – Слыхал что-то. – Паша-Тяж наморщил лоб. – Громкое дело. – Предположительно именно в этом чемодане курьер и перевозил деньги, – подполковник кивнул на найденную улику. – Тару отдадут на экспертизу, и тогда, возможно, встанет вопрос об изменении вашего статуса, Павел Георгиевич. Пока вы находитесь в статусе свидетеля. Все по закону, как вы и хотели. – Гоп-стоп, значит, шьете. – Танжеров призадумался. – Ну ты сам посуди, начальник, – наконец, сказал он. – Я давно уже завязал. У меня семья: жена, дети. У дочки концерт вчера был. Бизнес у меня. С деньгами напряженки нет. Сколько там с…и? – Миллион. Долларов США. – Чтобы я, Паша-Тяж, подставился за лям?! Пусть даже этих твоих, американских. Да ты на дом мой посмотри! У меня даже теща на «Рендж Ровере» ездит! – Танжеров, вам надлежит проехать с нами. Говорить будете в кабинете у следователя. Вы ведь знаете протокол. Мы – опера. А беседы по душам – это не к нам. Так что не спешите рвать на груди тельняшку, пригодится. – Все понял, базара нет! – Танжеров поднял вверх огромные раскрытые ладони. Пальцы веером, на одном массивная золотая печатка. Он без лишних слов и сопротивления прошел в микроавтобус с белыми по синему буквами «ПОЛИЦИЯ», бросив жене: – Дом закрой и езжай в Москву на моей машине. Свою тачку потом заберешь. Мария Танжерова не стала причитать: молча кивнула и стояла у ворот, провожая задумчивым взглядом полицейскую машину, на которой увозили мужа, пока та не скрылась из виду. Снегин начинал понимать, почему Танжеров, несмотря на свою любвеобильность, не собирается разводиться с толстухой, чьи волосы похожи на яичный желток. Она не только мать его детей, но и боевая подруга. И за кормильца несмотря ни на что – горой. – Везучий ты, Женька, – шепнул Снегину подполковник. – Угнанной «Лады»-то нет в гараже. И пистолет не нашли. Но нашли чемодан. Теперь дело пойдет. Евгений и сам уже это понял: второе невероятное везение за месяц. Осталось дождаться результатов экспертизы. Но никто из оперов не сомневался: чемодан тот самый. Они уже подъезжали к Москве, когда мобильник в кармане Снегина завибрировал. Номер, высветившийся на дисплее, был незнаком. Женский голос в трубке тоже: – Это капитан Снегин? – Он самый. – Макс сказал, вы поговорить хотите. – Макс?