– Нет, – отклоняю предложение, желая услышать. – Пожалуйста, давай поедем? – Это же не сложно. Вот смотри: Эмма, я влюблён в тебя. Правду всегда говорить легче. – Но ты же просто дурачишься, это даже не правда. – Я только что сказал, что влюблён в тебя, ты прослушала? Эмма замирает. Она смотрит на меня и пытается найти намёк на шутку, но парадокс в том, что я вовсе не шучу. Мне не сложно принять и признаться, как минимум по причине того, что никогда не чувствовал подобного к кому-то. Я никогда ни с кем не искал встречи, не пытался найти в толпе, не шёл против себя. Каждую девушку я принимал, как само собой разумеющееся. Но не Эмму. Из-за отрицания ничего не исчезнет, лишь усугубится, и мне проще прийти к тому, что есть на самом деле. А есть она. Та, кого я желаю, с мыслью о которой засыпаю и просыпаюсь. Я не забываю о её существовании и на секунду, неважно, где нахожусь: дома, на тренировке, среди парней, среди женского пола, который периодически липнет. Подсознание всегда помнит, что где-то есть Эмма. Глупо говорить, что она просто нравится и списывать всё на влечение. Слышу звуки из леса, где стрекочет вся ночная живность, благодаря гробовой тишине, повисшей между нами. И Эмма нарушает её первой. – Я не знаю, что сказать… – Это твоё право, пойми. Мне нечего скрывать. Я не буду бегать от себя или от тебя. В этом нет никакого смысла. Я не клянусь тебе в любви, я лишь говорю, что испытываю на данный период времени. Твоё право принять или не принять, ты не виновата. Ответишь на один вопрос? Помедлив секунду, Эмма всё же согласно кивает. Кажется, я подозреваю, о чём она думает. Но у меня другие планы. – Почему Алестер хочет, чтобы я вытянул тебя на лёд? – Потому что он думает, будто что-то изменится, – хмуро и с отсутствием желания продолжать эту тему, отвечает Эмма. – Если хочешь, мы можем покататься. Люди ежегодно выбираются на каток. Или есть что-то? Тебя что-то останавливает? – Нет. Мы можем покататься в любой момент. – Тогда почему он почти требует это? – Потому что думает, что я захочу вернуться и продолжить. Но я не хочу. – Это принцип, упрямость или страх? – Это нежелание. Никто не хочет помнить о плохом. – Не хочешь об этом говорить? – Нет, – качнув головой, соглашается Эмма. – Значит, мы не будем об этом говорить. – Это должно как-то поспособствовать тому, что я всё расскажу? В чём подвох? – Без подвохов. У каждого есть тайны, не думаю, что буду рад и польщен, если кто-то будет вытягивать из меня то, о чём не хочу говорить. Эмма немного улыбается. – Спасибо. – Готова бить стекло моей новой машины? – с улыбкой, предлагаю я. – Мы можем кого-то попросить о помощи на дороге, – предлагает она, махнув в сторону пустой трассы. – Да, например, дотянуть нас до города, но кто-то должен быть внутри и управлять машиной, а это означает то, что нужно разбить стекло. – Есть другой вариант… – Остаться тут до утра и отморозить конечности? – Ну… да. Есть вариант, что нам повезёт, и мы остановим того, кто умеет взламывать замки. – Или съездит нам за батарейкой, чтобы разблокировать её. – Или мы пойдём за ней сами. – Будем просить милостыню? Мои деньги в машине. – А мои дома. – Нам может повезти, и мы соберём что-то по дороге. – Слишком много удачи в этот вечер, – улыбается Эмма. – Настоящая удача, если мы не попадём в фильм ужасов, где нас будет гонять тройка уродов по лесу, чтобы выпотрошить внутренности. – Ты пересмотрела слишком много ужасов, – смеюсь я. – Вряд ли их можно назвать ужасами. Это что-то вроде комедии со своими вытекающими. – Например? Кровь? Мозги? Кишки? – Не без этого. В сверхъестественном кто-то просто пропадает, когда идёт ночью проверить подвал или чердак. И, конечно, там обязательно не должен включаться свет, без этого никак. Ну, либо он должен быть максимально плохим, а потом лампочка погаснет. В сплэттере или слэшере это банальная расчленёнка. Какая-то компания едет за город, у них ломается машина или что-то ещё. И там они натыкаются на хижину, где живёт тройка уродов, которые любят издеваться. Можно взять одного маньяка, типа Фредди или Пенивайза, но суть – все умрут. Иногда кто-то выживает, но это редко. – Тогда, ты понимаешь, что мы не будем сворачивать с дороги, – с улыбкой, полагаю я. – В любом случае, ты же знаешь, как нас спасти? – Не-а, – хихикает Эмма. – Тогда, не будем двигаться с места до утра. – О, нас могут найти тут, ходить никуда не требуется. А если мы пойдём до ближайшей заправки, нас скорей всего убьют по дороге, либо там работает какой-то псих, который убьёт нас сам. – Кажется, ты уже нас похоронила. – Конечно, мы же замёрзнем. – А что лучше: попасть в руки маньяка или замёрзнуть тут? – Без разницы, либо будем мучиться сами, либо это сделает кто-то. – Ты и правда смотришь много фильмов ужасов, – хохочу я. – Предлагаю дойти до заправки. – Если ты обещаешь, что спасёшь меня, – улыбается Эмма. – Я не могу обещать, вдруг у них будет пила. Я тут немного недееспособен. – Их? – в ужасе пищит Эмма. – Ты сама сказала, что их должно быть трое. – Но мы можем хотя бы надеется на Пенивайза или Фредди, либо, это просто чокнутый парень, как в очень страшном кино. – Тот, который курит травку и кричит в трубку: «Чувак»? Я бы тоже хотел на это надеется, с ним хотя бы можно договориться. – Эйден! – возмущается она. – Что? – смеюсь, огибая машину. – Я выбираю наименьшее из зол. – И что ты ему предложишь? – Как показывает практика, они заинтересованы в убийстве симпатичных девушек. У меня есть шанс. Лицо Эммы вытягивается, а я смеюсь ещё громче. – У тебя!? – Дай шанс выжить хотя бы одному из нас. – Ты настоящий мужчина, – вздохнув, говорит она. Беру её ладонь и тяну к себе, за чем следует поцелуй в лоб. – Встретимся в раю. – Ты ужасен, – морщится она, легонько шлёпнув меня по груди. – А ты не послушала меня и не сменила обувь. – Но ты хотя бы можешь одолжить мне свою, как подарок перед смертью. – Тогда я не смогу убежать, убьют нас двоих.