– Не советую. В один прекрасный день твои мускулы сдуются, и красотка превратится в бабусю. – Да что вам, черт побери, надо? – Расскажи нам о нем. Флоран Леяни уперся ладонями в прилавок – питбуль в атакующей стойке. – А мне нечего о нем сказать. Просто один из клиентов. На этот раз Шарко выложил другую фотографию Рамиреса – в виде изувеченного трупа. Так до конца и не проснувшийся всклоченный волосатик скривился при виде пиявок на краях ран. – Как видишь, он не простой клиент. Выйдя из ступора, Леяни в конце концов покачал головой: – Он мертвее некуда, н-да, тут не поспоришь. Но меня это не касается, мне нечего вам сказать. Не знаю я этого типа. Робийяр держался поодаль, чувствуя, что Шарко не в настроении. Зрелище будет первоклассное, особенно учитывая, что на лбу у коллеги начала вздуваться жила. – Ты проткнул ему головку члена стержнем с мордой козла на конце, сделал на спине скарификацию из трех слов – Blood, Death, Evil – и тату из перевернутого религиозного креста на левой подошве, чтобы он ежедневно топтал Господа… Франк глянул на татуировщика: – Еще раз скажи мне «нет», и тебя отволокут в Управление за те два свинцовых грузила для удочки, которые висят у тебя в ушах. Леяни понял, что собеседник не шутит, бросился к входной двери в лавку и перевернул табличку стороной «Закрыто». Потом торопливо вернулся и шлепнул удостоверение на грудь полицейского: – Заберите это. Вам не следовало приходить сюда, мать вашу! Я не хочу никаких проблем с теми ребятами. С теми ребятами… Шарко почувствовал дрожь в животе. Три утверждения зараз: первое – этот унылый падальщик действительно сделал скарификации и тату с перевернутым крестом Рамиресу. Второе – Рамирес действовал не в одиночку, еще один или несколько дьяволов трудились сообща. И третье – стоящий перед ними парень помирал от страха. Робийяр подошел ближе: – Рожай. – Я о них ничего не знаю, ясно? Ни кто они, ни как их звать. Один – тот тип с фотографии… – Рамирес. – Как скажете. Он приходил, он сам или другой тип, но они никогда не появлялись вместе. С ними всегда были другие парни, каждый раз новые, которым нужно было сделать тату или скарификацию по одному и тому же ритуалу. – Ты хочешь сказать, что те два мужика, Рамирес и другой, были вроде вожатых? – Вожатые, да, можно и так сказать. Только это не имело ничего общего с детским летним лагерем. – А в чем заключался ритуал? – Совсем зеленым новичкам всегда сначала делали скарификацию на спине. Blood, Death, Evil. В одном и том же месте и в том же порядке, точь-в-точь. Потом вожатый и новичок возвращались недели через три-четыре для перфорации члена ампаллангом. А много недель спустя – перевернутый крест на левой подошве со словами «Pray Mev». Это завершающий этап. И новичка я больше не видел. Коп прикинул, что такое эти круги инициации. Чтобы получить крест на подошве и окончательно примкнуть к клану «Pray Mev», следовало пройти несколько этапов, что требовало времени. Способ удостовериться в верности и преданности последователей. – А что такое «Pray Mev»? – спросил Робийяр. – Знать не знаю. Вы не найдете такого креста в моих каталогах, это их собственный образец, их фирменный знак. Я его наносил раз за разом, они мне платили налом, и все. Ничего незаконного. – А новенькими были мужчины? – Только мужчины, да. Молодые, ну, лет двадцати. Было немало ребят из предместий, я таких умею распознавать. По шмоткам, манере держаться… Шарко подумал о Мелани Мейер. Ничего такого с ней не делали. Она не принадлежала к их кругу. – Они были в группе сатанистов? – Судя по тому, чего они требовали, не нужно быть выпускником Сен-Сира[35], чтобы догадаться. Коп показал другую фотографию – трупа из водонапорной башни: – А он? Приходил к тебе? Мы нашли его три недели назад в Йонне. Не совсем свеженького, но посмотри на родимое пятно у него на шее. Ты татуировщик, наверняка обращаешь внимание на такое. Можешь что-нибудь вспомнить? – Да у вас тут бойня какая-то. Я… Послушайте, я не хочу… Шарко нервно помахал фотографией у него перед носом: – Не заставляй нас терять время. Узнаешь, да или нет? – Ну, это пятно у него на горле я помню, а то как же, оно похоже на карту России. Он точно приходил несколько раз. Сначала один, чтобы сделать татуировки на руках. Это было давно… как минимум полтора года назад. Он все расспрашивал про сатанистов, задавал всякие вопросы. – Журналист? – Ну да, что-то в этом роде. Я был не первым татуировщиком, на которого он вышел, он обходил все местные салоны. Ну, мне не жалко, я дал ему адресок, где их иногда можно встретить, сатанистов этих. «B & D бар». Лучше способа к ним подобраться не найдешь, в каком-нибудь закутке или в сырой задней комнате, там не задают слишком много вопросов, если вы понимаете, что я имею в виду… Франк и Паскаль обменялись быстрыми взглядами. «B & D бар», там Рамирес встретил Мейер. – И что произошло потом? – Он вернулся, наверно, месяцев шесть-семь спустя, с вожатым, которым был… Рамирес. И… я хорошо помню, у него была странная реакция, когда он зашел: он сделал большие глаза и быстро приложил указательный палец к губам. Я понял, что должен молчать и не говорить ничего вроде: «А, это вы, тот самый парень, который искал тогда сатанистов?» В любом случае я и не собирался особо выступать. На фиг мне связываться с теми парнями. Шарко начал прикидывать возможный сценарий. Аноним из водонапорной башни собирает сведения о сатанистах, ходит по салонам тату, начинает посещать «B & D бар», проникает в их среду, встречает Рамиреса, втирается в доверие, причем до такой степени, что возвращается сюда шесть месяцев спустя, чтобы пройти все этапы приобщения к клану. Скарификации, пирсинг, последнее тату на подошве… Одна проблема: в конце концов его раскрывают. Дальше его пытают в водонапорной башне, чтобы он выложил все, что знает, потом убивают. Стирают все знаки его принадлежности к клану, чтобы копы не начали интересоваться «Pray Mev». – Новички и их вожатые были хорошо знакомы? Друзья? – Не сказать, чтоб они были неразлейвода. Пока я работал над новичком, Рамирес или другой вожатый сидел сзади. Ни слова друг другу не говорили, ни звука. Когда я хотел завязать разговор, мне никто не отвечал. Здесь было тихо, как в морге. – Расскажи нам о втором мужчине, о другом вожатом. – Парень рта не раскрывал. Волосы каштановые или с проседью, как когда, – может, он их красил – и довольно короткие. Я никогда не видел его глаз, он всегда был в больших солнцезащитных очках. Не знаю, сколько ему лет. И все-таки в возрасте, под полтинник, я думаю. Трудно сказать из-за больших затемненных стекол. Но у него были морщины на лбу, строго параллельные и глубокие, как будто ему морду плугом пропахали. Шарко выругался про себя из-за очков – с фотороботом ничего не выйдет. – Почему ты их боишься? – Говорю ж вам: потому что они со мной не разговаривали, да и между собой тоже. Они заходили, не говоря ни слова, холодные, как надгробные плиты. От тех двух типов меня реально мороз драл по коже, особенно от второго, с его очками и морщинами. На таких лучше не наезжать. От меня требовалось только сделать свою работу. Без вопросов. Можете мне поверить, я уж постарался выяснить среди своих, кто они такие. Но про «Pray Mev» никто не слыхал, они с другими не якшаются. Невидимки… Леяни наклонил голову, его подвески задрожали. Шарко задумался, не упадут ли его уши на пол. – …Знаете, когда я делаю надрезы или прокалываю, в глазах у клиентов всегда какой-то страх, тревога. Особенно когда прикасаешься к чувствительным местам, таким как член. Но только не у них. Не у них, блин. Невозмутимы, как смерть. – Сколько раз они приходили? И начиная с какого времени? Тот пожал плечами: – Да я уж не знаю. Думаю, это началось года три назад. Сначала мужик в солнечных очках… Потом Рамирес. Они попросили сделать скарификации, кресты на подошвах. А потом они стали приводить новеньких. Рождение клана, – подумал Шарко. Он подступился с новыми вопросами: – Сколько раз они приходили, если считать с самого начала? Сколько всего людей сделали тату и скарификации за три года? – Не знаю… Наверно, человек пятнадцать… Может, больше? Нет сомнений: Рамирес и человек в очках собирали армию теней, и она с годами росла. С какой целью? – В последний раз когда это было? – Я их не видел с конца июля. Так оно и лучше. Я не знаю, появятся ли они еще и когда, – он мотнул подбородком в сторону кармана Шарко, – ну, этот-то точно больше не придет… И тип в очках тоже, Шарко был уверен. Две смерти подряд – неизвестного в водонапорной башне, потом Рамиреса – наверняка вызвали переполох в их группе. – Вообще-то, сатанистов пруд пруди, навалом на любом форуме в Интернете, – продолжал татуировщик. – Они и не скрываются, на самом-то деле я им все время тату делаю. Ребята выставляются напоказ, еще и внимания требуют. Макияж, пирсинг повсюду, блэк-метал во всю мощь в наушниках, на члене тату 666. И имена вроде Кинга Даймонда[36] или Антона Ла-Вея[37] у них с языка не сходят, когда они приходят сюда. А вот те, о ком речь, они не такие. Настоящие молчуны. Некоторые из них явно порвали с семьями, ненависть из них так и перла, это видно было по глазам. Я знал, что дело нечисто, но что я, по-вашему, мог поделать? Шарко вспомнил о словах Люси в вечер смерти Рамиреса. То, как он на нее бросился, его непроницаемый взгляд, леденящие глаза змеи. Им двигало свирепое желание убить ее. Шарко заговорил о Мелани Мейер, но Леяни не мог сказать ничего нового. Однако, в отличие от других, Мейер тряслась от страха и кричала, когда он делал скарификации, что подтверждало предположение Шарко: она не принадлежала к клану. Простое развлечение для Рамиреса? Свидетель его безумия? Сексуальная разрядка между двумя убийствами? Кем были люди, которые приходили сюда, чтобы на них ставили клейма, как на скотине? Татуировщик говорил о молодежи с окраин. Парни без твердых устоев, полные ярости, которых легко подчинить, используя идеологический прессинг. Шарко снова подумал о двух дьяволах с тайной фрески Рамиреса, которые несли похищенных к большому красному прожорливому дьяволу на заднем плане. Зачем? Что за темная связь объединяла людей, прошедших через эти стены? Если речь шла об экстремистской группе или секте, то какова ее цель? Копы задали еще несколько вопросов и решили, что было бы интересно воспользоваться последними часами задержания Мейер и свести ее нос к носу с владельцем «Magic Tatoo». Под давлением тот согласился закрыть лавку и съездить с ними на Орфевр, 36. Оказавшись на набережной Орфевр, Робийяр занялся Флораном Леяни, пока Франк вкратце вводил в курс дела команду Маньена: пусть Рамирес был вполне мертв, оставался как минимум еще один дьявол, тип в солнцезащитных очках, с глубокими морщинами. Он рассказал о том, как приводили и уводили новеньких, о различных ступенях отметин: сначала скарификации, пирсинг, потом татуировка на подошве, которая, очевидно, обозначала бесповоротную принадлежность к группе «Pray Mev».