Сеанс истины кончился. — Слушай, у меня последний вопрос, — неожиданно зацепилась Ленка. — Там, во Владивостоке, как ты объяснила свой приезд, когда на работу в суд устраивалась? Там же, наверно, поинтересовались, чего это прописная москвичка тут потеряла… — Лен, я ж не в Америку нелегалом уехала, — удивилась она вопросу подруги. — Ты обо всем догадалась, а уж об этом-то элементарно должна… — Нет, ты лучше сразу сама скажи, — потребовала Ленка. — Так самое банальное, там баба в кадрах сразу поверила: любовь-морковь, потом трагедь, домой не поеду… Она только в универ при мне позвонила, проверила… А я ж отличницей была, меня ж не за неуспеваемость отчислили. — Значит, ты не соврала, а сказала, как есть. — А как надо было сказать? — наехала она на Ленку. Уже очень хотелось выбраться из под пледа. — А вот теперь сеанс психотерапии закончен. Все, подруга, — по-деловому, резко сказала Ленка и очень вовремя стянула с нее плед. — Двигай в душ. Я за тобой… А потом за тобой еще должок. — Какой?! — изумилась она. — Ты мне еще про этого гения толком не рассказала. На которого охотишься. Она напряглась так и эдак, повернулась на левый бок — и почувствовала, что никаких сил подняться с дивана, оказывается, нет. Жуткая слабость напала и к тому в придачу — непреодолимая сонливость. Она попыталась оттолкнуться, отжаться от дивана правой рукой… — Лен, не могу. Неси меня… — Ну, нормально, застарелые мышечные блоки сняты, — довольно констатировала подруга. — Давай! Никогда она не предполагала, что Ленка такая сильная. На счет "раз" подруга подняла ее с дивана без всякой ее помощи и потащила в охапку к ванной. — Стой! — скомандовала подруга у двери и стала стаскивать с плеч халат. Стоит умному человеку убедить себя в том, что он проник в логику чужих действий и поступков, как дьявол сразу начинает показывать их ему в ложных ракурсах. Весь вечер Петеру Шлегелю было недосуг — и именно в тот момент, когда подруга повела Анну в душ, он включил свой спецноутбук, устроившись на кухне. Жена уже легла, он крикнул ей, что сейчас придет, — и включил. Увидев мизансцену у дверей ванной, он выругался и обозвал себя "идиотом", что делал довольно редко. Он поймал себя на том, что на этот раз ему стало смешно: наверно, гораздо интереснее сейчас смотреть со стороны на него самого, чем на банальную лесбийскую сценку на экране ноутбука. А "идиотом" он назвал себя за то, что ошибся. Век живи — век учись. Он-то успел предположить, что Анна — буч, а оказалось, все совсем наоборот. И вдруг на Петера Шлегеля снизошло поразительно ясное в своей логике облегчение. Как же это он еще в прошлый раз не догадался, что опасался зря, что на самом деле она для него совсем и навсегда не опасна? Он прислушался к себе, к своей памяти и сделал вывод: в прошлый раз он почувствовал себя обиженным, потому что его долго водили за нос. Это — раз. Потому что у него отняли занимательную загадку и интригу, над которой он долго бился, а все оказалось… как русские говорят, проще вареного и несоленого картофеля… или как его, этот корнеплод? Это — два. И почему бы не предположить, что она вовсе не таилась от него все эти годы, а просто… терпела-терпела, да и сдалась, наконец, своей розовой природе, а он стал вольным свидетелем психофизиологической эволюции. Петер Шлегель, как человек благородных помыслов, опять выключил ноутбук на самом интересном месте и сказал себе: "Если ты еще и с этим Медведевым справишься за пару недель, то все — я готов буду на тебе жениться. Так и быть". Нестандартная идея ему очень понравилась. — Ты что такой веселый? — спросила Петера Шлегеля его жена, когда он оказался в дверях спальной. Петер Шлегель постоял, подумал: он оказался доволен жизнью в хороший момент. — А это я вдруг понял, что очень тебя люблю, — сказал он, никого не обманывая. — Горячая новость! Срочно звони в Рейтерс, — беззлобно усмехнулась его жена-журналист. Глава 6. ДУХИ И ОБЕРЕГИ Ленка сидела на кухне в халатике и босиком, вся необычно задумчивая и даже загадочная. — Ты чего меня не будила? — спросила она, разглядывая Ленку в профиль с подушки, хорошая у нее квартира — все отовсюду видно. — Сколько времени? — Всего восемь… с копейками, — необычно коротко откликнулась Ленка. — Я даже не слышала, как ты встала, — удивилась она, по ходу радуясь тому, что спала без задних ног. — Давно встала? — Не очень, — снова лаконично, по-спартански откликнулась Ленка. И все, даже не повернулась к ней. — Ты чего такая с утра? — начала удивляться она и немного подумала. — Слушай, я тебя вчера ничем не обидела, а? Сон был такой глубоким, что она и вправду слегка заопасалась, а не заснула ли она вчера еще в душе, когда ее там вертела подруга, и не сказала ли ей чего лишнего? А что могло быть лишним? Тут Ленка слегка повернулась на стуле и посмотрела на нее. Обиженной подруга не выглядела, а вот все той же загадочной — даже очень. Она попыталась вспомнить, что рассказала подруге такого про "гения" и про то, как — и десяти лет не прошло! — она вновь чуть не оказалась в обезьяннике. Толком ничего не вспомнила, а только убедила себя, что никакого криминала в ее истории быть не могло. — Ты вставай — и выпей чашку кофе, — не то, чтобы приказала, но, опять-таки, довольно жестко, по-тренерски велела подруга. Сильно, видать, вошла в роль. — Умоешься и разомнешься потом. У меня времени мало. — Тебе все-таки надо было в тренеры идти, — сказала она, выбираясь с дивана уже вполне самостоятельно. — Еще не поздно. Давай вместе начнем новую жизнь, подруга. Поразительно! Ленка ничего не ответила. И даже отвернулась. Похлопывая себя по щекам и жмурясь, она босиком преодолела расстояние до кухни и села напротив Ленки. Напольные плитки — подогрев пола она всегда выключала в начале мая — приятно холодили ступни. Все-таки она поджала ноги и стала смотреть на подругу, уже опорожнившую свою чашку. Возникло подозрение, что Ленка уже давно просто сидит тут, на кухне, и ждет ее, решив не будить. — Привет! — сказала она. — Привет, — тоном ниже ответила подруга, взяла кофейник и налила ей в чашку до края. Кофе был еще горячим. Значит, подруга сидела не долго. — Какие новости? — спросила она. — Есть кое-какие… — Ленка вдруг свела брови. — Слушай, Ань, ты ведь крещеная, да? Она взяла чашку, отхлебнула. Этот вопрос Ленки — уже был новостью. Что-то все-таки произошло. — Мама меня крестила, — сказала она. — В перестройку. Тогда это модно было. Ну и так, вообще… Она всегда опасалась за меня. — Знаешь… — Вид у подруги и вправду был такой, будто она накануне чересчур серьезно отнеслась к своей роли психотерапевта-ментора и теперь, поверив в свое могущество, никак из этой роли выйти не может. — Я вот не крещеная, но тебе советую. Ты все-таки крестик носи, раз тебя крестили. Знаешь, надо соответствовать. Все это неспроста. — Что "неспроста"? — не спросонку серьезно заинтересовалась она. — Знаешь, ты, конечно, девушка умная, рациональная… — уже совсем не психотерапевтическим тоном затянула подруга. — Ты только в свои силы веришь, в свой собственный гипнотический дар. А я и разными высокими энергиями интересуюсь. У меня работа такая. И знаешь, работает. Если подключишься к хорошей, правильной энергии, можно многое в жизни изменить… особенно когда непонятные проблемы возникают. — Какие-такие "непонятные проблемы"? — Она уже готова была сердиться: вроде бы вчера со всеми "непонятными проблемами" покончили. И со всеми понятными — заодно. — Знаешь… ты только сразу меня не посылай, подумай сначала. У тебя тут церковь внизу. Ты бы туда зашла. — Это ты про "правильную энергию"? — и подавно удивилась она: еще вчера Ленка была вроде бы куда умнее ее. Или казалась? — Лен, я в это во все, конечно, никогда не влезала, но только, по-моему, попы эту твою "энергию" совсем не жалуют. Там они по-другому на жизнь смотрят, насколько я знаю. Там, вообще, другие методы. — Другие — не другие… — не стала спорить Ленка, но видно было, что неспроста от спора уходит. — Только я советую тебя взять и освятить твою шикарную квартирку-студию. Раз ты крещеная… а не, типа, стихийная буддистка. Что сказать на это, она не знала. Сделала еще один глоток уже сильно остывшего кофе, подумала. Подумала, почему Ленке она нужна еще не умытая. Чтобы легче было мозги запудрить? А зачем пудрить? — Ты что, поверила, что тут у меня полтергейст с Юлием Цезарем забавлялся? — вдруг вспомнила она, что бюстик так и остался обезглавленным, а Ленка, когда была в душе, наверняка его, расчлененного Юлия Цезаря, снова видела. — Уж не знаю кто… — теперь уже очень уверенно проговорила Ленка, сунула руку в карман халата и выложила на стол два предмета. Маленький бюст Наполеона и его же голову. Наполеон был привезен из Парижа. Тоже бронзовый, чуть побольше Юлия Цезаря. Она невольно поджала ноги еще выше. Будто резкий холод пошел от пола вверх. Голова Наполеона, как и Цезаря, была срезана какой-то маленькой специальной гильотиной, только на срезе шеи была видна непонятная шелуха. Если бы она умылась перед тем, как увидеть новую жертву, ей стало бы жутко. А так еще ничего. Ну и ничего приятного. Понятно стало про Ленкин приказ не умываться. Все-таки умная подружка! Она невольно огляделась. — Вот и я про то же, — сказала Ленка и взяла ее за кисть. — Ты только не дергайся. Всякие чудеса на свете бывают, ты просто с ними не сталкивалась, у тебя был другой метод познания жизни. А теперь вот — на… И я тебе скажу одно объяснение — самое простое и верное. Из тебя вчера, когда ты рассказывала все, вылетела энергия. Мощный такой импульс… Ты еще легко отделалась. У людей окна выбивает… Это и есть полтергейст. Но лучше сходить в церковь и попросить, чтобы освятили квартиру. Помогает, это точно, очищает. А так еще не известно, как это у тебя дальше может развиваться. Ты же гипнотизер и все такое. Как бы ремонтом не пришлось заниматься… И для здоровья вредно. Судя по запалу, Ленка разом проговорила все, что припасла с момента, как увидела нового казненного в ее ванне. Почему она сама вчера этого не заметила? Даже не почувствовала!