Пьер Ангус. Хм-м, думаю, придется с ним поговорить. Мне не нравится, что он пытается прикоснуться к тому, что принадлежит мне. Холли может думать, что никому не принадлежит, но это не так. Я просто позволю ее глупому женскому мозгу так думать. Я же знаю, что она моя, и это главное. Мое дурное настроение сказывается на баранине, что я нарезаю. Кем, черт возьми, Ангус себя возомнил? — Шеф. — Я слышу, что кто-то зовет меня, но у меня дурное настроение, и я не готов болтать. — Шеф. — Продолжаю игнорировать этого дурака, который смеет мне мешать. — Шеф! — Улавливаю нетерпение в голосе и поворачиваюсь посмотреть, кто же меня звал. Эрик стоит рядом со мной, рука поднята вверх, а кровь пропитывает полотенце, обернутое вокруг кисти руки. — Что ты сделал? — спрашиваю я, одновременно опуская свой нож и направляясь к нему. — Мой мизинец. Все не совсем плохо, но и не в самом лучшем состоянии. Мне нужно в больницу. Он смотрит на меня, ему стыдно и неловко. Так и должно быть, он ведь су-шеф. Он должен знать, что пальцы нужно держать подальше от ножей. Особенно от наших. — Ты вызвал «скорую»? — Нет, шеф. Он бледнеет и выглядит больным. Возможно, это из-за нервов. — Ангус! — зову я из кухни, а пальцем показываю на дверь, без слов говоря Эрику уносить свою задницу подальше от моей кухни. — Крис, — зову одного из других поваров. — Да, шеф, — говорит он, когда подходит ко мне. — Возьми на себя обязанности Эрика, — поручаю я ему. — Эрик, что там у тебя? — Да, шеф, — отвечает Крис и уходит. — На еду попала кровь, придется все выбросить. — От стыда он опускает взгляд в пол. — Ты же профессиональный повар, — кричу я на него. — Я сожалею, шеф. — Oui, тебе должно быть стыдно. Ты знаешь, как обращаться с ножами. Какого черта с тобой происходит? — Пьер, — нежный голос мгновенно успокаивает меня, и мой гнев на Эрика иссякает. — Холли, — я обращаюсь с ней, поворачиваюсь и вижу, что она стоит на кухне. — Что случилось? — Снаружи ничего не случилось, но здесь явно что-то не так. — Она кивает головой в сторону Эрика. — И ты кричишь слишком громко, что меня и насторожило. — Он imbecile, который порезал палец. Еще и еду испортил, поэтому придется начать с начала. Imbecile. Я качаю головой и поворачиваюсь к Эрику, чтобы выпустить злость, распирающую меня изнутри из-за того, что Эрик — идиот, и потому, что я злюсь из-за Ангуса и Холли. — Ты порезался специально, Эрик? — спрашивает Холли, прерывая мои мысли. — Ни в коем случае, — отвечает Эрик. — Ты высунул палец и слегка порезал его? Эрик усмехается. — Нет, мэм. — Ты сделал это, чтобы получить отгул? — Нет. Она кладет руку мне на плечо, и заряд молнии проходит сквозь меня. Как, черт возьми, одно лишь ее прикосновение заставляет мое тело так реагировать на нее? — Ничего, Пьер. Он сделал это не специально, — она понижает голос и легонько гладит меня по спине. Прикосновение успокаивает ярость внутри. — Ты imbecile, — говорю я Эрику, но тон моего голоса стал мягче. — Да, шеф, — тихо говорит он. — Пьер, — шепчет Холли, ее голос кроткий, она пытается осторожно успокоить меня. Я делаю глубокий вдох и собираюсь помассировать виски, но останавливаюсь, когда замечаю кровь. — Поезжай в больницу и позвони мне, когда врачи тебя осмотрят. — Пьер, что происходит? — спрашивает Ангус, заходя на кухню. Он осматривает нас троих, анализирует и оценивает ситуацию. — Холли, ты в порядке? — спрашивает он, делая шаг к ней. Низкое рычание готово сорваться с моих губ, я чувствую, как моя челюсть сжимается, а сердце почти перестает биться при мысли о нем рядом с Холли. — Она в порядке, — говорю я и делаю защитный шаг, оказываясь перед ней. — Пьер, я могу сама говорить. — Холли убирает руку с моей спины, я смотрю на нее через плечо, и она умоляюще мне улыбается. Я снова делаю глубокий вдох, медленно считаю про себя до десяти и успокаиваюсь. — Я в порядке. Эрик поранился, и я пришла посмотреть все ли в порядке, — отвечает она, когда выходит из-за меня. Мои глаза округляются, когда я замечаю ее попку, и то, как она сегодня привлекательна в своем костюме. Она носит туфли на каблуках, не слишком высоких, иначе бы до конца смены у нее отваливались ноги, но то, как они удлиняют их — невероятно сексуально. Черт побери, чувствую, как мой член дергается под формой. Пока я смотрю на изгиб ее попки — идеальные полушария, невинно дразнящие меня, — мой член приходит в гиперактивность. Если не перестану смотреть на эту красивую соблазнительную derriere, боюсь, я просто возьму ее прямо здесь. Все вокруг меня разговаривают, а я страдаю. Это просто эротическая пытка. Мой член в отчаянии, он желает оказаться глубоко внутри нее. Взять ее каждым возможным способом. Каждую часть ее мягкого, женственного тела. Он хочет растянуть ее ротик, когда она опустится на колени передо мной и будет сосать мой член. Я хочу видеть, как слезы будут стекать с ее фарфоровой кожи, а она будет мурлыкать и шептать вокруг моей твердости; глотать меня с энтузиазмом, а пальцами будет играть с моими яйцами. Черт побери, я до безумия хочу ее. Мне нужно, чтобы она оседлала мое лицо и позволила попробовать ее восхитительную, аппетитную киску. Представляю, что именно я буду тем, с кем она исполнит свои сексуальные желания. Слышу свое имя, и это отвлекает меня от возбуждающих образов голой и идеальной Холли, объезжающей меня, удовлетворяющей свои желания, и это подпитывает мой собственный непристойный голод. — Oui, — отвечаю я, даже не зная, на что согласился. Нежная кожа Холли становится красной, ее глаза округляются, а рот широко открывается. Она смотрит на меня, затем медленно опускает взгляд на мой стояк. — Пьер, — тихо шепчет она в ужасе. Именно тогда я замечаю, что рукой поправляю себя, пытаясь найти удобное положение для моего члена, что означает, что они все видели это публичное представление. — Excusez-moi, — грубо говорю я, в спешке выбираясь оттуда. Как это унизительно быть пойманным во время сексуальных фантазий о том, что мое тело хочет сделать с Холли. Вымыв руки в ванной комнате и сорвав грязный фартук, я ввожу код от задней двери. Открываю ее со всей своей сдерживаемой яростью, и дверь с грохотом отскакивает от стены. — Merde! — кричу я в пустоту и ищу что-нибудь, по чему можно ударить. Но ничего подходящего нет, кроме бетонной стены здания и припаркованного автомобиля Холли. — Merde! — снова кричу я. Гнев струится по моим венам. Я сжимаю руки в кулаки и чувствую, как мои плечи трясутся от желания разбить что-нибудь к чертовой матери. Какого черта со мной происходит? С тех пор как Ева пришла ко мне во сне, все, что я хочу, это заклеймить Холли. Взять ее, соединиться с ней телами, целовать, поклоняться и принадлежать ей. Холли совсем не такая, как Ева. Ева была мягкой и теплой. Она улыбалась, и солнце светило вокруг нее. Она никогда не провоцировала меня, всегда позволяла мне быть собой. А Холли… она такая другая. Каштановые волосы и глаза цвета горького шоколада. Ее фигурное тело притягивает меня, завлекает мое внимание и удерживает в своем плену. Она сообразительная и упорная, может противостоять моим словам. Упрямая и сильная, независимая и самодостаточная, она борется за то, что считает правильным, никогда не отступая. Она противоположность Евы. Но нет смысла их сравнивать. Несправедливо сравнивать этих двух женщин друг с другом. Они невероятно разные, но и в то же время одинаковые. Страсть уже вспыхнула и стремится к большему. Появилась одержимость жить.