— Насколько заранее? Я сейчас проездом в Олесунне и через несколько дней уеду. — Это зависит от различных факторов. Давайте я уточню, а вы перезвоните мне через час. Я оставила свои данные и попрощалась. Когда набирала номер Тура, пальцы у меня дрожали. Будь все как прежде — и Тур сейчас был бы занят на работе, а Ибен сидела бы на уроках. Однако глупо ожидать, что теперь все будет как прежде. Голос у Тура хриплый, словно со сна. А ведь он никогда не спит днем… — Что-то случилось? — спросила я. Ответил он не сразу. — Ты всерьез интересуешься, не случилось ли чего? — Хрипота исчезла. Я сглотнула. — Я просто не знаю, что сказать. — Скажи, что скоро вернешься домой. Я представила, как он лежит на кровати, одетый, с покрасневшими глазами. Что-то в этой картинке было неправильно. Тур не такой. Он сильный. Все время, пока мы с ним знакомы, его уверенность в себе придавала ему сил. Тур умеет выстраивать рамки, созидать, укреплять и менять. — Пока я не могу вернуться. Он дал отбой. Я посмотрела, как Неро пытается уместить свое крупное тело под комодом. Посчитала про себя до ста. И снова позвонила Туру. Не отвечал он долго. — Да, — услышала я наконец. — Мне кажется, что Ибен в Олесунне. — Если тебе что-то известно, сообщи в полицию. Ты не следователь. И ты играешь жизнью моего ребенка. — Она не твой ребенок, Тур, — сказала я и тотчас же пожалела. — Разумеется, мой. Я ночью глаз сомкнуть не могу, даже больничный взял. Мне сегодня предложили успокоительное, но успокоюсь я, только когда Ибен найдут. — Я тоже, — сказала я, но поняла, что это не совсем правда. Я уже чуть-чуть успокоилась, приехав сюда. И Неро, который лежал на моем животе, тоже меня успокаивал. И — попытка вернуться назад, в те времена, когда трагедии еще не произошло. — Я бы очень хотела вернуться домой. И как только сделаю все, что нужно, сразу же вернусь. Просто мне надо поговорить кое с кем, а эти люди, скорее всего, с полицией встречаться не захотят. Я поступаю правильно — я это знаю. — Ничего ты не знаешь! Я наблюдала за неподвижным туловищем Неро. Я все никак не привыкну, что он такой большой, — и все же он прежний. Я прикинула, как объяснить все Туру. Его мир совсем не похож на тот, в котором я сейчас нахожусь. Ему проще. Следуй правилам и выполняй обязательства — для Тура ничего иного не существует. Повсюду глаза, которые смотрят на него и оценивают каждый поступок. Такова жизнь политика, действующего в интересах общества. И если он ради меня скроет от полиции какие-то сведения, это, возможно, разрушит его карьеру. Однако именно об этом мне и придется его попросить, причем даже не объясняя ему ничего. Если я пущусь в объяснения, нашему браку конец. — Я сегодня позвоню в полицию, — сказал Тур, — сообщу, что ты уехала и что у тебя есть сведения, которые, по твоему мнению, могут вывести на Ибен. И полиция найдет тебя. — Пожалуйста, подожди еще один день. Поверь мне, я ни за что не стала бы тебя просить, не будь это так важно. Тур молчал, а значит, моя выходка либо окончательно вывела его из равновесия, либо он просто раздумывал. — Если спросят, скажи, что я поехала к родным, — сказала я. — Записку мою сожги. Скажи, что я не нарочно скрыла, что уезжаю, а думала, мол, это не очень важно. Нам сейчас тяжело — так и скажи. А если не спросят, ничего не говори. Подожди всего один день. — Если Ибен жива, — ответил Тур, — то этот день, возможно, отделяет ее жизнь от смерти. — Вот как раз поэтому мне и надо, чтобы ты подождал, — сказала я. — Полиция ничего не сделает. Я должна найти ее сама. — От этих слов у меня свело живот, согретый свернувшимся в клубок Неро. — Ты что-то скрываешь от меня, Мариам? Это связано с биологическим отцом Ибен? Ты знаешь, кто он, да? — Прости, — сказала я, — но кое-чего тебе лучше обо мне не знать. Один день, ладно? Тур вздохнул. — Я подумаю. Когда он положил трубку, я легла на кровать и уставилась в белый потолок, который так часто разглядывала, живя здесь. Тур в отчаянии, это понятно, и если он прямо сейчас позвонит в полицию, я пойму. Жаль, что ему приходится справляться со всем этим в одиночку. И тем не менее сейчас я не могу вернуться. Мне нужно отыскать Ибен. Лив Олесунн Четверг, 14 апреля 2005 года Анита провела рукой по огромному синяку на бедре. Она осталась в футболке — сказала, что не хочет, чтобы я увидела, насколько все плохо. Аврора лежала на полу в коконе-колыбельке. Она проспала всю ночь — видимо, устала от всего, что ей пришлось пережить вчера. — Мама не захотела даже взглянуть на нее, — сказала Анита, вытирая слезу. — Она всегда была очень упрямой, а уж теперь… Никогда ее не прощу. Я обняла ее. Осторожно погладила по спине, сказала: — Ты сильная. Я тобой горжусь. От внезапно раздавшегося звука Анита вздрогнула; я отпустила ее, но она тут же прижалась ко мне снова. На столике у кровати завибрировал ее телефон. Она взяла его и прочитала сообщение. — Это Бирк. Снова. Она отшвырнула телефон с такой силой, что он пролетел через всю комнату и приземлился на кучу одежды в углу. — Скажу честно, — начала Анита. — У меня нет денег, чтобы снять квартиру. И я понятия не имею, как их достать. Мама ничего мне не даст. — А отец? Она покачала головой. — Он скажет, что не нужно было бросать Академию бизнеса ради художества. Мне нужна работа. Надо где-то добыть денег. — Так живи здесь, — сказала я. — Пока не отыщешь ничего получше. Вдруг раздался громкий стук. Со стороны окна. И еще один, и еще. Кто-то швырял в окно камни. Анита встала и подошла к окну. — Нет! — закричала я, но было поздно. Отпрянув от окна, она сказала: — Он меня видел. Как он нашел меня? — Наверное, по машине. — Вот уж не думала, что он примется меня искать… А он еще безумнее, чем мне казалось. — Он, наверное, кидал камешки во все окна, где горит свет. — И что нам делать? В дверь позвонили. Анита взвизгнула и, забравшись на кровать, натянула на себя одеяло. — Будем надеяться, что его никто не впустит, — сказала я — и тут же пожалела о сказанном. Конечно, кто-нибудь его впустит. Мы замерли в ожидании. Наконец на лестнице послышались быстрые шаги. Кто-то вцепился в дверную ручку, пытаясь открыть дверь. Раздалась отборная ругань, дверь задрожала от обрушившихся на нее ударов. — Может, полицию вызовем? — прошептала я. — Нет! Пожалуйста, не надо! — Почему нет? Если не вызову я, это сделают соседи. Анита подбежала к куче одежды в углу и откопала свой телефон. — Я позвоню Эгилю. Проснулась Аврора. Горький плач младенца шел в унисон с ритмичными ударами в дверь. Анита взяла дочку на руки и принялась баюкать, зажав телефон между плечом и щекой. Наконец трубку взяли, и она заговорила, пытаясь перекричать плач ребенка и рычание мужчины за дверью. Я задержала дыхание. — Я не уйду, пока не поговорю с тобой, Анита, — кричал из-за двери Бирк. — Я буду сидеть на лестнице, пока ты не выйдешь. Анита положила трубку. Я посмотрела на нее. Она, в одной футболке, прижимала к себе ребенка. Несмотря на ситуацию, Анита излучала спокойствие, готовность к бою. — Какой-то Дэвид нам поможет, — сказала она. — Эгиль ему позвонит.