Мы подошли к дому. В комнате Эда горел свет. Он, наверняка, снова не ложился спать после того, как я рано утром ушла на работу. С этим нужно что-то делать, но сейчас необходимо разобраться с другой проблемой – следователь стоял передо мной, явно не собираясь никуда уходить. – Да, мы пообщались, я задала кое-какие вопросы об их семье. Ничего такого, просто беседую со всеми, как вы и просили. – Думаю, Ева, вам нужно бросить это. – Что? – с совершенно неподдельным удивлением спросила я. – Все эти разговоры, допросы подозреваемых. Оставьте это полиции, мы сами во всем разберемся, ваша помощь здесь лишняя, – его голос звучал неуверенно, казалось, что он сам себе не верит. – Что, простите? Сначала устроили заговор с моим начальством, чтобы вынудить меня заниматься расследованием, притворяясь копом в юбке, а теперь говорите бросить это? У вас все в полиции такие непостоянные? – Мы оценили риски и поняли, что если продолжить в том же духе, вы можете оказаться в реальной опасности. – Будто бы это не было очевидным еще раньше. Вы с самого начала решили, что кто-то из ребят убил Филиппа, и попросили меня нарыть на них что-нибудь. Это, по-вашему, не опасная затея? – Откуда же мне было знать, что вы начнете всех допрашивать и задавать опасные вопросы? – Лео повысил голос, и стало понятно: он сейчас не шутит и не преувеличивает, дело и правда плохо. – Я просил продолжать проводить ваши собрания и наблюдать за ними, попробовать вспомнить что-то важное. Вы явно зашли слишком далеко в своем желании помочь следствию. Поэтому, скажу еще раз: вам нужно бросить это. – Да ну вас, – я открыла дверь ключом от домофона и зашла внутрь, но он последовал за мной. Около лифта мы стояли молча. Каждый, видимо, обдумывал свое. – Мне так жаль, что мы с ним практически не общались. Стоило узнать его получше, добрее к нему относиться. Так паршиво от того, что уже ничего не исправить, – тихо сказала я вслух, чувствуя, что готова вот-вот расплакаться. – Лилия – невероятно сильная девушка, не так ли? – спросил Лео. – Даже пугает, что есть такие люди. Они, кажется, могут справиться с чем угодно. Даже с тем, после чего обычный человек всегда сдается. Мы поднялись на седьмой этаж. Только подойдя к квартире, я поняла, что он все еще здесь. – Мы можем договорить в следующий раз? – Я пришел к Эду. Он звонил сказать, что портрет готов. Так что, если вы не возражаете, хотелось бы его забрать. – О, ясно. Ладно, проходите. Эд вышел к нам в фирменном белом фартуке, заляпанном красками. – Чао-какао, дорогие. Идем со мной, Лео, покажу тебе мое творение. Следователь быстро сбросил с себя пальто и скинул ботинки. Выглядело это так, будто они двое – хорошие приятели. Мне бы хотелось, чтобы у брата, и правда, появились настоящие друзья. Он – отличный собеседник и у него неплохое чувство юмора, Эд может поддержать в трудную минуту и веселиться до упаду, когда все безоблачно. В сравнении с ним, я – настоящая бука, но мне все равно легче обзаводиться друзьями и новыми знакомствами, чем ему. Через несколько минут Лео вышел в коридор, держа подмышкой холст, тщательно завернутый в пергамент. – Вышло красиво, зря вы наговаривали на брата. – Она на меня наговаривала? – раздался недовольный голос Эда из его комнаты. Я громко цокнула и улыбнулась. – Значит, для вас он постарался. – Подержите. – Леонид протянул мне холст, чтобы у него появилась возможность одеться. – То, о чем вы сказали, – начала я, – может так и есть, но мне все равно хочется довести начатое до конца. Осталось поговорить с еще двумя ребятами и изучить кое-какие материалы. – Просто не лезьте на рожон. Нам не нужны еще трупы. Я кивнула и открыла ему дверь, а сама в этот момент только и думала о том, какова вероятность, что кто-то из группы и правда мог это сделать? Как другой человек Разбирая утром перед работой сумку, я обнаружила в нем блокнот Лолы. Рассказ Филиппа о пожарном ждал на одной из страниц, а у меня совершенно вылетело это из головы. Решено: прочту его вечером перед сном. День обещал быть долгим и насыщенным. Помимо основной работы у нас с ребятами назначено очередное собрание. Я написала Тимофею смс с просьбой прийти пораньше и помочь мне. Хороший предлог, чтобы наконец-то поговорить с ним. На Свята, видимо, придется ставить капкан, иначе его на разговор не отловить. Зная его характер и всевозможные фобии, он – последний, кто может быть причастен к убийству, но беседа лишней не будет. – Хорошего тебе дня, сестрица, – Эд вышел из комнаты и потянулся ко мне, чтобы обнять на прощание. Он выглядел еще более уставшим, чем вчера. От вечерней бодрости не осталось и следа. Брат был чайником, стоящим на огне: кипит до тех пор, пока не кончится вода. Только у него вместо воды – жизненные силы, и они на исходе. – Надеюсь, ты собираешься прямо сейчас лечь спать, – я постаралась сказать это не слишком строгим тоном, но Эд все равно моментально встрепенулся и отстранился от меня, после чего бросил недовольный взгляд, словно ему противно, что мы только что стояли так близко друг к другу. – Я лягу, когда захочу спать. Это твердое и уверенное «нет». И мое не менее уверенное поражение в попытке ему помочь. – Над чем таким важным ты работаешь? – Узнаешь, когда работа будет окончена. Не могу сейчас сказать. Я кивнула и слегка улыбнулась ему. Это был белый флаг, протянутый прямо ему в руки, но он его не принял и жеста моего, видимо, совсем не оценил, потому что молча развернулся и ушел к себе в комнату. Подходя через час к нашему центру, я увидела Михаила. Он стоял у входа и явно кого-то ждал. Искренне надеюсь, что не меня. – Здравствуйте, – бросила я, пытаясь быстро проскочить мимо него, но он тут же меня окликнул. – Ева, постой-ка! Ну вот. Операция с треском провалилась. – Слушаю вас. – Расскажи-ка быстренько в двух словах, как продвигаются дела? Ты уже сделала то, о чем мы общались на днях? – он зачем-то говорил практически шепотом, словно мы два секретных агента на задании. – Я, конечно, только начала подрабатывать детективом, но от того, что мы тут стоим и шепчемся, наш разговор становится еще более подозрительным, чем уже есть. Михаил, улыбаясь, кивнул. – Ну, рассказывай, – уже нормальным голосом попросил он. – Осталось поговорить с еще двумя ребятами. Ничего странного или вызывающего подозрения не найдено, сэр, – под конец фразы я отдала ему честь, как делают в армии. – Ева, не устраивай клоунаду, – начальник недовольно закатил глаза. – Иди, приступай к работе, но не забывай быть осторожной. Если что-то узнаешь, сразу звони в полицию. Уже второй день подряд мне все только и делают, что намекают на опасность, которой я себя подвергаю. Они все, будто знают что-то, чего не знаю я. Или у меня глаз замылен, или на самом деле существуют факты, о которых мне не сообщили. Если так, значит, и я не обязана докладывать им о найденных находках. Пусть сначала сами выложат на стол карты, и только после этого наступит моя очередь делиться секретами. Рабочий день прошел незаметно и без происшествий. Мне нравились дни, когда все оставалось стабильным или шло на улучшение. У некоторых моих пациентов наметился явный прогресс в лечении, что не могло не радовать. За полчаса до начала собрания, как я его и просила, пришел Тима. На нашей последней встрече он казался сильно встревоженным. Сейчас же, передо мной стоял мальчишка, каким мы все привыкли его видеть. – Чем помочь? – спросил он, подойдя ко мне. Я сидела за столом и изучала подробную историю болезни Филиппа. – На самом деле, мне нужно с тобой поговорить. Присядь куда хочешь. Тима, не задумываясь, отправился на свой пуфик, откуда его не слишком хорошо видно. Так что, мне пришлось сесть на соседний с ним пуфик Лолы. – Ты уже ходил на беседу с полицией? – Это не беседа, а настоящий допрос, – Тима принялся пересчитывать пальцы на руках. – Но ты справился, не так ли? Сейчас ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз. – Не знаю, Ева. К чему этот разговор? Мы постоянно вынуждены с чем-то справляться. Это уже вошло в привычку, – его обычно звонкий голос стал задыхающимся и приглушенным от нахлынувших чувств. – Каждый день я говорю себе: ты должен пройти через это, ты обязан выстоять, у тебя нет выбора. – Ты слишком строг. Иногда себе нужно давать поблажки. – Как Филипп? – его вопрос застал меня врасплох. – Не совсем понимаю, как это связано? – Он решил, что у него может быть новое начало. Понадеялся, что жизнь даст ему еще один шанс. Ага, как же, – Тима недовольно фыркнул, видимо, обиженный на судьбу.