Внутри, словно растворился груз, в горле исчез комок, мешающий дышать. Анна снова обнимала маму, а та ее. Лучшая картина из всех, что я когда-либо представляла. – Она в порядке? Он коротко кивнул, внимательно следя за дорогой. – Да, но преступника Лилия не видела. Мы надеялись на нее, но… увы и ах. – Он напал с маской на лице? – Вообще-то нет. Лилия утверждает, что видела человека в черном плаще с объемным капюшоном, который тщательно скрывал лицо. К тому же, как только она открыла дверь, ее ударили ножом. Все ее мысли были заняты Анной, так что она сразу бросилась к дочери, но ту защищать не пришлось. Нападавший быстро скрылся. Лилия сравнила его со смертью в капюшоне. У нее до сих пор сильный испуг. Мы приставили к ее палате и их дому несколько полицейских, но вряд ли убийца снова туда сунется. – Рада, что в целом с ними все хорошо, – сказала я, вздыхая от облегчения. Мы подъехали к дому Даяны. Практически во всех окнах горел свет, а в одном из них даже виднелись силуэты людей. Похоже, кто-то из гостей уже прибыл. – Хочу извиниться заранее, если мы не сможем раскрыть это дело. Не хочется признавать, но все к тому и идет, – голос Леонида стал на два тона ниже. Я повернулась и постаралась выдать подобие обнадеживающей улыбки. Не знаю, получилось ли, но он ответил мне тем же. Мы немного посидели вот так, смотря друг на друга и глупо улыбаясь, а потом мне пришлось уйти на ужин, где все только меня и ждали. Яна открыла дверь со словами: «Ну, наконец-то! Не прошло и года!». Все уже сидели за столом и держали в руках наполненные до краев бокалы. – Что пьем? – спросила я, присаживаясь на свободный стул. – Вишневый компот. Я сама закрывала его, – ответила Яна, сняв фартук, чем самым открыла нам вид на свой красивый брючный костюм сиреневого цвета. – Одобряю, – тихо сказала Эля. И это – лучший комплимент из всех возможных, остальным даже не пришлось что-то добавлять – Яна уже расплывалась в сияющей улыбке. – Рада, что вы все смогли прийти, – начала хозяйка дома. – У меня было время подумать о жизни и о том, какое место занимаете в ней вы, мои дорогие. – Звучит, как речь чиновника, – съязвила Эля, за что Свят, сидящий рядом, толкнул ее в плечо. – Да, звучит чересчур, но недавно я оказалась в положении, из которого, казалось, нет выхода. Мне хотелось взять ее за руку, как-то поддержать, но она в этом вовсе не нуждалась. За последние недели она прошла через то, что называют личным адом на земле, и смогла из этого выбраться. Ей не нужна моя помощь, эта женщина ни в ком теперь не нуждалась. У нее есть она сама, и этого ей достаточно. – Ладно, пора заканчивать эту помпезную речь. Я лишь хотела сказать, что наша жизнь вовсе не кончена, не переставайте бороться за себя. Лола поднялась с места. – Звучит, как тост. Пьем! – она протянула вперед бокал и все остальные потянулись к нему, после чего раздалось громкое чоканье. Мы с Яной во время этого действа переглянулись и заговорщически улыбнулись друг другу. У нас теперь есть наш собственный секрет. Стол ломился от угощений. Не знаю, как остальные, но я очень давно столько не ела. Майонезные салаты, запеченное в духовке куриное филе, маленькие круглые румяные котлетки, бутерброды с красной рыбой и нарезки: сырная, мясная, овощная, фруктовая. Мы выглядели, как большая дружная семья. Внутри от этой мысли становилось радостно, но вместе с этим к горлу подступала грусть, ведь одного из нас уже нет в живых, а его убийца по-прежнему на свободе. Сколько я ни старалась, избавиться от этих мыслей не получалось, и нет мне из-за них покоя. Какое-то странное неприятное наваждение. – Из-за этой еды у меня откроется язва, – сказал Свят. – Милый, у тебя нет язвы, – напомнила ему Яна. – Ты же в том месяце сам нам рассказал, как ходил на обследование к гастроэнтерологу. – Ну, значит, появится после такого застолья, – пробубнил он себе под нос. – Значит, не ешь, дурында, – сказала Эля и украла у него с тарелки котлету, поддев ее вилкой. – Эй! – Свят снова толкнул ее в плечо. Лола и Тима в это время ворковали о чем-то своем, никто не решался им мешать или привлекать к общему разговору. Краем уха я слышала, как они обсуждают совместную поездку на море. Наверное, мысленно они уже там: отдыхают на пляже и потягивают коктейли. Смотря на них всех, я испытывала гордость. Не ту, когда видишь в других собственный успех, а ту, когда горд за то, что они справились без тебя. Еще не все потеряно На ужине у Яны мы с ребятами условились на том, что возобновим наши встречи в центре. Точной даты не назначили, но когда-то это в любом случае произойдет. Нам всем хотелось, чтобы к этому моменту убийцу Филиппа уже поймали. Жаль только это совсем не зависело от нашего желания. Пятничный рабочий день подходил к концу, когда мне позвонил Леонид. Наши с ним разговоры всегда имели некую недосказанность, мы прерывались на полуслове или что-то открыто недоговаривали. Так мы оставляли торчащую ниточку, благодаря которой всегда могли снова начать общаться. Просто потому, что не закончили в прошлый раз. – Привет, – ответила я на звонок. – Ева, мне звонили из больницы. Сообщили, что Лилия хочет тебя увидеть. Съездишь к ней? – Конечно. Мм, – думала он скажет что-то еще, но на том конце невидимого провода стояла тишина, – спасибо, что сказал. До свидания. Я отключила вызов, пока это снова не превратилось в разговор, где он извиняется за то, что втянул меня в это. На самом деле, не у всего есть причинно-следственные связи. Некоторые вещи происходят без каких-либо причин или предпосылок. Думаю, и без просьб Михаила с Леонидом, я бы влезла в это расследование. Тогда какой смысл в их нескончаемом потоке извинений? По совершенно счастливому стечению обстоятельств у меня в сумке лежал блокнот Лолы с рассказом Липпа внутри него. Я постоянно собиралась заехать к Лолите на работу, чтобы его вернуть, но ничего не складывалось. Вот так случай, похоже, фортуна на моей стороне. В больницу пришлось ехать на такси, чтобы успеть попасть в приемные часы. Лилия, по словам, врача, с которым мне удалось переговорить, быстро шла на поправку, но он посоветовал мне быть осторожной и постараться ее не расстраивать. Оказывается, ей все еще снились кошмары и случались панические атаки, когда что-то напоминало о нападении на нее. Пообещав врачу беречь ее нервную систему, я поспешила в палату. Она встретила меня улыбкой, которой встречают старых знакомых. – Невежливо, наверное, вот так лежать, когда у меня гости, но ничего не могу с собой поделать, – сказала Лилия, похлопывая по краешку кровати. – Можешь сесть здесь, Ева. Мы же можем уже перейти на «ты»? – Если ты так хочешь, – я кивнула, осторожно устраиваясь рядом с ней. Выглядела она очень даже хорошо. Не так роскошно, как в нашу первую встречу, но и не так уж плохо для той, кто едва не умер. Цвет лица относительно здоровый, хоть и бледный, а волосы небрежно раскиданы по подушке за ее спиной. Но, сидя сейчас перед ней, ко мне в очередной раз пришло осознание многогранности человеческой красоты. – Думаю, обращаться на «вы» к своему спасителю будет грубым, – Лилия взяла меня за руку. – Спасибо тебе. За меня и за то, что была рядом с Анной. Тебе в тот день пришлось еще хуже, чем мне. – Да ну? – я улыбнулась. – Сама представь. Заходишь в чей-то дом, а там, на полу, женщина, истекающая кровью, а рядом маленький кричащий ребенок. Что-то мне подсказывает, тебе этот день запомнится навсегда. Мы рассмеялись, и я удивилась той легкости, которая возникла в нашем общении. Никакой скованности и недопонимания, как при первой встрече. То, как ей удавалось шутить на такие страшные темы, в очередной раз доказало, что Лилия – сильная женщина. – А зачем ты тогда, кстати, пришла? – спросила она, когда мы закончили разговор о ее самочувствии. – Ах, да, точно! – я опомнилась и потянулась к сумке за блокнотом. – Почитаешь мне сказку перед сном? – Лилия продолжала шутить, не догадываясь, о чем сейчас пойдет речь. – Незадолго до своей… – я запнулась и она, заметив, мои сомнения, уверенно кивнула. – Незадолго до своей смерти Филипп продиктовал этот рассказ девушке с наших встреч. Могу прочесть или ты можешь сделать это сама. Она недоверчиво посмотрела на блокнот в моих руках. – Почему он попросил ее об этом? Они дружили? – Она – что-то вроде начинающей писательницы. Сочиняет рассказы и всякие истории. – Но эта история – не вымысел? – Лилия протянула руки, и я вложила в них блокнот. – Как мне сказала Лола, он попросил запечатлеть где-то историю его жизни. Вымысел это или нет – решай сама. Кивнув мне, она принялась за историю о пожарном. По мере прочтения выражение ее лица менялось несколько раз: от улыбки до неприкрытого сожаления. Когда все было кончено, Лилия не сдерживала слез. Мне показалось, что это – слезы осознания чего-то важного. – Лжец. Какой наглый лжец, – процедила она сквозь всхлипы, но говорила она это так, будто бы сама не верила в собственные слова. Я кивала, соглашаясь со всем, что она говорила. Нет ничего тяжелее момента, когда осознаешь, что оказался не прав и совершил серьезную ошибку. Похоже, это и есть тот самый момент в жизни Лилии. С каждой минутой она плакала все тише, пока совсем не успокоилась. Ей пришлось использовать всю пачку салфеток, стоящих на тумбе рядом с кроватью, чтобы привести себя в порядок. – Блокнот тоже немного пострадал. Извинись перед этой Лолой за мокрые страницы. Скажи, одну женщину прорвало на слезы, – сказала она, нацепив на лицо улыбчивую маску. – Прости, что показала тебе это… Она лишь отмахнулась от моих слов, не дав договорить. – Неважно, что случилось на самом деле. Я уже и не помню, в какой момент наш брак умер. Может, когда родилась Анна, ведь в тот день все мои мысли были об ее безопасной и благополучной жизни. У меня мог сработать неадекватный материнский инстинкт, из-за которого я решила избавиться от всех, кто мог бы ей навредить. Может, выходки Филиппа, и тот пожар в нашем доме совсем ни при чем? Мы никогда этого не узнаем, как и того, насколько правдива история из блокнота. – Не понимаю, зачем убийца напал на тебя, – тихо сказала я, надеясь, что она сможет мне помочь, приоткрыв завесу прошлого Липпа. – Может, это как-то связано с вашим общим прошлым? Лилия хихикнула. – Ты точно не полицейский под прикрытием? Задаешь такие же вопросы.