После этого ее взгляд, как всегда, задержался на острове Утраты. Он тоже был слишком далеко для того, чтобы разглядеть часовню или керны на могилах, но пещеры в скале отсюда можно было увидеть. Из илистого берега перед Тремя Вдовами полукругом торчали смертоносные скалы. – Чертовы Зубы сегодня будто голодные, – заметила Прю. Сорша кивнула. Как раз был отлив, и можно было рассмотреть скалы во всех ужасных подробностях. Их острые края, которые не могла укрыть отступившая вода, торчали наружу. Глядя на них, Сорша не могла не подумать о той ночи почти два десятка лет назад, когда ее маму чуть не выбросило на скалы, на которых пузырилась морская пена. Она тогда спаслась ценой жизни трех незнакомцев. Незнакомцев, которые навсегда остались с ней. – Знаешь, тут люди говорят… Меня не видно в траве, и я слышала, как они шепчутся… Руки у Сорши покрылись мурашками – даром что вечер был жаркий. Она не рассказывала об Уинтере ни Прю, ни маме… хотя мама и сама догадалась. «Мама всегда все видит…» – И о чем говорят? – рассеянно спросила она. – Расскажи. Сейчас она больше всего хотела как следует поплавать в прохладной воде, думая об Уинтере, а потом прийти к нему в темную пещеру. Прю поддела ногой камушек, и тот скатился с обрыва. – Говорят, что сбежавший узник все еще здесь, на острове. Что вода стоит слишком низко, и уйти у него никак не получилось бы. Так что он где-то прячется. – Думаю, будь это так, его уже нашли бы. – В голосе Сорши звучало раздражение. Проклятая жара! Проклятые слухи! Мама говорила ей то же самое. – Они ведь обыскали каждый уголок, разве нет? Сорша говорила спокойно, но внутри у нее все трепетало. Если Сорша что-то прятала, это никто не мог найти (кроме мамы – а с недавних пор даже ей это не удавалось), и все же, как бы она ни доверяла своим способностям, она была не настолько самонадеянна, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. – Если кто-то ему помогает – неудивительно, что его не нашли. – Прю опустилась на колени и сорвала сухую травинку. – Они, конечно, искали. Но на острове много потайных мест. И все знают, что ты можешь спрятать что угодно. – Прю закусила травинку. – В детстве ты никому не раскрывала свои тайники. – Она игриво толкнула Соршу локтем. – Даже мне. Сорша неловко улыбнулась. Почему Прю всегда так настойчива, почему вечно пытается залезть ей в душу? Даже до появления Уинтера у Сорши были секреты, которыми она не хотела делиться, но сестра, кажется, этого не понимала. – Знаешь, – продолжила Прю, – если есть какие-то потайные места, о которых знаешь только ты, то о них и правда стоит рассказать надзирателям. – Если они такие болваны, что не могут найти детские тайники, – пусть пеняют на себя. Сорша не отводила взгляда от топкого, болотистого берега под обрывом, боясь, что по ее глазам можно все прочитать, но уже понимала, что узелок ее тайны потихоньку распускают, нитка за ниткой. – Мы обе знаем, что речь не только об этом. Трепет в груди усилился, словно там махала крыльями уже не бабочка, а птица. – Да, но, кроме вас с мамой, никто не знает, что именно я умею. Они, может, что-то и подозревают, но доказать это никогда не смогут. В бесцветных глазах мелькнула тревога. – И все-таки будь осторожна. – Прю замолчала и огляделась. – Это правда, да? Ты действительно прячешь беглого узника? – Нет, конечно. – Ложь сухим пыльным комом застряла у нее в горле. – Но я где-то час назад слышала, как два стражника разговаривали у колодца. Я туда прокралась, чтобы попить воды. Я пряталась в кустах и особо не вслушивалась, о чем они говорят, пока не услышала твое имя. Кто-то вчера вечером видел тебя с ним возле пещер. Сорша закрыла глаза. Так значит, ее заметили… Мамины слова о башне тревожным набатом зазвучали в голове – но притяжение Уинтера было сильнее, оно влекло ее, словно приливная волна. – Прю, хватит вопросов, – сдавленным голосом сказала она. – Ответов тебе все равно лучше не знать. Если мне грозит беда – не хочу, чтобы вы с мамой в это были впутаны. – Ох, Сорша… – прошептала Прю. – Во что же ты ввязалась? Она коснулась ее своей липкой ладонью, но Сорша непроизвольно отдернула руку. Она была слишком взволнована, слишком раздражена, чтобы ее трогали или утешали – и чтобы заметить боль в глазах у Прю. – Погоди… Ты сказала, меня видели у пещер? Прю моргнула, не изменившись в лице. – Никто не мог видеть меня у пещер. – Сорша пристально поглядела на сестру. – Я там… спряталась. – У бухты, а не у пещер. Я перепутала, – быстро сказала Прю и отодвинулась подальше от края обрыва. Потом она встала и пошла по низкорослой траве к силкам. Сорша последовала за ней. Ощущение тревоги вернулось. – Прю, – резко сказала она, когда сестра остановилась у силков, – ты что, следишь за мной? Прю склонилась над ловушкой. – Не сердись, – прошептала она. – Я… я видела тебя. И какого-то парня. А потом вы оба исчезли, так что я продолжила смотреть. Потом я увидела следы на песке, около пещер, и поняла, что ты там его прячешь. У Сорши засосало под ложечкой. – Кто-нибудь еще это видел? – Н-нет. – Хорошо. Сердце Сорши рвалось из груди. Она смотрела, как Прю тонкими бледными пальцами распутывает силки и достает мертвого кролика. Глаза у него застыли, лапы окоченели. Сорша нахмурилась, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство. – Ты же говорила, что проверяла силки, и они были пустые. Но этот кролик умер явно не час назад. – Ой… – воскликнула Прю. – Эти я, видимо, забыла проверить. Сорша отвела глаза. Ей было не по себе от того, как запросто ее сестра обращалась с мертвечиной. – Пойдем домой. Мама ждет. – Я не хотела подглядывать, – слабым голосом сказала Прю. – Я просто увидела вас, и мне стало интересно, кто это с тобой, вот и все. – Все в порядке. – Сорша сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. – Мне и правда надо быть осторожнее. И все-таки их кто-то заметил, кроме Прю. Что, если они увидят, как возле пещер сами собой появляются следы? Стоит ли и дальше рисковать жизнью ради Уинтера? Если мама сказала правду, то в башне никакое колдовство ее не спасет. Оттуда было всего два пути наружу: безумие или казнь. Это все знали. Сорша оторвала глаза от обрыва. – Идем, – повторила она. Дома мама рывком втащила ее внутрь, чуть не зашибив Прю дверью. – Тюремщики приходили! – прошипела она. – Спрашивали, где ты была вчера вечером! Я соврала, сказала, что ты была здесь, но если они узнают… – Не узнают. – У Сорши подкосились ноги, и она упала на стул. – Я с этого дня буду осторожней. – Ты с этого дня прекратишь это всё раз и навсегда, – сказала мама так резко, как будто обращалась к Прю. – Пусть сам о себе заботится. Если узнают, что ты ему помогаешь, нам всем конец! Сорша промолчала. Прю начала свежевать кролика. Сорша уже понимала, что не сможет съесть ни кусочка. Безжизненные глаза зверька как будто смотрели прямо на нее. Она отвернулась. – Я схожу к нему в последний раз… – Сорша! – ахнула мама. – …чтобы сказать, что больше не смогу ему помогать, – продолжила она. – Хотя бы это я должна сделать. Нельзя что-то начать и не закончить. – Она в отчаянии посмотрела на маму. – А может, мы поможем ему сбежать и сами уедем?.. Зря она это сказала. Мама сверкнула глазами. – Ты уже никому не сможешь помочь, если тебя запрут в башне! Раз ты у них на примете, они, возможно, прямо сейчас готовят засаду! Ты не только прячешь беглого заключенного: ты для этого используешь магию! Они уставились друг на друга, тяжело и прерывисто дыша. Никто из них еще ни разу не называл способности Сорши магией. Это было очень странное чувство – после стольких лет молчания слышать название того, что всегда было неотделимо от нее. Как зубы, как дыхание. – В башне ты будешь беспомощна, – прошептала мама. – В этих стенах, пропитанных смертью, твои силы не сработают. – Но, может быть… может быть, это и не понадобится? – медленно произнесла Сорша. Слово «магия» вертелось у нее в голове; само звучание этого нового слова будто придавало ей сил и уверенности. Она ведь могла прятать разные вещи?.. – Если применять их буду не я. Может быть, я смогу выиграть время и спастись, даже если меня заточат в башне. Прю оторвалась от своего мрачного занятия и замерла с приоткрытым ртом. С ее руки свисало что-то длинное и тонкое. Мама в упор уставилась на Соршу. – Ты о чем? – Я хотела сказать… может быть, я смогу как-то спрятать свои силы? Передать их кому-то? – Сорша шарила взглядом по полкам шкафов. – Я же умею прятать вещи. Что, если я спрячу свои силы в самые обычные предметы, чтобы кто-нибудь другой мог их использовать, чтобы помочь мне? – Ей на глаза попались матрешки – одна из немногих вещей, оставшихся у мамы от загадочной прошлой жизни. В детстве Соршу всегда восхищали эти куклы, которые прятались одна в другую: ей представлялось, что внутри спрятан крошечный тайный ход в другой мир. – Что, если… – Идеально, – выдохнула Прю. Она заправила прядь волос за ухо, испачкав щеку в кроличьей крови. – Никто и не подумает… – Это пока лишь замысел – на случай, если стрясется беда, – сказала Сорша. – Не стоит их использовать без крайней нужды. Думаю, для меня это будет лучший способ себя защитить. – Лучший способ – перестать дергать судьбу за усы, – сказала мама. – Если ты сейчас отступишься от него, с тобой ничего не случится.