— Все прояснилось только сейчас. — Уэйд так тихо прошел по коридору, что никто не заметил его возвращения. — Этот парень — хамелеон. Меняет внешность, орудия убийства, повадки. — Профайлер сжал кулаки. — Два года назад он повесил свои преступления на другого. На изможденном лице Уэйда читалось отчаяние грешника, мечтающего искупить вину. Он заговорил снова, словно его вынуждали объясниться. — Большинством серийных убийц движет неодолимая тяга, заставляя их раз за разом действовать в схожем ключе. Так возникает «почерк». А у Маньяка с окружной дороги почерк, похоже, предполагал постоянные перемены. Если б не экспертиза улик, мы никогда не нашли бы связь между убийствами, настолько они различались. — Если Маньяк с окружной дороги и Шифр — одно и то же лицо, тогда он снова поменял свои повадки, — заметил Кент. — Раньше он держался в тени, а теперь старается привлечь к себе как можно больше внимания. — Я пока не готов признать, что мы имеем дело с тем же самым убийцей, — сказал Бакстон. — Как отметила агент Геррера, могло быть двое сообщников, и теперь выживший орудует в одиночку. Это объяснило бы переход от полной конспирации к публичности. Для однозначного вывода нужно больше сведений. Повисло молчание. Какое-то время Уэйд пристально смотрел на Бакстона и вдруг, прищурившись, произнес: — Вы хотите отстранить меня от дела. Он не спрашивал — утверждал. Смерив профайлера сердитым взглядом, Бакстон заметил: — Я предпочел бы обсудить это лично, агент Уэйд. — Пусть все слышат! Плевать! — вспылил тот. — Мне нужно вести это дело! Нужно найти мерзавца! — Мало ли что вам нужно, — отрезал Бакстон. — Я поступаю так в интересах расследования. Пока мужчины враждебно глядели друг на друга, Нина обдумала ситуацию. Бакстон собирался отстранить Уэйда, так как тот себя скомпрометировал. Рано или поздно шеф решит, что уж Нина-то скомпрометировала себя как никто другой. Если Уэйд в его глазах — обуза, то и Нину может ждать такой же вердикт. Она присмотрелась к суровому профилю Уэйда. Годы, проведенные за изучением безумцев и их деяний, не прошли для него бесследно. В глубоких морщинах залегло горькое осознание: невозможно спасти всех и каждого. Порой преступники избегают правосудия. Для Уэйда Шифр был Тем Самым. Тем, что ускользнул. В памяти всплыла записка, оставленная Шифром во рту у Софии Гарсиа-Фигероа. И тут Нина ясно поняла: доктор Джеффри Уэйд должен и дальше расследовать это дело. Как и она. — Агент Уэйд много лет изучал подозреваемого, — обратилась Нина к Бакстону. — Во всем Бюро никто не понимает Шифра лучше. Без обид, — добавила она, взглянув на Кента. — Вы правы, — отозвался тот. Нина снова посмотрела на шефа. — Теперь, когда мы поняли, с кем имеем дело, Уэйд перечитает старые записи и обновит досье подозреваемого. Бакстон скептически поднял бровь. — Вообще-то нам нужно новое досье. С нуля. Агент Кент с этим отлично справится. Понимая, что переходит границы, Нина упрямо продолжила: — Я — единственная, кто выжил после нападения Шифра. Уэйд составил первое досье на Маньяка с окружной дороги, а Кент — посмертное. Только вместе мы соберем все фрагменты мозаики. — Иными словами, вам всем есть что предложить, — резюмировал Бакстон. Коллеги напряженно ждали, пока шеф обдумывал этот аргумент. Уэйд не спускал с Нины удивленного взгляда. — Ладно. — Бакстон глубоко вздохнул. — Вы составите новое досье всей командой. И вместе будете выезжать на места преступлений. — Его лицо посуровело. — Но если я замечу хоть какую-то загвоздку, если кто-то из вас поставит расследование под угрозу, я не задумываясь отстраню любого. Все кивнули. Уэйд повернулся к Нине, и между ними пробежала искорка понимания. Им обоим навредил один и тот же человек. Они оба упустили Шифра, и тот вновь вышел на охоту. Оба винили себя в каждом новом убийстве, поэтому и цель у них была одна. Поймать монстра во что бы то ни стало. Глава 25 Тем же вечером Шифр, стоя в клетке бойцовского клуба, готовился принять удар. Сегодня он намотал на руки боксерский бинт немного выше, чем обычно: вряд ли кто-то заметит, зато не видно оставленных Ниной царапин. Ничего, скоро он наградит ее увечьями посерьезнее. Хотя за слабость, проявленную в Бостоне, пришлось дорого заплатить. Он заставил себя замереть, прежде чем грянул мощный апперкот противника. Кулак в беспалой перчатке врезался Шифру в челюсть. Голова от удара дернулась назад, а затем и он сам, качнувшись, упал навзничь. Рефери ободряюще взглянул на него. Публика затаила дыхание. На этой арене Шифр давно прослыл легендой. Ни один боец не мог с ним сравниться. Он никому не давал ни малейшего шанса. Толпа начала скандировать: — О-дин! О-дин! О-дин! Сперва — глухо и медленно, словно далекий барабанный бой, затем — все громче, быстрее. Назваться именем скандинавского бога — довольно самонадеянно, однако зрители над ним не подтрунивали. Никто даже улыбку выдавить не смел. Все его боялись — а как же иначе? Шифр уже поплатился за то, что Нина Геррера чуть его не одолела. Девчонка, зовущая себя Воительницей, понятия не имела, каково быть настоящим воином. Он собирался преподать ей урок. Позволив гневу разгореться в груди, вобрав в себя его темную энергию, Шифр встал и вернулся в свой угол ринга. Сегодня вечером он обратит свою злость в возмездие. Соперник буравил его испытующим взглядом. Давным-давно на него точно так же взирал отец. Когда подошел рефери, Шифр вспомнил последнее отцовское наказание… Любящий папочка отвел сына — крепкого семнадцатилетнего юношу — в сарай, ютившийся у самой границы семейного участка на севере Вирджинии. — Снимай футболку, парень, — велел отец. Шифр без возражений стянул футболку через голову. Темные глазки отца излучали презрение. — Почему ты проиграл бой? — Он был проворнее. — Юноша знал, что оправдываться бессмысленно. — Ты чертовски прав, — процедил старик, отчего кончик сигареты у него во рту заплясал вверх-вниз. — Ты в курсе, что этого сопляка в четыре года подобрали в трущобах Калькутты? Шифр не ответил. — Я поставил все сбережения на чистокровного жеребца, который проиграл безродной кляче! — Отец сплюнул под ноги. — Мне твердили: «У парня отличные данные!» — Он с презрением мотнул головой. — Ведь ты не какая-то шавка, зачатая в кузове пикапа! Я ждал от тебя больших свершений! — Отец ткнул сына в грудь мясистым пальцем. — Как по мне, причина позора одна: ты плохо старался. Не хотел победить по-настоящему. Понимая, к чему все идет, парень молча смотрел перед собой. — Язык проглотил? — Отец выпустил ему в лицо струйку дыма. — Сейчас поглядим, чего ты стоишь на самом деле. — Он вынул сигарету изо рта. — Не дергайся. Укроти себя. Подчини себе боль. Отец встал у Шифра за спиной. Стоило тлеющему окурку коснуться кожи, как у юноши вырвался крик. С этой раскаленной добела болью ничто не могло сравниться: ни отцовские тумаки, ни шлепки ремнем, ни удары током. Шифр скорчился от боли. — Я продолжу, щенок, пока не научишься стоять смирно и терпеть! Кончик сигареты коснулся другой лопатки, прижигая плоть. У Шифра на лбу выступил пот, заструился по щекам. Парень держался изо всех сил. Стиснул зубы так, что они заныли, но не издал ни звука. Впрочем, кричать не было смысла: там, на краю участка, никто не услышал бы. Отец отступил на шаг. Затянулся сигаретой. Шифр представил, как ярко светится ее раскаленный кончик. — Уже лучше, но ты дернул плечами. А ты и на волосок не должен колыхнуться! Старик ткнул горящим окурком по центру сыновней спины. В тишине парень услышал шипение собственной кожи, почувствовал запах обугленной плоти. На этот раз он не шевельнулся. Лишь одна слеза скатилась по щеке, когда он заставил разум затаиться и найти приют в будущем, где не будет места чужой воле. Он держался. Стоял смирно, во всех деталях представляя, как убьет отца… Рев толпы вернул Шифра в настоящее. Рефери взмахнул рукой, призывая бойцов продолжить схватку. Шифр в два быстрых шага приблизился к сопернику. Отовсюду звучали выкрики, хлопки, топот. Шум подстегивал, ускоряя пульс. Публика знала, чего ждать от Одина. Парень напротив тоже знал. Шифр чуял его страх — густой, словно дым. Чужой страх только распалял его ярость. Сперва Шифр сведет счеты с противником — а потом разделается с Геррерой. В его голове зрело сразу два плана. Как уничтожить обоих соперников? Как сделать им больнее всего? Как вывести из строя? Решение пришло мгновенно. Стремительно ударив ногой в солнечное сплетение противника, Шифр понял, как ему сломить Нину. Весь мир наблюдал за его схваткой с Воительницей, словно кровожадная публика на трибунах. Люди требовали зрелищ — и Шифр покажет им нечто незабываемое.