— Это кофе, — пояснил парень. — Когда-нибудь пробовала? — Нет, но кое-что слышала, — согласилась я. Слышать-то слышала, но никогда не могла представить, что в жизни доведется пить самой. О кофе упоминалось в одной из отцовских колонок для исторического альманаха. Сразу после Великого Схождения, когда народы еще пытались дружить, кофе впервые попал в Тевет. Горьковатый на вкус, густой напиток варили из перемолотых ароматных зерен, которые выращивали где-то на юге Абриса. Он обладал удивительным свойством быстро восстанавливать силы неофитам, только-только приобретшим магический свет, когда этот самый свет неожиданно затухал в середине дня, и человек падал с ног в прямом и переносном смысле. Однако после войны абрисский кофе оказался под запретом, как все, что переправлялось из параллельного мира, а теветский, лишенный темной магии, не обладал даже долей чудодейственного эффекта, водица водицей, и вскоре совсем исчез. С иронией хозяин дома проследил, как я делаю первый осторожный глоток. Вкус показался чудовищным, горьким и сладким одновременно. — Гадость-то какая этот ваш вареный кофе… — скривило меня, как от противного порошка от мигрени. — Вообще, мы считаем кофе утренним бодрящим напитком, — с иронией заметил собеседник и прихлебнул из своей кружки. — Пьете за завтраком? — Зачастую вместо. — В таком случае, на ужин вы что, едите серебряные гвозди? — не удержалась я от шпильки. От очередного маленького глоточка по языку растеклась горечь, и сердце бешено забарабанило в груди, зато в руках появилась удивительная легкость — хоть сейчас рисуй сложную руну «невидимость». От прикосновения к кружке даже посыпались крошечные голубоватые искры. Осторожно подняв глаза, я наткнулась на прямой задумчивый взгляд. — Удивительно, как в таком хрупком теле уживается настолько мощная магия, — заметил знахарь. — Сила света не зависит от массы тела. — Так и есть… — согласился он и, опрокинув в себя остатки кофе, тихо добавил: — Как впрочем, и сила притяжения. Тут открылась входная дверь, переливчато зазвенели ветряные трубочки, в теплую кухню потянуло уличным сквозняком. Прежде чем я успела оглянуться, мой собеседник спросил: — Вернулся? Надеюсь, вечеринка закончилась без кровопролития? Догадываясь, что в доме появился Кайден, я невольно выпрямилась на стуле. Казалось, что внутри сжалась тугая пружина. — Приятель, не смотри на меня так, как будто я решил ее опоить белладонной с пятилетним коньяком. Это обычный кофе с кардамоном. — Знахарь, безусловно, отвечал на незаданный вопрос, но словно говорил сам с собой. — Валерия решила вернуться сегодня… — Где мои часы? — Я не потрудилась повернуть хотя бы головы. — Отдай их немедленно! Последовала долгая пауза. — Держи, — прозвучало в напряженной тишине. На физическом уровне я ощущала, как затылок буравит тяжелый взгляд. Кто-то должен был сдаться в нашем столкновении характеров. Победил Кайден, я сдалась. Неприятно проскрежетав ножами стула по деревянному полу, поднялась и повернулась к ведуну. На раскрытой ладони он протягивал часы. — Берешь? Приближаться мне не хотелось, дотрагиваться до него тоже, вдруг опять сердце начнет предательски екать. Я громко щелкнула пальцами, отдавая приказ искре Истинного света, трепыхавшейся в часовом механизме, подняться в воздух и прилететь ко мне. Однако часы даже не шевельнулись. Чувствуя себя совершенно по-идиотски и злясь еще сильнее, я простучала каблуками по полу и попыталась выхватить часы, но Кайден ловко сжал кулак, не давая к ним хотя бы прикоснуться. — Тебе лучше повременить с возвращением. Ты можешь снова потерять сознание. — Лучше бы ты подумал о моем здоровье, когда без спроса забрал светлый артефакт и перетащил в Абрис, — огрызнулась я. — Или когда позволил с ним развлекаться своим друзьям-душегубам! Бледное, осунувшееся лицо ведьмака окаменело. — Они мне не друзья. — Тогда кто? Может, подружки? Или подельники? Как ты сам-то оказался в том отвратительном месте? — Приехал за своими часами. — Извини, но за моими часами! — процедила я. — Для чего ты их взял без спроса? Разве ты не знал, что меня могут похитить прямо из дома? Например, среди ночи, босую и в нижнем белье. — Это моя вина. Я должен был о них позаботиться… — Проклятье, не понимаю, почему я это обсуждаю! — перебила его я, окончательно разъярившись. — Просто отдай их! Он протянул часы обратно. Выхватив кругляш, я немедленно почувствовала, как под нагретой золотой крышкой барабанило магическое сердечко, нестройно и сбивчиво, точно хотело разорваться мелкими клочками. Раньше искра Истинного света повторяла биение моего сердца. — Если собираешься вернуться домой сегодня, то собирайся. До храма добираться больше получаса, а скоро начнет светать, — вымолвил Кайден. — Не успеем, то придется ждать до следующей ночи. Экипаж ждет во дворе. Точно больше был не в силах сдерживать раздражение, он направился к выходу. Прежде чем выйти скомандовал: — Поторопись. Когда за ним закрылась дверь, то знахарь произнес: — Ты с ним помягче. Объясняться и оправдываться он точно не будет — не умеет, но есть вещи, от которых человек просто не в состоянии удержаться. — Если он не может сдержаться от воровства, то это душевная болезнь, — взорвалась я. — Не знаю, как здесь, у вас, а у нас таким больным ставят обжигающие руны и поят успокоительными порошками. Ты же знахарь, вылечи его. Тот усмехнулся, по-взрослому, понимающе. — Все дело в сердечном стуке, Валерия. Ты еще молода и не догадываешься, как важно слышать, что чье-то сердце бьется. Особенно на расстоянии. У меня возникло стойкое ощущение, что он издевался. — Это, вообще, что-то должно объяснять? — огрызнулась я. Хозяин дома вручил мне баночку с заживляющей мазью, пахнущей ничуть не лучше теветской, заставил надеть толстое, изъеденное молью пальто, и взялся провожать до кареты. В Абрисе властвовал сезон голой земли, когда природа опечалено коченела в ожидании первого снега, а холод казался особенно острым, жалившим даже через одежду. Сад и двор окутывала густая темнота, фонарь горел только на крыше дорогого экипажа, стоявшего за открытыми настежь деревянными воротами. И в этой темноте были видны мириады звезд, засыпавших небо, ярких, тусклых, сложенных в замысловатые узоры. Я никогда в своей жизни не видела звездного неба. Кайден дожидался нас у экипажа, и вдруг мне пришло в голову, что они друг другу подходили, этот излишне вызывающий экипаж и ведьмак в одежде из дорогих тканей. — Удачи, Валерия, — попрощался со мной знахарь, когда я уже собралась забраться в салон. — Зря не сказал, как тебя зовут, — отозвалась я. — Я бы завязала ленточку на Древе Судьбы на твою удачу. — Боюсь, что для теветца — хорошо, то для абрисца — смерть, — хмыкнул он. — Постарайся не потеряться между мирами. — Ты не замерз? Домой не хочешь вернуться? — хмуро перебил прощание Кайден и скомандовал мне: — Забирайся. Проигнорировав вежливо предложенную руку, я подхватила подол платья и кое-как забралась на высокую ступеньку. Сиденья в экипаже обтягивала мягкая замша, на окнах стояли стекла, на стене переливалась вязь незнакомых рун. Отчего-то в голову пришла странная мысль, что, пожалуй, даже парадный экипаж Озеровых, на котором мы с Тином однажды ездили на официальный прием в Ратушу, выглядел куда как скромнее. Кайден уселся напротив, дверь закрылась, и мы тронулись с места. Темнота скрывала его лицо и фигуру. — Куда мы едем? — спросила я, нахохлившись в углу сиденья, и сама испугалась, как пронзительно звучал мой голос. — Ближайшие ворота находятся в местном храме, — в противовес мне, Кайден говорил спокойным голосом с мягкими интонациями, словно пытался утихомирить несвоевременный гнев капризного ребенка. — С каких пор тебе нужны ворота? — С тех пор, как меня лишили руны перемещения. — Снова нарушил правила? — зло усмехнулась я. — И много? — Одно. — Должно быть важное, раз оно потянуло на наказание. — Очень. От потаенного смысла, вложенного в короткое слово, но мне совершенно непонятного, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в него проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие внутри чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости. — Почему ты ничего не спрашиваешь? — тихо вымолвил он. — И что, ты скажешь правду? — Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела совершенно никакого права. — Попробуй. — Значит, твое имя Кайден?