— Кайден Оливер Вудс, — уточнил он. — У тебя оно еще и не одно? — фыркнула я. — Возраст? — Двадцать восемь. Выходит, что интуиция меня не подвела в нашу первую встречу. И если бы не колечко в губе, вид которого напрочь отрубал во мне здравый смысл, я никогда бы не поверила, что ведуну двадцать четыре года. — Ты старше меня на девять лет! — почему-то вышло обвинительно. — Верно. — Родители? — У меня непростая семья, и отношения у нас сложные. — Женат? — Нет. — Ну, хотя бы в чем-то ты меня не обманул, — пробормотала я. — Я помолвлен. — Ты шутишь?! — С семнадцати лет, — добавил он. — Мне жаль. — О чем именно ты сожалеешь? Тебе жаль, что ты солгал? Или жаль, что из-за тебя я получила темную руну? — Мне с трудом удавалось перебороть гневные слезы. — Проклятье, я тебе верила и теперь чувствую себя обманутой! — Все верно, Лера. Ты имеешь право злиться, — вздохнул он. Хотелось задеть его, сказать какую-нибудь гадость, может быть, даже оскорбить, чтобы он тоже почувствовал себя оплеванным, но мне было неведомо, какие слова ранили почти незнакомого человека. — Знаешь, Кайден, а давай ты не будешь называть меня по имени? — выпалила я, не придумав ничего поумнее. — У меня мурашки начинают бегать, когда ты вот так запросто его произносишь. — Как пожелаешь. Он не проронил ни слова, пока мы петляли по лесной погруженной в кромешную темень дороге. Нас заметно мотало, скрипели рессоры экипажа, доносились сдавленные проклятья кучера. Когда мы добрались до храма, стоявшего на холме мрачной гладкой башней с маковкой купола, то небо стало бледнеть, и на горизонте появилась светлая полоска. В Тевете молельни строили вокруг Древа Жизни, как правило, взращенного до гигантских размеров разлапистого дуба. На ветви прихожане повязывали разноцветные ленты, жгли записки с воззванием к сомну Светлых духов, зажигали курильные палочки, а на праздники взрывали петарды. Абрисский храм изнутри выглядел еще мрачнее, чем снаружи. Гладкие стены испещряли выжженные черные знаки, вероятно, когда-то светившиеся от магии храмовника, а посреди зала темной громадой застыл каменный жертвенник. На входе Кайден опустил пальцы в наполненную водой чашу и, что-то пробормотав, прижал их к губам. Он без труда выбрал нужную руну из огромного количества магических литер, нанесенных на стены. Вокруг жертвенного алтаря скользнул стремительный огонек, зажегший ворота. Круг засветился, развеяв предрассветный полумрак гулкого храма, и вокруг вспыхнули колдовские письмена, похожие на созвездия. Не произнося ни слова, я переступила через границу. За чертой воздух казался теплее, чем в выстуженном святилище. — Я перемещу тебя поближе к дому, — заранее успокоил меня Кайден. — Хорошо, — коротко отозвалась я, старательно избегая встречаться с ним взглядом. Он кивнул, отошел от ворот на шаг. Вспыхнули символы, закрутились, замельтешили, от них разлетались красноватые магические разряды. Резкий ветер, взбунтовавшийся в храме, поднял пыль и мусор. Он трепал пальто Кайдена, ерошил темные волосы. Пространство стало кривиться, лицо ведьмака словно оказалось за плохо отлитым стеклом. Мысль, что я запомню его вот таким, с перекошенной физиономией и растянутой, точно неровная тень фигурой, отчего-то неприятно уколола внутри… И тут все закончилось. Я уже приготовилась к знакомому неприятному ощущению свободного падения, но ворота потухли, и у меня перед глазами заплясали радужные круги. В храме стало очень тихо, снова нахлынули предрассветные сумерки. — Что случилось? — Кайден выглядел удивленным не меньше моего. Он прикоснулся к руне, полумрак разрезала красноватая вспышка, и стены снова зажглись колдовскими письменами, но круг на каменном полу оставался безжизненным. ? Похоже, тебя что-то не отпускает,? последовало предположение. ? Не отпускает? — от паники у меня сжалось горло, но внезапно блеснула догадка:? Мои часы! Когда я нащупала артефакт в кармане пальто, то оказалось, что корпус практически раскалился и чувствительно кусал руку. Магическая жилка билась, как обезумевшая. ? Если проблема в часах, то в них надо потушить магический свет,? вынужденно призналась я. ? Чем мне тебе помочь? — уточнил Кайден. ? Помоги тем, что выйдешь. ? Как скажешь. — Он не стал спорить или проявлять любопытство, действительно вышел из храма, оставив меня наедине с испорченным артефактом, холодом и бледнеющей темнотой. Когда тяжелая дверь закрылась, то я вытянула раскрытую ладонь. Часы медленно поднимались в воздух, зависли. Раздался щелчок. Часовой механизм резко разлетелся на части и замер. Шестеренки, колесики, перламутровый циферблат, золотой корпус — артефакт точно лежал передо мной, похожий на разобранную по кусочкам мозаику, и в центре отбивала магический пульс искра Истинного света, ослепительная крошечная капля, залившая ярким сиянием заброшенное святилище. Внутри сердечка сокращался комок черной магии, принадлежавшей Абрису и не пускавшее меня домой. Без колебаний я протянула руку и сжала искру в кулаке. Из-под пальцев вырвались острые лучи. Свет потух. В воздухе остался висеть разложенный на части, обездушенный механизм. Забирать с собой омертвелый артефакт я не собиралась, но и оставлять в параллельном мире не решилась. От моей ладони заструилось тусклое свечение, и шестеренки принялись сворачиваться трубочками. Закрутился винтом корпус, раскрошился перламутровый циферблат. Рука опустилась, и искореженные части со звоном осыпались на пол. Я хотела позвать Кайдена, но когда повернулась к двери, то обнаружила его, стоящим на пороге. ? Ты светилась, — не сводя с меня пристального взгляда, произнес он в неземной тишине. И, кажется, сказал негромко, но в гулком храме звук утраивал силу. ? Знаю. ? Никогда больше не делай этого в Абрисе. Здесь опасно демонстрировать Истинный свет. ? Не думаю, что когда-нибудь вернусь, — отозвалась я, возвращаясь в круг. Все повторилось заново. Ворота ожили, вспыхнули знаки. Прежде чем распрощаться с ним навсегда, позволила себе последний короткий взгляд. Он был хорош, проклятый. Взрослый, привлекательный мужчина, совершенно мне не подходящий. И почему даже сейчас он казался мне как лакомый кусок именинного пирога? ? Прощай, Кайден. ? Прощай, Лера. ? Давай больше никогда не встречаться. Мгновением позже его фигура размазалась, а я ухнула в бездонную пропасть, возвращаясь в Тевет. * * * Скольжение закончилось, под ногами, наконец, появилась опора. Однако голова закружилась, словно у юнги, только-только вышедшего на берег после длительно плавания. Комната, похожая на забитый старой мебелью чердак, крутанулась перед глазами, и я рухнула на грязный деревянный пол. Прижимаясь горячей щекой к холодным доскам, уставилась на толстый слой пыли под диваном, накрытым пыльным чехлом. В голове молоточком стучала неприятная мысль, что надо было вставать и уносить ноги, пока меня никто не обнаружил и не вызывал стражей, но ноги-то меня как раз не слушались. Да что там ноги, тело точно налилось свинцом, не хватало сил даже мизинцем пошевелить. Когда голова, наконец, прояснилась, то на чердак проникали первые солнечные лучи. В их прозрачно-желтоватом свете плавала пыль. На улице заливались веселым щебетом птицы. Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, блестящий и свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение от того, что не пришлось добираться до дома через весь Крамвель. На подобный марш-бросок мне бы просто не хватило сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке. Чтобы выйти из запертых апартаментов, больше похожих на склад старой мебели, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе. Без стило, концентрирующего магию на острие, магический свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки. Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то пытался воровато выбраться наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка. — Крис, — присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. — Ты что здесь делаешь? Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами. — Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи. — Кое-куда… отлучилась, — буркнула я. — Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома, наконец, выгнали? Сладко, до хруста в суставах потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела: — Ночью я участвовала в скольжении. — Ты… что? — Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо, и усиливается дурнота. — Ты перемещалась в Абрис? — Лерой! Это было потрясающе! — Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и схватила меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. — Я выиграла! Вернулась самая первая, и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды! Глядя в веснушчатое заспанное лицо подруги, я никак не могла переварить услышанное. Перед мысленным взором, точно представление в цирке ужасов мелькали воспоминания о прошедшей ночи. Дом, полный темных ведьмаков, стило, изуродованная, точно вспоротая ножом ладонь, растерянный Рой, оказавшийся Кайденом, холодное прощание в ледяном храме, похожем на склеп. И чем сильнее во мне ширилась злость, тем больше я ненавидела параллельный мир. К горлу поступила желчь, и во рту стало горько. — Звезды — это, без сомнения, важно, Крис. — Я осторожно высвободила руки. — Лерой, что-то случилось? — тут же посерьезнела она и спохватилась: — Почему у тебя перебинтована ладонь? Ты поранилась? И почему ты так странно одета? Ты ходила на маскарад? — Нечто вроде этого… — медленно кивнула я. — Меня затащили на очень паршивую вечеринку. Было невесело. И руку поранила. В доме остались следы ночного перемещения. На полу чернел выжженный круг с острыми лучами, словно посреди кухни случился магический взрыв, и от светлого ореола в разные стороны разлетелись выжженные брызги.