— И как она? — А у самой Кузьменко вы спросить не пробовали? Спросишь у неё, как же. — Вы ей кто, собственно? Дочка? Ничего особенного у вашей мамы. Сердечная недостаточность, в жару это у каждого пятого пенсионера. Покапаем, станет лучше. На «пенсионера» я обиделась, маме всего пятьдесят пять. Ну да, формально пенсионер, но скажи он такое маме в глаза, она бы в него точно чем-нибудь запустила. — А если не станет, — меланхолично продолжал доктор, — значит, сосуды забиты. Атеросклероз, бляшки. Тогда надо стэны ставить. Но их у нас нет. Ну всё понятно. Я мысленно пересчитала наличные в кошельке. Надо ещё снять, карточки он вряд ли принимает. А там, глядишь, и стэны найдутся. Для чего они, кстати? — Какие-то лекарства нужно купить? — с нажимом спросила я, открывая сумочку. — А платная палата у вас есть? — Откуда, девушка? У нас и так все койки забиты. Мы не можем выделить целую комнату под одну кровать. Похоже, доктор об этом искренне сожалел, а то выделил бы. Его глазки так и шарили по моей сумочке, по рукам, даже почему-то по босоножкам. Что? Самые обычные, простенькие, долларов пятьсот. Случайная покупка, гуляла по городу, натёрла ногу неудобными туфлями, зашла в ЦУМ и купила первые, какие под руку попались. — Тогда мы переведёмся в Первую городскую, — я вытащила несколько тысячных купюр. — Вы можете оформить перевод? Доктор странно на меня посмотрел и только что не простонал: — Девушка, она на ремонте уже полгода. Всех к нам везут. Потому и класть некуда. Мне его аж жалко стало, так хотелось мужику денег срубить. Но себя было ещё жальче. И что теперь делать-то? Насколько в Москве всё проще — плати и получай услуги по карману, причём вполне официально, через кассу. А тут и рад бы денег дать, да не за что. Я ему всё-таки сунула вытащенные купюры в карман халата. На всякий случай, чтоб повнимательнее относился. Ещё на минутку зашла к маме, попрощаться. — Доктор говорит, всё будет хорошо. Сделают несколько капельниц и отпустят, — бодро отрапортовала я. — Так что я поеду, мам. — Марусю не забудь покормить. У неё, наверное, и корм кончился. Она только дорогой ест, с белым персом на упаковке. И цветы полей. Точку сегодня уже и нет смысла открывать. Или открыть с обеда? — вслух размышляла мама. — Справишься, дочь? Э-э-э… Вообще-то я имела в виду, что поеду в аэропорт. Смысл мне тут торчать? С мамой ничего страшного, я её проведала, продукты привезла, доктору подмазала. Кошка? Ну покормлю я её. И соседке занесу. Вряд ли маму долго продержат, поживёт три дня у тёти Люды. — Мам, ну какая точка? Я вообще не умею торговать. — Товар же пропадёт! Там помидоров двадцать килограммов, а ещё огурцы. И кабачки оставалась. Сгниёт всё! Маме, наверное, не стоило сейчас волноваться. Но что я могла сделать? — Мам, я тебе возмещу все потери, хорошо? Я не могу тут торчать, мне в Москву надо. А зачем надо — так сходу и не смогла придумать. Говорю же, с придумывалкой у меня туго. Что там нормальные дочери врут? Что дома дети сопливые, что муж без неё холодильник не найдёт, что на работе никто отгул не даст. А я что могла придумать? Даже на работу не сошлёшься, только недавно я заливала маме по телефону, что наш образовательный центр уходит на каникулы, и мы с Димой собираемся в отпуск. Так я пыталась себя обезопасить от маминой попытки приехать ко мне. Теперь же оставалось только сочинять про бедного голодающего без меня Димочку. При этом почему-то представлялся Тигран, который не только легко отыскивал холодильник, но и умел жарить картошку. А может, и что-то другое приготовил бы, если бы пришлось. За картошку я могла поручиться, так как в один из совместных вечеров, когда было лень куда-то идти и даже не хотелось никуда звонить, он вдруг встал к плите и изобразил вполне приличный картофан. Но мама не стала задавать уточняющих вопросов. Вздохнула, пожала плечами. — Ну поезжай, раз надо. Тоже верно, мужика нельзя без присмотра оставлять. И как-то мне вдруг стало стыдно. Слишком уж не в характере мамы была покладистость. Если она не командует и не строит всех вокруг в шеренги, значит, и правда скверно себя чувствует. И вовсе не мужик, которого нельзя оставлять без присмотра, тянет меня в Москву. А что меня, собственно, тянет? Кто меня там ждёт? Я просто-напросто боюсь лишнюю минуту провести в родном городе. Боюсь, что он захлопнется, как ловушка, и я останусь в нём навсегда. Глупо, я взрослый человек, самолёты летают каждый день. Слава Богу, даже из родного Зажопинска три рейса на Москву в сутки. А ещё есть поезда. И мне не пять лет, мама не может мне приказать. Да и не пытается. — Ладно, мам, я ещё пару дней побуду, пока тебя не выпишут, — пробормотала я, рассматривая ногти, которые давно пора было подкорректировать. — Завтра снова приду. Принести тебе что-нибудь? — Вишню, нормальную! Шпанку! В Интернете посмотри, как шпанка выглядит, недоразумение! — к маме тут же вернулся командный тон. — А точку всё-таки открой, пропадут же помидоры! * * * Помидоры, блин! Я ковыляла по двору с черепашьей скоростью, потому что иначе по выбоинам, гордо именуемым асфальтом, идти было невозможно. Впереди, между дворами, залезая боком на дорогу, стояло одноэтажное здание-стекляшка, чуть больше, чем обычный ларёк. Там-то и догнивали мамины помидоры. И меньше всего на свете мне хотелось становиться за прилавок. Нет, не сегодня. Домой, в душ и спать. Кошку накормить. Чёрт, кошка, ей же ещё корм надо купить. Пришлось сворачивать к магазину, который со времён моего детства именовался «дежурным», так как работал круглосуточно. Завтра с утра разберусь с помидорами. Просто вытащу всё на помойку, а маме в кассу доложу денег. Скажу, что наторговала. Дежурный магазин совсем не изменился. Те же белые полки из фанеры, те же бумажные кружавчики, их выстилающие. На витрине возле кассы коробки с жвачкой, чупа-чупсы и взрывающаяся на языке карамель. Детьми мы обожали сюда бегать, складывали свои копеечки и долго выбирали, что же взять. Поход в магазин становился целым приключением, в которое мы отпрашивались у родителей. Я не отпрашивалась, не у кого было, мама же работала. Зато и финансы мне позволяли не колебаться между конфетами и мороженым. Мда, в детстве шесть квадратных метров казались сказочным королевством. А теперь — просто скучный провинциальный магазин, в котором толкутся местные алкоголики да затрёпанная жизнью тётка что-то усердно подсчитывает в уме, разглядывая полку с консервами. — Три банки кошачьего корма, вон того, с персом, — попросила я, устало опираясь на прилавок и мечтая о чашке настоящего кофе, встретить который здесь также нереально, как «Майбах» на дороге. Продавщица выдала мне банки, начала отсчитывать сдачу. — А пакет? Мне что, в руках их тащить? — Пакеты у нас платные, два рубля, — таким тоном, будто я просила бесплатно. — Да ради бога, — я вернула мелочь. — Маринка?! Я обернулась. Та самая тётка, изучавшая консервы, теперь смотрела на меня во все глаза. — Сто лет тебя не видела! А тётя Тамара говорила, что ты в Москве! — Светка? — осторожно уточнила я, чтобы не ошибиться. Ну да, Светка. В школе она была рыжей-рыжей, а теперь стала какой-то бесцветной. И даже веснушки на лице как будто побелели. А может, она их замазывала. Вот только признать в затраханной жизнью тётке свою одноклассницу всё равно казалось невозможным. — Выглядишь шикарно! Так ты вернулась? — Маму приехала навестить, на пару дней. — Здорово! Слушай, пошли ко мне? У малого день рождения сегодня, в обед ребятню собирали, как раз торт остался. Посидим, поболтаем! Есть время? Честно говоря, я безумно хотела принять душ и рухнуть в кровать. Какой ещё торт? Я сладкое стараюсь не есть, жопа потом в платья не влезает. А самое главное, я не понимала, с чего вдруг у Светки такая радость при виде меня. Ну не виделись сто лет, и что? Мы никогда не дружили. Мало ли, кто с кем в одном классе учился и в одном доме жил? Светка училась на круглые пятёрки, да к тому же отлично играла в шахматы, ещё в школе какой-то там разряд получила, местным гением считалась. Я шахматами никогда не интересовалась, мы с Лёлькой вообще думали, что Светка с приветом. Ну серьёзно, горбиться над доской с фигурками все лучшие годы. Кому оно надо? Но Светка упорно тащила меня в гости, и я вдруг передумала сопротивляться. — Давай через час? — предложила я. — Кошку надо покормить, и себя в порядок привести. — В порядок? — протянула Светка, оценивающе меня разглядывая. — Ну давай, жду через час. Ты номер квартиры помнишь? Шестьдесят первая. А корм ты зря тут купила, в супермаркете на Дмитровской он дешевле. И вообще лучше «Барсика» брать. Я неопределённо пожала плечами, мне всё равно, «Барсик», «Мурзик». Мама сказала, чтобы с персом на картинке, остальное не мой вопрос. Дома я покормила трущуюся об меня кошку, быстро приняла душ, надела чистую маечку, и уже собралась выходить, но в последний момент зазвонил мобильник. Глянула на экран. Какая неожиданность! Его светлость Тигран Борисович вспомнил о моём существовании. — Привет, котёнок! — спокойно отозвалась трубка. — Как твои дела? Ага, то есть на Садовнической он не был, моего отсутствия не заметил. Ну и прекрасно. С такой степенью заинтересованности он не заметит, если я на неделю в Энске застряну. — У меня всё прекрасно. — Чем занимаешься? — Ну чем могут заниматься красивые девочки? Наведением ещё большей красоты. Я не врала, я действительно стояла возле зеркала и рисовала стрелки, когда он позвонил. — Солнышко, мне нужно будет уехать на несколько дней. — В Нарьян-Мар? — Почему в Нарьян-Мар? — оторопел Тигран. — Нет, в другой город. Название тебе ничего не скажет. Там надо некоторые вопросы порешать. Тебе что-нибудь нужно? Тонкий намёк на деньги. Потому что ничего другого от таких, как Тигран, получить нельзя. Да мне и не надо. Я вспомнила про машинку, оставшуюся в Москве. Как там она? Не обидел никто? Про подземную парковку сейчас говорить глупо, раз он уезжает. Лекс наверняка с ним, так что поручить разобраться некому. И я решила обидеться. Всегда полезно, тем более, что мне и особо притворяться не пришлось. — Ничего не надо, — ровным голосом произнесла я. — Прости, у меня входящий по другой линии. И разъединилась. Ну а что? Только ему трубки бросать можно, вечно занятому? Вопросы он едет порешать. Он всё время что-то решает, всё бабло мира заработать пытается. Куда, спрашивается? В последнем костюме карманов нет. Наследничкам на всю оставшуюся жизнь копит? Внучку любимому, чтоб тот палец о палец не ударил не дай бог? Каково это, интересно, родиться на золотых перинках? С детства знать, что у тебя куча прислуги, которая и покормит, и задницу подотрёт. На пони всяких кататься, учиться где-нибудь в Лондоне. Шестьдесят первую квартиру я нашла без труда. С собой прихватила бутылку вина, вытащенную у матери из буфета. У неё полно всякого хорошего алкоголя, мама ценитель. Хотела сначала «Бейлис» взять, потом вспомнила, как оценивающе на меня смотрела Светка, и решила не выпендриваться. Тем более, я «Бейлис» сама не люблю, слишком он приторный. Дверь мне открыл пацанёнок в одних трусах, лет четырёх-пяти. — Мама, там к тебе пришли, а Петька обосрался! — радостно выдал он и понёсся по коридору, смотреть мамину реакцию.