— Что, если он не понравится девочкам? — Понравится. — Что, если он не понравится мне? — Я дам тебе по яйцам. Пэкстон улыбнулся односторонней улыбкой, и я ответила ему тем же, счастливая, что мы смогли отвлечься от ругани хотя бы на минутку. Боже. Нужно решить это здесь и сейчас. — Скажи, что случилось дальше, Пэкстон, — попросила я тихим голосом. — Давай сначала займемся любовью. Я засмеялась, позволяя ему взять меня за руку и отвести к своей кровати. Я пошла бы за этим мужчиной даже к горящим вратам ада, и он знал об этом. Не знаю даже, как описать ту ночь. Нереальная. Пэкстон был так нежен со мной, никаких прелюдий, ничего, кроме чистого секса. Чувственного и эмоционального. — Ты не делала так, когда я раньше трахал тебя, — прошептал он, уткнувшись мне в шею при следующем толчке, задевая то самое чувственное место. Я застонала, выгнув спину, когда он заполнил меня. — Не делала чего? — Этого. Этих пылких движений, которые ты вытворяешь подо мной. Они сводят меня с ума почти так же, как в тот день на пляже, когда ты меня боялась. Я снова простонала, слыша собственными ушами полные страсти крики. — Ты знал, что я боялась тебя? — от оргазма меня отделяли считанные секунды, но Пэкстон хотел поговорить о нашем домашнем задании от Ника. Именно сейчас… — Да, знал. Я питался твоим страхом. Ты делала то, чего никогда не делала Татьяна. Попытки уделять внимание и беседе, и нашему занятию сводили с ума. Я хотела услышать каждое сказанное им слово, но только не сейчас. — Мм, вот так, малыш. Что ты имеешь в виду? — Нравится? — спросил он, качнув своими бедрами в мои, соприкасаясь с пульсирующим клитором. — Ага, нравится. Меня больше ничего не волновало. Мое прошлое с Пэкстоном не имело значения. Важно было то, как наши тела вытягивали из нас этот волшебный заряд, создавая невероятное напряжение между нами. Оргазмы с Пэкстоном охватывали все тело. Начиналось все с головы, эндорфины наполняли мой организм, после появлялось покалывающее ощущение по всей коже, словно маленькие иголки прокалывали все тело. Наши рты неистово сливались, разгоряченные страстью, а тела соединялись воедино, создавая невероятный, всеобъемлющий хаос. — Переверни меня, — произнесла я сквозь вздохи и стоны. Пэкстон встал на колени, поворачивая мои бедра к себе. Я вылезла из-под него и оттолкнула, когда он попытался встать сзади. — Нет, не так. Я хочу быть сверху. — Я ненавижу это. — Нет, не ненавидишь. Ляг, — приказала я, встречаясь своими губами с его. Взяв его достоинство в руку, я принялась ласкать его, и наши губы снова столкнулись. Мы занимались любовью в таком положении, стоя на коленях, казалось, целую вечность. Одной рукой Пэкстон играл со мной, а другой оставлял громкие хлопки, раздающиеся эхом по комнате, на моих ягодицах. Не знаю, что произошло дальше, но это было невероятно. Может, виноват звук его руки, соприкасающейся с моей попкой, звуки наших ртов, поглощающих друг друга, или влажности между моих ног, а может и запах секса в воздухе. Это сочетание вызвало между нами взрывную, эйфорическую страсть. Когда я уже почти достигла точки невозврата, пришлось вернуться. Агрх. Пэкстон опустил меня назад, присосавшись губами к моему правому соску. Ноги согнулись подо мной, когда я выгнула спину. — Однажды я заставил тебя кончить таким образом, — объяснил он, проводя рукой по моей груди и животу, опускаясь к чрезмерно чувствительному и пульсирующему клитору. Его большой палец выводил круги на нем, в то время как средний входил и выходил из меня. — Это произошло после той ночи, когда ты запретила мне прикасаться к тебе здесь. Я был зол на тебя за то, что ты выставила меня дураком перед Брентом и Лейном. Пэкстон был безумен, а его шепот — мрачным, но в то же время мягким и эротическим. Я лежала в довольно неловкой позе с согнутыми подо мной ногами. От оргазма меня отделяли секунды, но он хотел удариться в воспоминания. Я не остановила его только потому, что меня это не волновало. На уме у меня было только одно, и это явно было не прошлое, которого я не помнила. Поэтому я не ответила на его слова, только стонала, моля об облегчении. У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала проникновение пальцев в оба мои входа до упора. Мои веки неосознанно закрылись, но лишь на секунду. Открыв глаза, я встретилась с ним взглядом. Глаза цвета сосны заглядывали мне глубоко в душу, расслабляя каким-то образом мое тело. Больно, на самом деле, не было, не было и дискомфорта, но не думаю, что мне это нравилось. — Знаешь, что я сейчас думаю, детка? Ответа не раздалось. Его просто не было. Я не знала, что было в голове у меня, не говоря уже о его мыслях. Меня переполняли чувства, накаленные до предела. Даже мои возбужденные соски были в состоянии боевой готовности. Я стонала, играя с ними, и чувствовала возвратно-поступательные движения его пальцев, но так и не ответила. — Думаю, тебе это очень нравится. Думаю, ты запретила тогда мне это, потому что тебе было стыдно. Твое тело сотрясалось, как и сейчас, — объяснил он сексуальным, хриплым голосом. Я чувствовала именно то, что он описал. Сначала это была просто дрожь, но затем он ускорился, играя со мной пальцами и творя ими чудеса. Подушечки пальцев одной руки занимались моим набухшим клитором быстрыми круговыми движениями. Об остальном, кажется, позаботились средний и, возможно, большой пальцы. — Я не мог прикасаться к тебе здесь, потому что ты боялась этого, да? Только поэтому? Все это время я думал, что тебе это не нравится, только и всего. Знаю, что ты не помнишь, но помню я. Я трахал твою попку таким образом, с одним пальцем в киске и четырьмя здесь. Как и сейчас. — А-а-ах, да, Пэкс. Вот так, не останавливайся, детка. Все вокруг меня взрывалось, но только не я. Все. — Вот так. Ты кончила мне прямо на руку. Прям как сейчас. Мое тело упало, сливаясь с матрасом. Глаза были закрыты, пока испытывала волны удовольствия. — Господи, Габриэлла, — воскликнул Пэкстон. — Ты ведь знаешь, что мне, вероятно, было всего семнадцать, когда ты впервые вставил мне палец в попу? Я, наверно, взбесилась, — проговорила я, пока мое тело успокаивалось, все еще дрожа от последствий и тяжелого дыхания. Пэкстон потянул меня за руки, поднимая в вертикальное положение. — Ты не взбесилась, ты убежала, выкрикивая, как ты меня ненавидишь, и что я едва ли не изнасиловал тебя, не получив твоего разрешения. Ты была очень расстроена, достаточно, чтобы я больше не переходил эту черту. Видишь, я не так плох, как ты думаешь. У меня есть слабые места, и я не хотел больше причинять тебе подобного дискомфорта, если это так тебя расстраивает. Ты и тогда была лгуньей. Тебе, черт возьми, это нравилось. Это просто пугало тебя, правда? — Ты идиот и… ты идиот. Дай мне оседлать тебя. — Нет, ляг. Я сам все сделаю. — Ты и так все сам можешь сделать. Я просто буду сидеть сверху, — сказала я, манипуляцией прокладывая себе путь наверх. Он наградил меня несговорчивым взглядом, но не остановил, когда я толкнула его на кровать. Придвинувшись к его губам, я поцеловала его долго и страстно. Пэкстон с легкостью проникнул в меня, мгновенно закрывая глаза с мягким стоном. — Не шевелись, просто сиди, — предупредил он и потянул меня за волосы, приблизив мои губы к своим для грубого поцелуя. Когда я поднялась, он опустил руки мне на бедра, не выходя из меня. Он слегка раскачивал меня на своем стволе, выполняя глубокие толчки вверх-вниз. Его взгляд окутал экстаз, отрицать который я не могла. — Я люблю тебя, — прошептал он. — Прекрати, — ответила я тем же самым драматическим тоном. Сейчас это было не главным, и я не хотела, чтобы он что-то менял. Я все еще была на него зла, и на это у меня были все причины. После этого Пэкстон замолчал, сфокусировавшись на действии, происходящем между нашими ногами, и довел нас обоих до вершины. Может, секс и не был частью нашего домашнего задания, но, несмотря на это, он был нужен нам обоим. Пэкстон перевернул меня и перешел на медленные движения. — Для меня ты была цветком, которого я никогда не видел, — проговорил он тихо. — Я была сломлена. — Я не знал. Ты не говорила. Я стонала, чувствуя приближение нового оргазма. — Почему? Пэкстон, отвечая, толкнулся глубоко в меня: — Думаю, я не хотел об этом слышать. Так для тебя было безопаснее. — То есть, безопаснее было для тебя, — парировала я, прижимаясь к нему бедрами. — Возможно. Мне нравилось, что ты меня боялась. Нравилось, что ты делала все, что я говорил тебе. — Но почему я делала это? Этого я не понимаю. Пэкстон выдохнул и поцеловал меня в нос. — Правда? Может, потому что ты не та Габриэлла, на которой я женился. — Замолчи, не поэтому. Всему виной потеря памяти. Ми говорит, что мозг вернулся к тому времени, когда я была самой собой, когда я, как моя мама, устанавливала собственные правила. — Ой, Ми безумная. Дальнейшее произошло внезапно. Пэкстон с силой толкнулся в меня и излился внутрь. Его тело напряглось надо мной, и мягкие стоны удовольствия, словно пение птицы, достигли моих ушей. Мне нравилось, когда он издавал подобные звуки. Я почти достигла цели, готовая к третьему разу, но не совсем. Я извивалась, пытаясь вырваться, внезапно чувствуя нужду сбежать, но Пэкстон удержал меня. — Я не хочу быть ею, Пэкстон. Ты не можешь все контролировать. Несколько мгновений Пэкстон ничего не говорил. Он прижался ко мне, растирая своей тазовой костью клитор. Мы смотрели друг другу в глаза, и я прикусила нижнюю губу, внезапно ощущая волны нового оргазма. Внезапно для меня, но не для него. Пэкстон точно знал, что делал. Он следил за моим лицом, доводя меня до блаженства, о котором я даже не подозревала.