— Беги туда! — велел он, открывая коробочку. — Скажи, что ты от меня и что дело крайне срочное, понял? Пусть передадут в Псевдополис-Ярд, что я двинулся отсюда. Я перейду реку по мосту Незаконнорожденных и побегу вдоль Праутс! Дежурные в Ярде поймут, что это значит. Пошел! Бесенок за одно мгновение перешел от отчаяния к энтузиазму. — Есть, сэр. Встроенная функция передачи сообщений не подведет тебя, Введи-Свое-Имя. Сейчас установлю связь! Он выпрыгнул и превратился в исчезающее вдали зеленое облачко. Ваймс побежал к докам и помчался по набережной, мимо кораблей. В доках всегда было слишком людно, они представляли собой сплошное препятствие: кипы товаров, веревки, груды ящиков, перепалки через каждые десять шагов. Но Ваймс был бегуном от природы и прекрасно умел пробираться по забитым городским улицам. Он пригибался и прыгал, увертывался и уклонялся, а при необходимости — толкал. Он споткнулся о канат, перекатился и вскочил; в него врезался грузчик, но Ваймс уложил его апперкотом и прибавил шагу, на тот случай, если у грузчика поблизости были приятели. Шесть часов — это очень важно… Из-за угла Обезьяньей улицы показалась сверкающая карета четверней, с двумя лакеями на запятках. Ваймс набрал скорость, сделал отчаянный рывок, схватился за ручку, втиснулся между ошеломленными лакеями, прополз по колыхающейся крыше и плюхнулся на сиденье рядом с юным кучером. — Городская Стража! — объявил он, показывая значок. — Езжай прямо! — Но мне надо свернуть на… — начал молодой человек. — И подстегни-ка лошадей, пожалуйста, — перебил Ваймс, не обращая внимания. — У меня срочное дело! — А, ладно! Настоящая смертельная погоня! — воскликнул кучер, вдруг исполнившись энтузиазма. — Супер! Вот это мне по душе! Знаете, а я могу сделать так, чтоб карета пятьдесят метров проехала на двух колесах. Только старая мисс Робинсон не позволяет. На правых колесах или на левых, сэр, как вам будет угодно! Хэйя!.. Хэйя!.. — Слушай, мне надо только… — начал Ваймс, когда над головой кучера засвистел кнут. — Непросто заставить лошадей бежать на двух ногах. Тогда они не столько бегут, сколько прыгают, — продолжал кучер, развернув кепи козырьком назад для пущей обтекаемости. — Эй, хотите, я поставлю карету на бок? — Нет, — ответил Ваймс, глядя вперед. — Искры так и посыплются, ей-богу! Хэйя! Все вокруг сливалось. Впереди маячил проулок, ведущий к Двухпинтовому причалу. Там стоял разводной мост… …вот именно. И сейчас он был разведен. Ваймс увидел мачты корабля, который выходил из дока. — А, не бойтесь, сэр! — завопил кучер. — Мы погоним вдоль причала и прыгнем! — Нельзя перепрыгнуть двухмачтовый корабль на четырехконной запряжке, парень! — А вот и можно, если целить между мачт, сэр! Хэйя, хэйя!.. Люди разбегались от кареты в поисках укрытия. Лакеи, некогда стоявшие на запятках, срочно искали нового хозяина. Ваймс оттолкнул парня к стенке, схватил вожжи, уперся обеими ногами и потянул. Колеса остановились. Лошади начали поворачивать. Карета заскользила, из-под металлических ободьев полетели искры, послышался душераздирающий скрежет. Лошади продолжали поворачивать. Летящая карета увлекла их за собой. Они вращались, как на ярмарочной карусели. Подковы оставляли отметины на булыжниках. Тогда Ваймс разжал пальцы, схватился одной рукой за низ сиденья, а другой за поручень, закрыл глаза и подождал, пока стихнет шум. Слава всем богам, он наконец стих. Остался только нетерпеливый стук в крышу кареты изнутри. Судя по всему, кто-то стучал тростью. Недовольный старушечий голос спросил: — Джонни? Ты снова ехал быстро, негодник? — «Разворот контрабандиста»! — выдохнул Джонни, глядя на четверку взмыленных коней, которые теперь стояли мордами в ту сторону, откуда прискакали. — Вот это да! Он обернулся к Ваймсу, но того уже не было. Люди, которые тянули корабль, побросали веревки и удрали, увидев карету четверней, которая неслась на них по улице. Вход на причал был узким. Ничего не стоило вскарабкаться по канату на палубу, бегом пересечь корабль и спрыгнуть на мостовую с другой стороны. И Ваймс только что это проделал. Набрав скорость, он понял, что на мосту Незаконнорожденных ему придется нелегко. Перегруженная сеновозка застряла между шатких домиков, наполовину снесла кому-то верхний этаж и растеряла в процессе часть груза. Между возчиком и незадачливым владельцем только что возникшего бунгало завязалась потасовка. Ваймс терял ценные секунды, прокладывая себе дорогу сквозь сено, и, наконец, оказался в гуще транспорта, скопившегося на спуске с моста. Впереди расстилалась широкая улица, известная под названием Праутс, полная телег и экипажей и ведущая все время в гору. Ваймс понял, что не успеет. Было уже без пяти шесть. Он представил себе маленькое личико… — Мистер Ваймс! Ваймс обернулся. К нему рысцой приближалась почтовая карета. Рядом с кучером сидел Моркоу и что есть сил махал рукой. — Лезьте на подножку, сэр! — крикнул он. — У вас мало времени! Ваймс снова побежал и, поравнявшись с каретой, прыгнул на подножку и повис. — Разве она не идет в Квирм? — спросил он, когда кучер поднял лошадей в галоп. — Так точно, сэр, — ответил Моркоу. — Но я объяснил, что у нас дело чрезвычайной важности. Ваймс уцепился покрепче. В почтовые кареты впрягали хороших лошадей. Колеса — совсем рядом с ним — превратились в мелькающие круги. — Каким чудом вы добрались сюда так быстро? — прокричал он. — Срезали через Аптекарский огород, сэр! — Что? По тропинке у реки? Там ни за что не протиснется такая махина! — Пришлось нелегко, сэр, тут вы правы. Мы поехали гораздо быстрее, когда с крыши сорвало фонари. Ваймс наконец оценил состояние кареты. Краска с одного бока была полностью ободрана. — Ладно! — крикнул он. — Скажи кучеру, что я, разумеется, возьму расходы на себя. Только вы зря старались, Моркоу. Парк-Лейн в это время суток забита наглухо! — Не беспокойтесь, сэр. И на вашем месте я бы держался покрепче! Ваймс услышал щелчок кнута. Это была настоящая почтовая карета. Мешкам с почтой удобства ни к чему. Он ощутил, как карета набирает скорость. Парк-Лейн должна была вот-вот показаться впереди. Ваймс мало что видел, потому что от ветра у него слезились глаза, но прекрасно помнил, что им предстояло преодолеть одну из великолепнейших городских пробок. В любое время суток на Парк-Лейн было тесновато, но хуже всего приходилось вечером, поскольку жители Анк-Морпорка свято полагали, что право первоочередного проезда принадлежит самому тяжелогруженому либо самому наглому. То и дело происходили небольшие столкновения, после которых оба виновника неизбежно перегораживали перекресток и слезали наземь, чтобы обсудить вопросы дорожной безопасности при помощи предметов, подвернувшихся под руку. Иными словами, почтовая карета галопом стремилась в хаос брыкающихся лошадей, спешащих пешеходов и ругающихся возчиков. Ваймс закрыл глаза, но, услышав новый звук под колесами, осмелился вновь их открыть. Карета на всем скаку миновала перекресток. Ваймс мельком заметил огромную очередь, которая буквально дымилась от ярости и вопила, стоя за спинами двух неподвижных стражников-троллей. А потом карета понеслась к Скун-авеню. — Ты перекрыл дорогу? Ты перекрыл Праутс?! — перекрикивая шум ветра, заорал Ваймс. — И Королевский проезд заодно, сэр. На всякий случай, — ответил Моркоу. — Ты перекрыл две главных улицы? Две, черт подери, главных улицы? В час пик? — Да, сэр, — сказал Моркоу. — Это был единственный способ. Ваймс стоял на подножке, утратив дар речи. Посмел бы он сделать то же самое? О, это было в духе Моркоу. Наличествовала проблема и он ее решил. Скорее всего, весь город сейчас под завязку забился гружеными телегами… но это уже следующая проблема. Он успеет домой вовремя. Может быть, минута опоздания не сыграет роли. И даже наверное нет, хотя у Юного Сэма оказались весьма точные внутренние часы. Возможно, даже две минуты сойдут ему с рук. Или целых три. Ну, допустим, пять. Но не больше. Сначала ты опоздаешь на пять минут, затем на десять, на полчаса, на два часа… А потом весь вечер не увидишь сына. Поэтому точка. В шесть часов ровно, каждый день, он читал книжку Юному Сэму. Никаких отговорок. Ваймс дал себе слово. Никаких отговорок. Вообще никаких. Потому что вслед за благовидным предлогом появляются и неблаговидные. В ночных кошмарах ему снилось, что он опоздал. Ваймсу часто снились кошмары про Юного Сэма. В них были пустая кроватка и темнота. Все шло как-то уж слишком… хорошо. Всего за несколько лет он, Сэм Ваймс, поднялся на самый верх, словно летя по воздуху. Он стал герцогом, командовал Стражей, обладал властью и женился на женщине, чьей любви, нежности и понимания, строго говоря, не заслуживал. Вдобавок он был богат как Креозот. Фортуна взирала на него благосклонно, и Ваймс огромными глотками пил из чаши бытия. Все случилось так быстро. А потом появился Юный Сэм. Сначала жизнь шла спокойно. Юный Сэм ничем не отличался от других младенцев — болтающаяся голова, пузыри, рассеянный взгляд. Полностью на материнском попечении. Но однажды вечером сын повернулся и устремил прямо на Ваймса глаза, которые, с точки зрения счастливого отца, сияли ярче всех фонарей на свете. И тогда страх могучей волной вторгся в жизнь Сэма Ваймса. Огромная удача и неподдельная радость… все это было как-то неправильно. Разумеется, Вселенная не позволит одному-единственному человеку быть настолько счастливым. Однажды она предъявит счет. Где-то нарастала огромная темная волна. Когда она обрушится ему на голову, то сметет все. Иногда Ваймсу казалось, что он слышит ее отдаленный гул… Выкрикивая бессвязные благодарности, он спрыгнул, как только карета замедлила ход, с трудом удержал равновесие и помчался по подъездной дорожке. Дверь открылась, едва он подбежал, разбрасывая башмаками гравий. Вилликинс держал наготове Книгу. Ваймс схватил ее и понесся по лестнице в ту самую минуту, когда в городе часы начали в разных вариантах отбивать шесть. Сибилла была непоколебима — она считала, что брать няньку не нужно. Но Ваймс в кои-то веки тоже был непоколебим: нянька им нужна, а также помощница в загоне для породистых драконов. В конце концов, человеческие силы ограниченны. Ваймс победил. Пьюрити — очень приличная девушка — только что закончила укладывать Юного Сэма в кроватку, когда Ваймс, пошатываясь, вошел в детскую. Она на треть успела проделать книксен, прежде чем заметила уязвленное выражение его лица и припомнила недавнюю импровизированную лекцию о Правах Человека. Пьюрити поспешно вышла. Было очень важно, чтобы Ваймс остался с сыном наедине. Эта минута целиком и полностью принадлежала двум Сэмам. Юный Сэм подтянулся, держась за перила кроватки, и сказал: — Па! Мир стал таким нежным. Ваймс погладил сына по голове. Ей-богу, забавно. Целый день он орал, ругался и вопил… но здесь, в тихой комнате, где пахло (спасибо Пьюрити) мылом, Ваймс не знал, что сказать. Он буквально немел в присутствии ребенка четырнадцати месяцев от роду. Все, что он мог придумать, например «А кто тут папочкин любимый мальчик?», звучало чертовски фальшиво, как будто он брал фразы из книжки. Ему нечего было сказать — впрочем, в этой пастельной комнате ничего и не нужно было говорить. Из-под кроватки послышалось ворчание. Там дремал дракон по кличке Слюня. Дряхлый, потухший, с обтрепанными крыльями, беззубый, он каждый день карабкался вверх по лестнице и занимал пост под кроваткой. Никто не знал, зачем. Во сне Слюня издавал легкий свист. Счастливая тишина, окутавшая Ваймса, не могла длиться долго. Предстояло читать Книгу с Картинками. В этом и заключался смысл шести часов. Ваймс читал одну и ту же книгу каждый день. Ее углы были круглыми и мягкими в тех местах, где Юный Сэм их пожевал, но, по крайней мере, один человек в детской считал ее Книгой Книг, величайшей историей из всех когда-либо существовавших на свете. Ваймс уже не нуждался в том, чтобы смотреть на страницу. Он знал текст наизусть. Книжка называлась «Где моя коровка?». Безымянный истец потерял корову. Собственно, в этом и заключался сюжет.