* * * Войдя в подъезд, Лунин поднялся на несколько ступенек на площадку первого этажа и поднес руки к пышущей жаром чугунной батарее. — Ну что, ты на лифте, я пешком? — поторопил его Зубарев. Лунина предложение вполне устроило. Когда двери лифта нехотя распахнулись на четвертом этаже, оперативник уже стоял на лестничной площадке. Илье вдруг стало жаль, что квартира Полярника находится не на девятом этаже, тогда у Зубарева, наверное, был бы не столь бравый вид, но ему тут же стало стыдно за такую мысль. — А если он нам не откроет? — Илья с сомнением взглянул на наполовину оплавившийся дверной звонок, который явно кто-то пытался поджечь зажигалкой. — Откроет, — беззаботно отмахнулся капитан и протянул руку к звонку, — спецназом припугну, сразу откроет. Все открывают. И действительно, сразу после того, как Зубарев ткнул удостоверением в глазок, щелкнул вначале один, потом другой замок, и дверь распахнулась. — Чем могу быть полезен? Невысокий, но очень полный мужчина лет шестидесяти с любопытством смотрел на незваных гостей сквозь толстые линзы очков. Внешне он больше напоминал научного работника или одного из преподавателей городских вузов, и если бы не полученное от Кирюши описание внешности Полярника, Лунин бы засомневался в том, что они пришли по нужному адресу. — Консультация ваша нужна. — Оперативник положил ладонь на дверную ручку, а ногу выставил так, чтобы дверь стало невозможно захлопнуть. — Консультация, моя? — Мужчина покосился на давно не чищенный ботинок оперативника. — По какому же, интересно, вопросу? — Хотели узнать, как оно там? — ухмыльнулся Зубарев. — Как оно где? — недоуменно нахмурился хозяин квартиры. — Вы не могли бы выражаться точнее? — Ну как где, за полярным кругом, конечно, — ехидно отозвался капитан и потянул на себя дверь. — Полярник, хватит из себя интеллигента строить. — Молодые люди, вы, наверное, все же ошиблись. — Мужчина явно не горел желанием запускать гостей в дом и изо всех сил тянул ручку двери в свою сторону. — Да ладно, все так говорят, — широко улыбнулся Зубарев и потянул сильнее. — Ошиблись, ошиблись, а потом раз, и подсел на пятерочку. А может, и годиков так на восемь. Как и следовало ожидать, молодость и хорошая физическая подготовка вскоре одержали убедительную победу в короткой схватке, и, отпихнув толстяка плечом, Зубарев прошел в квартиру. Зачем-то предварительно оглянувшись, словно опасаясь нападения сзади, Лунин последовал за оперативником. В небольшом холле трем мужчинам было достаточно тесно. — Ну давай уже, приглашай куда-нибудь, — потребовал Зубарев, — чтоб поговорить по душам. — Ну, если по душам, — хмыкнул толстяк, — тогда в гостиную, в кухне нам, пожалуй, тесновато будет. Он первым прошел в единственную комнату, дверь в которую была распахнута, и уселся в одинокое, стоявшее у окна кресло. Немного поколебавшись, Лунин устроился на старом, продавленном диване, а Зубарев так и остался стоять, прислонившись к стене у входа в комнату. — А ты чего уселся? — с явным удивлением спросил он хозяина квартиры. — Паспорт тащи, сверим твою, так сказать, личность. Толстяк недовольно покачал головой и, ничего не ответив, вышел в прихожую, капитан последовал за ним. Вскоре они вернулись в гостиную, и Полярник поспешил занять свое место у окна. — Итак, Щербаков Леонид Григорьевич, — раскрыв паспорт, прочитал оперативник, — у правоохранительных органов имеется достоверная информация, что вы всеми силами своего немолодого уже организма нарушаете закон. — Я? — Седые кустистые брови Леонида Григорьевича изумленно взметнулись вверх. — Ага, — Зубарев закрыл паспорт и спрятал его во внутренний карман пуховика, — барыжничаешь ты, дядя, помаленьку. Народ травишь. — Я? — еще раз, уже более возмущенно повторил толстяк. — Да что ж вы такое говорите, молодой человек? Ну ладно, вы над молодежью издеваетесь, наркотики подбрасываете, это, между прочим, даже по телевизору показывают. На центральных каналах. Вся страна в курсе. — Он потряс перед собой толстым указательным пальцем. — Так вы теперь и до пожилых людей добрались. — Щербаков неожиданно уставился на Илью и спросил, глядя следователю прямо в глаза: — У вас вообще хоть капля совести, молодой человек, осталась? — Ты ведь не на суде, так сильно не разоряйся, — пришел на выручку Лунину оперативник, — тебя твои же клиенты и сдали с потрохами. Представляешь, твари какие неблагодарные. Ты им, можно сказать, свет и радость дарил, а они тебя так подставили. — Зубарев ехидно улыбнулся. — Хотя, ты же не дарил, ты с них за эту радость денежку брал, а им всегда денежки этой самой не хватало. — Мне почему-то кажется, господин полицейский, — поправил на мясистом носу очки Леонид Григорьевич, — что вы сами не шибко верите в ту ахинею, что сейчас несете. — Это с чего вдруг? — возмутился капитан. — Да с того, — усмехнулся Щербаков, — я немного представляю, как наша доблестная полиция работает. Нет, это вовсе не то, о чем вы подумали, — он погрозил пальцем оживившемуся Зубареву, — не сидел, не судим, не привлекался. А вот телевизором пользоваться умею, да. И сериалы, в том числе про нашу доблестную полицию, иногда посматриваю, от скуки, знаете ли. Один ведь живу, пообщаться больше не с кем, вот только телевизор и остается. Так вот, если бы вы меня действительно в чем-то подозревали, точнее, если бы у вас были для этого основания, вы бы не пришли вдвоем, вас заявилась бы целая толпа, одновременно роющаяся по всем комнатам. С собой вы притащили бы парочку смущенных соседей, которые бы сидели сейчас на этом диванчике, — Щербаков кивнул в сторону Лунина, — и изображали понятых. Ну а раз речь идет о наркотиках, — Леонид Григорьевич поморщился, — до чего слово ужасное, отвратительное просто, то с вами бы пришел еще кто-то, наделенный гораздо большим интеллектом и сообразительностью. — Это кто? — нахмурился Зубарев. — Фээсбэшники, что ли? Они такой мелочовкой не занимаются. И с чего ты взял, что они умнее нас будут? — Ну раз, как вы говорите, они мелочовкой не занимаются, значит, уже умнее, — толстяк иронично усмехнулся, — но вообще-то я не о них сейчас упоминал. — О ком же тогда? — еще больше насупился капитан. — Так о собаке, конечно, — всплеснул пухлыми руками Щербаков, — наркотики ведь собаки находят? Верно? Я вот был как-то в аэропорту, так там такса меня обнюхивала, и знаете, что удивительно, она ведь ничего не сказала! Ничегошеньки! Ни мне, ни девушке, которая ее сопровождала, очень милая, скажу вам девушка, форма ей очень была к лицу. И другие части тела тоже очень подчеркивала. — Лунин, может, я ему всеку пару раз, — жалобно попросил Зубарев, — по печени, чтобы синяков не было? Илья только покачал головой. — Я так понимаю, в квартире чисто? — Лунин вопросительно взглянул на Щербакова, который едва заметно опустил веки в знак согласия. — Вот ты походи так со мной еще денек-другой, тогда таким добреньким уже не будешь, — настаивал оперативник. — Может, еще и походим, — задумчиво отозвался Лунин, — если, конечно, Леонид Григорьевич окажет нам небольшую услугу. — Я так понимаю, разговор становится более конструктивным, — хозяин квартиры оживленно потер руки, — может, тогда граммов по пятьдесят, за взаимопонимание? Нет? Ну хорошо, я потом один. Так чем могу быть полезен? — Некоторое время назад, — Илья говорил неторопливо, давая Щербакову возможность все спокойно обдумать и прийти к правильному варианту ответа, — к вам заходил в гости некий человек. Заметьте, я не уточняю, зачем именно он заходил, меня это в данный момент не интересует. Возможно, вы пили чай, а быть может, вы угощали его коньяком, это не столь важно. Но я знаю точно, что он у вас бывал, причем неоднократно. Меня этот человек интересует. — Так ведь знаете, мало ли кто зайти может к пожилому человеку, — уклончиво отозвался Леонид Григорьевич, — вот вы, к примеру, зашли, очень даже неожиданно. Нельзя ли как-то конкретизировать? Уточните, пожалуйста, вводные. — Простые там вводные, — вмешался в разговор Зубарев, — погоняло у человечка Бегунок, лет тридцать ему, говорят, раньше спортсмен был. Высокий, худой, лысоватый. Глаза чуть навыкате. Знаком персонаж? Щербаков еще не решил, что ответить, когда оперативник удовлетворенно кивнул: — Вижу, что знаком. — Видите, все-то видите, чего не надо, — буркнул толстяк, — ну, заходил как-то раз он, и что? Близко я его и не знал никогда. — Близко, далеко, без разницы, — раздраженно бросил Зубарев, — чего знаешь, то и рассказывай. Как зовут, где живет… давай шустрее, дело к ночи, все нормальные люди уже жрать сели, а мы тут с тобой ковыряемся. — Где живет он, без понятия, — огрызнулся Щербаков, — я к нему в гости не собирался. А зовут его, если ничего не путаю, Костя. — Фамилия у Кости имеется? — рявкнул Зубарев. Услышав вопрос оперативника, Лунин напрягся, опасаясь, что Полярник последует примеру Кирюши и начнет рассказывать о том, что жить в России и не иметь фамилии физически невозможно, но Леонид Григорьевич приятно удивил. — Токовенко. — Толстяк утвердительно кивнул. — Костя Токовенко вам нужен. Но где его искать, я при всем желании не подскажу. — Но фамилию его все же знаешь, — оперативник внимательно вглядывался в лицо Щербакова, пытаясь понять, говорит ли тот правду, — значит, не так уж вы с ним плохо знакомы. — Да бросьте, — отмахнулся толстяк, — у юноши как-то раз были финансовые проблемы, он пришел ко мне просить денег взаймы. В залог предлагал оставить именные часы. Я уж не помню от кого, то ли от федерации легкой атлетики, то ли от министерства спорта. Что-то в этом духе. Там сзади была гравировка, я запомнил. Все же не так часто именные часы предлагают, — Щербаков понял, что оговорился, — я имел в виду, показывают. — Ага, — прищурился Зубарев, — скажи лучше, ему денег на дозу не хватало, и он пытался с тобой часами расплатиться. — Господи, опять это нелепое нагромождение фантазий, — вздохнул Леонид Григорьевич, — глупости вы говорите, молодой человек, и часы, кстати, я у него тогда не взял. Так что у меня их нет, это я вам так, на всякий случай, сообщаю. А то начнете тут в вещах рыться, весь дом перевернете. — Когда вы видели Токовенко в последний раз? — пресек Лунин разгорающуюся дискуссию. — В конце августа, — неохотно отозвался Щербаков, — да, в августе он заявлялся ко мне, дважды, после чего я попросил больше меня не беспокоить. — Чего это вдруг? — Устав стоять, оперативник плюхнулся на диван рядом с Луниным. — Еще скажи, что ты и впрямь завязал. — Ничего я не завязывал, — устало вздохнул толстяк, — и нечему тут радоваться. Нельзя завязать с тем, чего никогда и не было. — А в связи с чем вы попросили Токовенко вас больше не беспокоить? — вновь вмешался Лунин. — Знаете, Костик и раньше был юноша весьма нервный. Чуть что не по его, так сразу в крик срывался, мог такую истерику закатить, что мама дорогая. А последние разы, что я его видел, он совсем не в себе стал, честное слово. С таким человеком было опасно находиться рядом. Вы меня понимаете? — Леонид Григорьевич взглянул на Лунина и доверительно прошептал: — Страшно, даже очень страшно. Илья встал с дивана и услышал, как тот благодарно скрипнул в ответ. — Ну что же, Леонид Григорьевич, спасибо вам за содействие, мы вас покидаем. — Куда покидаем? — возмутился Зубарев. — Ты чего, майор? Давай тряханем его слегонца, стопудово какая-то нычка у него тут есть. — Всего доброго, Леонид Григорьевич. — Лунин кивнул Щербакову и потянул оперативника за рукав. — Засиделись мы у вас, а время уже позднее. — Это точно, — согласился Щербаков, не уточняя, с каким именно утверждением он согласен. — Еще один вопрос, — Лунин подтолкнул к входной двери недовольного оперативника, — когда Токовенко появлялся у вас в августе, он как был, при деньгах? На ваш взгляд. Вы же человек опытный, оценить можете. — Да, как человек с некоторым жизненным опытом, я, пожалуй, могу высказать свою оценку.