* * * Рокси разгрызла и с трудом проглотила одну хрустящую, ароматную подушечку и отошла от огромной, наполненной кормом салатницы. Конечно, есть ей хотелось, но жажда была гораздо сильнее. Болонка подошла к закрытой двери, отделяющей кухню от узкого, ведущего в прихожую коридора, и вначале неуверенно, а затем все сильнее заскребла по ней лапкой. Убедившись, что с дверью ей не справиться, Рокси возмущенно залаяла, надеясь, что ее кто-нибудь услышит. * * * Андрей налил себе еще немного вина, сделал глоток и расслабленно откинулся на спинку стула. — Светик, мы вот с мамой подумали, — он подмигнул улыбнувшейся ему в ответ Екатерине, — раз уж ты нас так порадовала, так удачно поступила, пожалуй, и мы должны сделать тебе подарок. — Подарок в студию! — тут же провозгласила Света, уже несколько раз намекавшая родителям, что ходить на занятия в лучший вуз страны и пользоваться при этом устаревшей моделью смартфона, по меньшей мере, неприлично. — Нет, Светочка, в студию наш подарок не войдет, хотя, — он окинул взглядом просторную гостиную, — может, конечно, и поместится, но вот занести все равно не сможем. — Папка, вы что, купили мне машину? — Взвизгнув, Светка вскочила со стула и устремилась к отцу. — Машину? — удивленно пробормотал Веретенников, обнимая дочь. — А что, разве ты хотела машину? — Да! — Чмокнув отца в ухо, Светка уселась ему на колени. — Я всегда хотела машину. Сколько себя помню. — Господи, мать, — Андрей с улыбкой повернулся к жене, — беда у нас, у дочки память совсем плохая стала. К врачу ее надо. Помнится, дорогуша, — он потрепал Светку по голове, — года три назад ты хотела собаку, причем непременно хаски. Обещала даже с ней каждый день бегать по десять километров. Было такое? — Ну папа! — Шутливо стукнув кулачком в грудь отца, Светка вскочила на ноги. — Нельзя быть таким злопамятным. Это была ошибка, скажем так, ошибка молодости. Хорошо, что ты не поддался. — Угу, каких нервов только мне это стоило, — хмыкнул Андрей. — Что касается твоей молодости и ее ошибок, то сердце мне подсказывает, что все у нас еще впереди. — Вот ты еще меня не пугай, пожалуйста, — вмешалась в их разговор Екатерина, — мне и так ее одну отпускать страшно. — Вот, дочка, маме страшно, — покачал головой Веретенников, — поэтому, чтобы не пугать ее еще больше, мы пока машину тебе покупать не будем. — Ну, папа, — разочарованно протянула Светка. — Прав у тебя пока все равно нет, — невозмутимо продолжил Андрей, — а чтоб ты не дулась, у меня есть следующее компромиссное предложение: ты хорошо сдаешь зимнюю сессию, и тогда я оплачиваю тебе занятия в автошколе. Как раз к лету получишь права. Далее, — он щелкнул пальцами, показывая, что все самое интересное им еще не сказано, — сдаешь хорошо вторую сессию, приезжаешь к нам на каникулы, и здесь месяцок мы с тобой вдвоем покатаемся. И не надо делать такое кислое лицо. Папа не тиран, папа заботливый. Месяц покатаемся, и, если я сочту, что тебя безопасно для окружающих можно выпускать на дорогу, мы купим тебе машину. Договорились? — Так, а подарок-то сегодня будет? — Светка сделала вид, что предложение отца ее совсем не заинтересовало, хотя глаза ее сияли от восторга. — Ну как сказать, сегодня… — Веретенников, задумчиво наморщил лоб и с усмешкой взглянул на жену. — Объясни лучше ты ей, а то я что ни скажу, она все недовольна. — Светочка, — Екатерина взяла мужа за руку, — мы с папой подумали, что учиться тебе еще шесть лет, а шесть лет — это долго. И вряд ли стоит тебе эти годы провести в общежитии. Поэтому папа, — она нежно взглянула на Андрея, — немножко поскреб по сусекам и наскреб там на квартиру в Москве. — Причем не абы где, а на проспекте Вернадского, до университетского городка всего минут пятнадцать пешком будет. — Андрей придвинул стул чуть ближе к Екатерине и обнял жену. — Такой вот наш тебе, дочка, подарок. Ну как, устраивает? Света, застыв на месте, недоверчиво переводила взгляд с отца на мать и обратно. Наконец поняв, что родители не шутят, оглушительно завопила: — Квартира! В Москве! Моя квартира! Она вновь бросилась к родителям и, обняв их обоих одновременно, принялась по очереди зацеловывать, попадая губами то в нос отцу, то в лоб улыбающейся сквозь слезы матери. Когда она немного успокоилась и, разжав объятия, позволила наконец родителям перевести дух, Андрей глотнул еще немного вина и провозгласил: — Минуточку внимания. Поскольку вопрос с квартирой надо довести до конца, а для этого мне надо быть в Москве, кроме того, там надо все привести в порядок, может, что-то поменять из мебели, да и вообще сделать так, чтобы все было красиво, а посему без мамы тоже никак не обойтись, я предлагаю нам всем троим поехать в Москву, ну и так сказать, отпраздновать новоселье. Я думаю, пару недель мы с мамой сможем там побыть, дела позволяют, ну а потом, Светка ты уж сама хозяйничать будешь. Ну, как вам идея? — Класс, — просияла Светка, — когда билеты бронировать будем? — Куда вы, туда и я, — улыбнулась Екатерина. — Ну вот и отлично, — удовлетворенно кивнул Андрей, — билеты нам, правда, не понадобятся. Я предлагаю двинуть на машине. Прокатимся, страну посмотрим. Да и потом, в Москве, со своими колесами удобней будет. — Чего это ты вдруг удумал? — удивилась Екатерина. — Это ж почти три дня трястись, были б еще дороги нормальные, куда ни шло, а по нашим… может, не стоит? — Она с надеждой взглянула на мужа, ожидая, что он передумает. — Ну да, пап, мы там чего по дороге смотреть-то будем? — Светка хихикнула. — Слева елки, справа березы. Посредине комары. Через сто километров елки с березами меняются местами, а комары остаются. Может, на самолетике? А в Москве машину и в каршеринге взять можно. — Так, женщины, — Веретенников постучал по столу пальцем, — давайте вы главу семьи разок уважите и сделаете так, как ему нравится. Я давно хотел в Москву на машине сгонять, все повода не было. А сейчас самое то. Ну что, едем или будете мне дальше мозг выносить? — Едем! — согласилась Екатерина, хороша знавшая неуступчивый характер мужа. — Лишь бы ты, Андрюшенька, был доволен. — Ну, значит, едем, — развела руками Светка, — только, чур, я на переднем сиденье буду! * * * Лунин сидел неподвижно, лишь глаза его не переставая следили за расхаживающим из стороны в сторону по кабинету полковником. Заложив руки за спину и ссутулившись, полковник производил впечатление человека, вот-вот собирающегося отправиться если не на Голгофу, то как минимум по этапу, но Илья понимал, что впечатление это действительности ни капли не соответствует. — Илья Олегович, — голос заместителя начальника областного управления следственного комитета звучал холодно, — вы должны понимать, что находитесь не у себя в области, поэтому не можете делать все, что вам вдруг на ночь глядя пришло в голову, — он исподлобья взглянул на застывшего Лунина, — хотя не уверен, что и Дмитрий Романович часто предоставляет вам подобные возможности. Лунин молчал. Ответить что-либо означало задеть самолюбие полковника, а этого Илья делать вовсе не собирался. Он понимал, что вопрос решен положительно, в противном случае ему бы уже отказали. Так что все, что он сейчас вынужден выслушивать, — всего лишь паровозный гудок. Прежде чем поехать, надо погудеть и выпустить пар, именно этим сейчас и занимался полковник. — Дмитрий Романович звонил руководителю нашего управления, — хозяин кабинета остановился у окна, повернувшись спиной к Лунину, очевидно, таким образом он выражал крайнюю степень своего недовольства, — и попросил оказать вам содействие. Было принято решение, — полковник обернулся, сурово нахмурив брови и давая понять, что он тоже имеет отношение к принимаемым в стенах этого здания важным решениям, — пойти навстречу просьбе Дмитрия Романовича. Сделав несколько быстрых шагов, полковник вернулся к столу и уселся напротив Лунина. — Надеюсь, вы понимаете, что решение это, оно, скажем так, дружеское и никакого отношения к реальной необходимости производить обыск в доме потерпевшего, да еще и в его отсутствие, не имеет? — Когда можно выезжать? — Лунин наконец позволил себе улыбнуться. — Через полчаса группа будет готова, — полковник неприязненно взглянул на Илью и поднялся из-за стола, — те же люди, что работали с вами вчера в «Тяжтехстрое». Кстати, не забудьте о понятых. Хоть какую-то видимость законности соблюдать вы обязаны. — Понятые, точно, — кивнул Илья, вставая, — спасибо, что напомнили. У меня есть пара человек на примете. Разрешите идти, товарищ полковник? — Идите, — хозяин кабинета сухо кивнул. Илья не успел сделать и двух шагов по направлению к двери, когда полковник спросил: — А что, говорят, вы в Засольске маньяка изловили? На всю округу прославились. Ну и как оно, быть героем? Приятно? — Не знаю, товарищ полковник, — отозвался Лунин и быстро вышел из кабинета, не дожидаясь новых вопросов. Оказавшись в коридоре, Илья некоторое время постоял в задумчивости, затем, словно продолжая беседу с невидимым собеседником, пожал плечами и пробормотал: «Не знаю», после чего достал смартфон и набрал номер Грановского. — Роман Львович, добрый день, следователь Лунин вас беспокоит. Как вы себя чувствуете? А я вам говорил, не надо так нервничать. Послушайте, у меня к вам просьба. Да, можно сказать, дружеская. Возьмите свою очаровательную секретаршу и съездим с вами попьем чайку. Где? Ну так дома, конечно. Нет, не у вас, успокойтесь. У Веретенникова. Дом Веретенникова, расположенный совсем недалеко от берега Новосибирского водохранилища, Лунину понравился. По его мнению, именно так и должен выглядеть дом успешного человека. Строгие линии, сдержанные цвета, огромные панорамные окна. Никаких тебе башенок из красного кирпича, никаких кованых балкончиков. Больше всего Илье понравилась ведущая в дом дверь, а точнее, то обстоятельство, что ломать ее не пришлось. Живущий в небольшом, спрятанном за разросшимися кустами облепихи домике сторож равнодушно взглянул на предъявленное ему постановление об обыске и пожал плечами: — Надо — смотрите, сейчас ключи принесу. Оказавшись в доме, Лунин некоторое время ходил по огромной гостиной, разглядывая многочисленные украшающие стены фотографии семьи Веретенниковых. Каждая фотография была сделана в новом, каком-то далеком и, несомненно, замечательном, судя по счастливым лицам Веретенниковых, месте. Объединяло все эти снимки еще и то, что сам Лунин ни в одном из этих прекрасных мест не был. Он узнал знакомые очертания Эйфелевой башни, Биг-Бен, статую Свободы. Где были сделаны остальные снимки, он понять не мог, но, судя по их обилию, жившие в доме люди посетили не один десяток стран мира. Илья удивился, увидев наконец на снимке место, где довелось побывать и ему, и снял со стены фотографию в строгом стеклянном обрамлении. Питер. Сколько же лет ему тогда было? Кажется, они ездили на каникулах после седьмого класса. Конечно, поехали не все, у многих родители не смогли оплатить такую поездку, а вот его напряглись. Тогда Лунин вернулся из Петербурга в полнейшем восторге, сделав для себя за время поездки удивительное открытие. Оказывается, город — это не просто сборище унылых серых зданий и закатанных в дырявый асфальт пространств между ними. Город может быть красивым, более того, в город можно влюбиться. Лунин улыбнулся своим детским воспоминаниям и, привычно вздохнув, направился на второй этаж. Найдя кабинет хозяина дома, Илья некоторое время постоял, глядя на великолепный вид из огромного, во всю стену, окна. Позади устремившихся в небо стволов высоченных сосен, метрах в двухстах от дома, виднелась водная гладь Обского моря. Между домом и берегом не было никаких других построек, и наверняка Веретенниковы в теплые летние дни бегали купаться прямо в водохранилище. Илья сел в стоящее у письменного стола кресло. В отличие от кресел, стоявших в кабинетах руководителей среднегорского следственного комитета, оно не было кожаным, а было сделано из какой-то странной сетчатой ткани и обладало множеством не очень понятных Лунину регулировок. Повозившись с разными рычажками, Илья немного откинул спинку назад, приподнял сиденье и чуть-чуть развел подлокотники в стороны. Такое кресло ему бы в кабинет. Лунин мечтательно причмокнул губами и окинул взглядом стеклянную поверхность стола. Монитор компьютера, несколько записных книжек, стопка каких-то бумаг, еще одна фотография, на которой совсем молодой мужчина, похожий на Веретенникова, а скорее всего, сам Веретенников, держит на руках маленькую девочку лет трех, а к нему прижимается тоже молодая и очень красивая девушка. И все они улыбаются. Все счастливы, по-настоящему счастливы. Лунин придвинул к себе фотографию, возможно, точно так же Веретенниковы улыбались за несколько минут до своей гибели. Лунин вернул фотографию на место и, откинувшись на спинку кресла, зажмурился. Вот до чего же странно все организовано. Путь от улыбки до слез или даже до смерти можно пройти в одно мгновение. Как там было в этом фильме, когда они последний раз ходили вместе с Юленькой в кино? Щелкнул пальцами, и половины людей не стало? Если верить тому, что говорят в новостях, в мире есть два-три человека, которые тоже так могут щелкнуть. Но вот только нет никого, кто мог бы щелкнуть обратно. — А чего мы, собственно, ищем? — появившийся на пороге кабинета Орешин прервал философские размышления Лунина. — Идеальным было бы найти письмо с угрозами, — усмехнулся Лунин. — Ага, и чтоб убийца подписался, — кивнул капитан, — а что-нибудь менее сказочное нас интересует? — Вопрос сложный, — признался Илья, — в любом случае забираем компьютеры, любые носители, записные книжки. Будем все лопатить. — Ага, ну прям «Веселая ферма», — усмехнулся Орешин. — И кстати, — спохватился Лунин, — грузим ко мне в машину. Там не заперто, и сидушки я разложил уже. — А это согласовано? — нахмурился оперативник. — У тебя же телефон есть, так ты позвони, проверь. — Хорошо, — коротко кивнул Орешин, — я позвоню. Он немного помялся в дверях, затем подошел к столу.